Истории замка Айюэбао

«Цветочная Госпожа, никто во всей корпорации не сравнится с тобой. Есть у нас несколько болванов, считающих, что они умнее других; к счастью, ты ни одного из них не знаешь. Комиссару пора бы вернуться и навестить тебя, да и я уже по ней соскучился», — пробормотал он мысленно, но вслух ничего не сказал.

Он немного постоял со своей любимицей, полной грудью вдыхая её аромат вперемешку с запахом соломы, а затем пошёл в смежную со стойлом комнатку. Как и следовало ожидать, Куколка наслаждалась чтением томика с любовной поэзией, и уже с раннего утра глаза её застилали слёзы страсти.

— У хороших женщин любовь обычно не имеет ни конца, ни края, — сказал Чуньюй Баоцэ, усаживаясь рядом с ней в бледно-жёлтое кожаное кресло.

Это было его личное место. Однажды Куколка застала здесь Застёжку и после этого долго и тщательно оттирала кресло. Она опустила книгу:

— У хороших мужчин так же.

— Это зависит от того, насколько они занятые. Однако специалисты в этой области, я имею в виду настоящих экспертов, — это дело другое. Эти настроены на любовь при любой погоде, это просто изумительно.

Куколка поняла, что он опять хочет поговорить о её прошлых мужчинах. И действительно, он, осклабившись, продолжал:

— Может, оттого, что нечем заняться, мне последнее время хочется пригласить в гости твоего бывшего, Хромого, и ещё того, Тощего, выпить бы с ними вместе по рюмочке.

— Да я их уже не найду.

Чуньюй Баоцэ скривил губы:

— Как говорится, нет ничего невозможного, стоит только захотеть. Я думаю, нам троим есть о чём поболтать.

Куколке не хотелось продолжать этот разговор, и она сменила тему:

— Хорошо сказал доктор: достигнув преклонных лет, человек больше всего боится упадка и разложения.

— Да не мог он так сказать.

— Ну, смысл был такой.

Чуньюй Баоцэ улыбнулся:

— Он знает, что такое упадок. У мужчин так же, как и у женщин: если в душе огонь погас, то и из рук всё валится. В биографии одного полководца рассказывается, что, пока возле него была хорошая женщина, он одерживал одну победу за другой; но с тех пор, как она ушла, его преследовали сплошные неудачи.

Куколка поморщилась и горько усмехнулась, поняв, что ничего с ним не поделаешь.

Много дней она читала, вела глубокие беседы с хозяином и наконец поняла, что самый необыкновенный период в её жизни закончился. Иногда ей казалось, что этот гордый мужчина понемногу приходит к смирению и находится на том этапе, когда человек начинает оглядываться на прожитую жизнь. Ей не хотелось применять слово «увядание», но фактически так оно и было. Действительно, всеми делами в корпорации теперь заправляли генеральный директор Подтяжкин и его подчинённые. Тем не менее если считать всю корпорацию одним гигантским организмом, то живым, бьющимся сердцем этого организма по-прежнему был замок Айюэбао. Его хозяин напоминал разомлевшего сонного льва: пока он спит и пускает изо рта слюну, а после пробуждения способен издать такой грозный рык, что от него будут сотрясаться горы. На данный момент он пребывал в полубодрствующем состоянии, поэтому никак не мог отказаться от этой странной темы. Сейчас он опустил веки, но на самом деле украдкой наблюдал за Куколкой:

— Меня больше всего на свете восхищают мастера, которые без единого выстрела заполучают красоток, — вот, например, двое твоих бывших.

Эти слова задели Куколку, так как были далеки от реальности: и Хромому, и Тощему вначале пришлось поломать голову, она им далась вовсе не так просто. Но в этот момент ей не хотелось перечить хозяину, и она дала ему волю говорить всё, что он хочет. Окинув её взглядом, он продолжил:

Это самый настоящий талант, остальное неважно. К примеру, что за чары в былые времена помогали всяким чахоточным замухрышкам заполучать женщин, прекрасных, словно феи? Этот вопрос часто не даёт мне покоя; как вспоминаю, так аж зубы скрипят от злости, но ничего не поделаешь. А вот ещё один случай — почему бы и не рассказать тебе. В одной прибрежной деревушке случился раз любовный треугольник: жену одного местного жителя силой увёз к себе на остров какой-то офицер, так того деревенского потом соблазнила другая красотка, из городских. И вот эти четверо оказались скованы вместе, как звенья одной цепи. Удивительно. Кто это может объяснить? Да никто. Это какая-то непостижимая мистика.

Куколка смутно чувствовала, что весь этот разговор имеет конкретное направление, у него есть лейтмотив и определённый фокус. Но она никак не могла взять в толк, что на уме у этого человека, что его тревожит, что он никак не может забыть. Рано или поздно ответы на эти вопросы станут очевидны, нужно только набраться терпения и ждать. Чтобы больше не слушать сплошные вздохи и сетования, она решила сменить тему и задала конкретный вопрос: когда выйдут в свет его мемуары? Работа над ними полностью завершилась или ещё есть, чем их дополнить?

Чуньюй Баоцэ задумался, а потом ответил:

— Может, ещё когда-нибудь дополню. Я думаю, это будет трёхтомник. Кстати, милая, как считаешь, какое имя ему лучше дать?

Куколка, уже нарисовавшая себе в воображении три книжных тома в кожаных переплётах, ответила:

— Так и назовите — «Мемуары»! Уже само это слово взволновало меня, на ум пришла строчка из стихотворения: «Мне припомнились дни отдалённой весны»^[19].

Чуньюй Баоцэ хмыкнул:

— Я пока ещё не в том возрасте, мой возраст другой — «Мне припомнились дни постоянных страдальческих стонов».

Пока они разговаривали, постучалась и вошла начальница смены Застёжка и доложила, что хозяина хочет видеть генеральный директор Подтяжкин и сейчас он в Восточном зале.

— Тогда так и сделаем, — подытожил Чуньюй Баоцэ, обращаясь к Куколке, и вышел следом за Застёжкой.

Пока Застёжка шла впереди него, он успел рассмотреть её зад и счёл его огромным. И как начальнице смены управиться с хозяйственными делами и с подчинёнными, с такой-то неповоротливой тушей? Он нагнал её и сказал:

— Эй, послушай, сделай-ка задницу свою чуть поменьше.

Лицо Застёжки залила краска стыда, на лице было написано полное непонимание.

— Я говорю, похудеть бы тебе не мешало.

Всё время, пока они поднимались в лифте, Застёжка, закусив нижнюю губу, не смела поднять головы. Подтяжкин уже ждал их у лифта, растопырив пальцы, унизанные кольцами из бирюзы, и раскрыв рот, как старый пёс, страдающий одышкой. Чуньюй Баоцэ махнул ему рукой, и они вместе вошли в Восточный зал. Застёжка послала за чаем.

Подтяжкин положил свой пухлый портфель из чёрной кожи на чайный столик, а затем протёр очки. Приходя сюда, он всегда совершал один и тот же набор движений, производя впечатление чрезвычайно занятого человека. Чуньюй Баоцэ, внимательно наблюдая за ним, заметил, что щетина у него больше чем наполовину поседела, а на мясистом носу появилось несколько поперечных складок, какие можно увидеть разве что на хоботе у слона. Он прервал внука, который судорожно искал материалы в портфеле:

— Докладывай.