Истории замка Айюэбао

Однако Подтяжкин продолжал поиски:

— Нет, я хотел вам показать один утверждённый документ.

— Что за утверждённый документ?

Наконец Подтяжкин отыскал нужную бумагу и придвинул её вместе со стопкой материалов к хозяину. Тот пробежал их глазами и понял, что это план корпорации по развитию нескольких прибрежных деревень; там была целая подборка многократно исправленных проектов, а рядом лежал отдельный лист бумаги с печатным текстом: «Резолюция руководства». Он невольно стал серьёзным, поднёс бумагу к лицу и внимательно рассмотрел.

— Вы, может быть, не верите? Но это и вправду его подпись! — хихикая, отметил Подтяжкин.

Конечно, Чуньюй Баоцэ верил, он прекрасно знал почерк этого человека. Но он и не представлял себе, что всё столь быстро устроится и проект удастся продвинуть до такой стадии.

— Слов в документе немного, а выражения-то какие: «назидательный пример в процессе урбанизации», «пример», вы поглядите! — разъяснял Подтяжкин, тыча в бумагу пухлыми пальцами.

Чуньюй Баоцэ перевернул бумагу лицом вниз и спросил:

— А в городе как на это смотрят?

— С ними легко договориться. Некоторые питают к У Шаюаню особое расположение, поскольку он изменил бедную деревню. Дальше всё просто, им пора поторопиться с исполнением, перейти к конкретной реализации. Что до нас, то мы немедленно озвучим свою позицию, что мы «берём всю ответственность на себя» и «доброе дело готовы выполнить должным образом».

Чуньюй Баоцэ не выказал никакого поощрения сияющему от радости генеральному директору, лишь подумал: «Внук-то мой за столько лет учёбы вон как выучился, умеет говорить шаблонными фразами, умеет стащить то, что плохо лежит, и обратить силу противника против него самого». Предстояли большие хлопоты, но сам он появится только в ключевой момент, вся эта деятельность ему уже приелась. Ему хотелось отправиться в ту рыбацкую деревушку, побродить по ней, посидеть в сельском кабачке, потягивая старое вино. Он понимал, что, как бы ему ни хотелось, осуществить это будет не так-то легко. Однако в любом случае жребий брошен, назад дороги нет, и сейчас всё зависит только от скорости работы. Он считал, что ему не стоит вмешиваться в этот процесс, поскольку ни сидящий перед ним директор, ни его подчинённые не отличаются терпением: как только попадается благоприятное дело, они устремляются вперёд на всех парах, словно гонят осла вниз по склону, и не жалко им, если один-два ишака упадут и расшибутся насмерть. Однако сейчас хозяину хотелось выкроить минутку на праздную болтовню, и он спросил о Колодкине:

— Ты же распорядился, чтобы они нашли информацию о тех двоих? Я уже заждался.

Подтяжкин улыбнулся:

— Спрашиваете! Это не составило труда. Людям в секретариате всё равно нечем заняться, так что, как только они получили задание, сразу же к нему приступили. Они очень много выяснили: наконец стала вырисовываться стройная история, у которой есть начало и конец. Очкастый всё записал, а Колодкин прочёл, отредактировал и завизировал, напечатал четвёртым шрифтом, и вот текст уже у вас. Я понимаю, что для работы это необходимо: знай противника и знай себя, и будешь непобедим.

3

Конверт с иероглифом «Секретно» лёг на стол в мансарде штаб-квартиры. Чуньюй Баоцэ взвесил свёрток в руке и ощутил его массу. Это была печатная рукопись, выправленная Колодкиным и его командой. Он сгорал от любопытства, но вскрывать конверт не спешил. Рукопись получилась неожиданно толстой. Подтяжкин много и детально рассказывал ему о Цзитаньцзяо и об этих двоих — У Шаюане с Оу Толань, но он думал, что в печатном виде вся эта история составит не больше нескольких тысяч знаков, теперь же его глазам предстала рукопись аж на тридцать тысяч иероглифов! Эти ребята всё больше осваиваются с писательским ремеслом, и профессиональная болезнь прогрессирует с каждым днём. Чуньюй Баоцэ тянул время; он выпил чаю, а затем сунул в зубы сигару и, взяв в охапку конверт, развалился на удобном диване. Больше всего его удивило, что напечатано всё было на светло-розовой бумаге, как будто надушённой и издающей лёгкий аромат роз. В попытках угодить хозяину команда приложила все силы, но перестаралась.

Что касается подробных и достоверных сведений об историческом развитии, географических особенностях, демографической ситуации и экономической статистике всей деревни, то здесь не было ничего нового. В употреблении шаблонов они были мастера: среди слов и строк так и сквозил отвратительный душок бюрократического слога. К счастью, в данном случае всё это писалось не от имени председателя совета директоров, так что не нужно было напрягаться в поисках недочётов и придираться. Однако и цвет, и запах этой стопки бумаг настораживал. Сперва шло общее введение, но вскоре авторы переходили к описанию конкретных событий. Начиналось всё с повествования о предках главы деревни У в трёх поколениях, а далее внимание сосредоточивалось на самом У Шаюане: были указаны его рост и вес, полученное образование, успеваемость в начальной и неполной средней школе, уровень интеллекта, заболевания в подростковом возрасте — всё было запротоколировано пункт за пунктом. Чуньюй Баоцэ заинтересовался. По худощавому телосложению господина У автор этих заметок определил, что у того слабые селезёнка и желудок: люди, родившиеся у моря, привыкли питаться холодными морепродуктами, из-за чего из организма выходит много газа, который почти не компенсируется, — что называется, «прямая кишка как у утки», потому он не может располнеть. Его брак и семейная жизнь были расписаны во всех подробностях, включая сравнение финансового состояния мужа и жены, дату знакомства, инициатора отношений и использование услуг свахи — в записях воскрешалась каждая деталь. Супруга — единственная дочь местной ткачихи. Не знавшая ни бед, ни лишений, девочка росла избалованной, с изящным, прелестным личиком, белой кожей — настолько нежной, что стоило ей пройтись по горячему песку, как стопы краснели и обретали цвет батата, — в общем, очаровательное создание. У Шаюань, воспылав к ней небывалой страстью, преследовал её днём и ночью, так что их связь едва не обернулась внебрачным потомством. Как водится, одна крайность сменяется другой, и даже за несколько лет брака у них так и не родилось ни сына, ни дочери, что очень их огорчало. Из-за отсутствия этого высшего выражения супружеской любви их отношениям недоставало опоры, и при малейшем дуновении ветра они грозились рассыпаться на части. Тем временем армия и народ объединились в поисках врагов, и Цзитаньцзяо представляла собой образцовую поддержку для армии. На морских островах служил младший лейтенант гарнизона, бледный как смерть. Как-то раз он оказался проездом в той деревне, весело болтал, шутил и хорошо поладил с местными. Он положил глаз на хорошенькую жену У Шаюаня. Они общались взглядами, но не говорили друг с другом, и никто не ожидал, что однажды в январе, глубокой ветреной ночью, они сбегут на лодке. С тех пор в жизни покинутого У наступила чёрная полоса, он вечно был мрачнее тучи. Но нет худа без добра: погрузившись в пучину печали, оставшись без женского тепла и ласки, он сосредоточил всю свою энергию на делах деревни и посвятил им следующие десять с лишним лет своей жизни; он трудился добросовестно, не покладая рук, чтобы избавить деревню от нищеты, чем растрогал всех своих односельчан. Так он и сделался главой деревни.

Тут Баоцэ почувствовал, что стиль повествования поменялся, и решил, что это писал уже другой человек. Колодкин уже несколько лет набирает сотрудников и расширяет свой отдел, вокруг него собрались самые удивительные таланты на все случаи жизни, и Чуньюй Баоцэ даже был этим доволен. Не понравилось ему только то, что в тексте имелись значительные упущения: У Шаюань после расставания с женой какое-то время прожил в столице вместе с отцом, но вернулся в деревню, оставив работу в городе, так как не мог избавиться от тоски по жене. Такая важная деталь, а эти ребята её упустили. Чуньюй Баоцэ вынул изо рта сигару и продолжил чтение. Далее в тексте рассказывалось о том военном, с которым сбежала жена У Шаюаня. История о нём вызвала у Чуньюй Баоцэ неподдельный интерес, поскольку ранее никто не давал ему подробных сведений об этом военном. Этот человек долгое время жил на безлюдном острове, по характеру был замкнут и неразговорчив, однако в душе его бушевало пламя, и, едва приметив понравившуюся женщину, он терял самообладание и шёл в атаку, рискуя нарушить воинскую дисциплину. Этот воин-романтик не раз предпринимал отчаянные шаги, и очередная попытка наконец увенчалась успехом. В детстве младший лейтенант часто простужался, кожа у него на носу вся потрескалась, и казалось, что переносица шире нормы — это придавало его лицу сходство с мордой льва, поэтому выглядел он грозно и воинственно. Деревенские, обсуждая его между собой, говорили: военным смелости не занимать, они значительно превосходят изнеженных интеллигентов; это привлекло миниатюрную жёнушку образованного У, вот она и сбежала с лейтенантом, позабыв заветы предков. По современным меркам, никто не преступил мораль, ведь их свела вместе любовь, а брачные узы, как известно, предопределены свыше, и У Шаюаню пришлось смириться с потерей.

Чуньюй Баоцэ чрезвычайно заинтересовался любовным треугольником, в котором оказались младший лейтенант, У Шаюань и эта изящная женщина, притом из троих участников истории он лично встречался только с одним. Какой притягательной силой должна была обладать та хрупкая женщина, чтобы её бывший супруг, глубоко уязвлённый, столько времени не мог найти себе покоя и даже теперь, возвратившись из далёкой столицы в деревню, продолжал любить её, хотя их разделяло море. Да и младший лейтенант был загадочной личностью: из описания следовало, что он имел весьма заурядную внешность и не менее заурядные природные данные, способности его были далеки от гениальных, и тем не менее ему удалось увести овечку из чужого стада. Узнав об этом, Чуньюй Баоцэ решил при первой же возможности посетить тот остров, чтобы вблизи прочувствовать личности обоих любовников. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать; любого героя легенд и преданий лучше всего увидеть своими глазами вблизи, только так можно всё прояснить и прийти к конкретным выводам. За почти шестьдесят лет жизни, полной бурь и невзгод, единственное, что по-прежнему было недоступно его пониманию и неизменно вызывало любопытство, — это закономерности взаимного притяжения в отношениях между мужчиной и женщиной. Он даже считал, что всё удивительное, что происходит на свете, — это в конечном счёте порождение различных непредвиденных метаморфоз в отношениях мужчины и женщины, и именно потому для разума они непостижимы. Даже домашняя рутина и государственные дела, на первый взгляд никак не относящиеся к любовным переживаниям, на самом деле имеют с ними сложные глубинные связи и являются не более чем их метаморфозами и рефлексами. Чуньюй Баоцэ был уверен, что именно к этому сводятся все сокровенные тайны, царящие в стенах корпорации «Лицзинь»: к невероятной привлекательности и способности покорять друг друга. Это какое-то непостижимое обаяние, которое не описать словами; но самое сложное здесь — то, что возникает между людьми противоположного пола. Хозяин много раз выискивал тому доказательства на примере собственных отношений с женщинами и в конце концов убедился, что с того момента, когда он в молодости встретил Комиссара, всё в жизни стало просто и понятно; всё, что происходило в корпорации «Лицзинь» и в его личной жизни за последние несколько десятилетий, проистекает оттуда, и дальнейший ход его жизни неизбежно связан с этим. Между небом и землёй велика концентрация сил тьмы и света, которая в первую очередь воплощается в любви между мужчиной и женщиной.

Чуньюй Баоцэ путём невероятных усилий изгнал из головы мысли о возникшем в Цзитаньцзяо любовном треугольнике и переключился на размышления о другой паре. По правде говоря, именно на ней был перманентно сфокусирован его разум, однако, как ни странно, её сплочённость тоже проистекала из любовного треугольника. Чуньюй Баоцэ снова погрузился в чтение, и оно его так захватило, что он затаил дыхание. В тексте появилось имя Оу Толань, от которого сердце учащённо забилось, и Баоцэ вгрызался в страницы таким сосредоточенным взглядом, будто хотел просверлить их насквозь. Прелестная девушка родом была из интеллигентной семьи, но достаточно своенравная и умеющая наслаждаться жизнью, в доказательство чего избрала для себя фольклористику. Да и без этого она выделялась из толпы своей пленительной внешностью и неуёмной жизненной энергией: её всегда окружали толпы поклонников, которые изо всех сил старались открыто или тайно излить ей свою душу, одновременно внося хаос в её сердце. В брюках из грубой ткани и с рюкзаком за спиной, она скиталась по восточным окраинам, обдуваемая морским бризом, избавляясь от жара многочисленных искушений юности, стремясь к свободе, чистоте и покою. Тем не менее автор текста не смог внятно написать, удалось ли ей сохранить невинность, чистоту и непорочность до окончания учёбы и устройства на работу. Ибо знающий — это тот, кто знает, что ничего не знает, следовательно, незнание равно знанию. В древности сумела бы редкостная красавица, оказавшись в бренном мире, где царят зло и разврат, и пережив множество сложностей и перипетий, сохранить свою незапятнанность? Однако не будем углубляться в вопросы истории, а лучше продолжим аккуратно продвигаться вперёд и расскажем с начала и по порядку о том, что происходило в Цзитаньцзяо.

Начнём со знакомства печального У и учёной Оу. В начале года, в пору первых заморозков — а весенние заморозки бывают очень суровы, — когда рыбаки вышли в море и их лодчонки качались на волнах, эти двое впервые столкнулись в узком переулке и, вздрогнув от неожиданности, встретились взглядами. Было что-то обаятельное в чересчур худощавом телосложении У Шаюаня и в его деловитой внешности — и то и другое поразило Оу Толань и долго не давало ей покоя. Прожив всю жизнь среди изнеженных интеллигентов, она редко встречалась с простыми людьми, нагруженными повседневными заботами. Блестящие линзы его очков и большие, сверкающие чёрным блеском глаза, обветренные руки, покрасневшие от холодного ветра, короткая стрижка под машинку — всё это придавало ему ещё более энергичный и жизнеутверждающий вид. Исследовательница, искавшая руководство деревни, не ожидала столкнуться с ним на улице лицом к лицу; эта встреча стала для неё большим сюрпризом, от которого бешено заколотилось сердце. Впоследствии они часто пересекались по работе, всё лучше узнавали друг друга, и между ними сама собой возникла взаимная симпатия. У Оу Толань была нежная кожа, чертами лица она очень напоминала альпаку, а её пухлые губы, чуть вывернутые наружу, делали её на редкость сексуальной женщиной. Деревенские рыбаки мало смыслили в красоте и моде и по старинке оценивали женщину по форме лица и величине зада, но У Шаюань был не таков — он-то успел пожить в столице, многое повидал и многое воспринял из столичной среды, поэтому на него эта женщина произвела совсем иное впечатление, и по вечерам его неизбежно одолевали думы. Оу Толань поселилась в деревне на продуваемой всеми ветрами почтовой станции; холод там пробирал до костей, и в тот вечер её душа наверняка пребывала в смятении. Она предприняла эту поездку ради исследования местного фольклора и изучения рыбацких запевок и понимала, что ей придётся иметь дело с людьми необразованными, встречаться с представителями различных слоёв местного общества. Цзитаньцзяо — среднестатистический посёлок с крепким и здоровым населением, питающимся рыбой и морепродуктами. Порядочности у них в избытке, а вот сдержанности недостаёт, любят они посудачить да посплетничать о чужих амурных делах. На тот момент прошёл год с лишним с тех пор, как У Шаюаню изменила жёнушка; ярость в его душе постепенно улеглась, а жажда страсти, напротив, разгоралась с каждым днём, и он не мог не почуять, что перед ним замаячила новая, совсем иная любовь. Автору этих строк довелось увидеть исследовательницу вблизи, и он не мог не признать объективно: эта женщина, конечно, своей красотой не покоряла города и государства, но её обаяния вполне хватило бы, чтобы соблазнить целую толпу здоровых крепких мужчин. Главу же деревни, в свою очередь, отличали обаяние рассеянности и непротивления сути вещей, тонкая кожа, чёрные и блестящие, как лак, глаза, два ровных ряда белых зубов, изящная, но крепкая грудь, длинные прямые ноги и ладони, крепко сжатые в кулаки, словно он держал в них по жемчужине.

От этого чтива председателя Чуньюй бросило в жар, и ему пришлось прерваться, чтобы освежить лицо под краном. Он выругался: «Сукин сын, так вертит словами, что аж плохо стало». Затем он снова развалился на диване и продолжил чтение. Далее описывалось душевное смятение У Шаюаня и как он бродил по побережью до самого лета. Не бывает такого, чтобы одинокий мужчина и одинокая женщина прошли рядом и не заметили друг друга. Мужской меч, столкнувшись с женским, неизбежно зазвенит. С этой тяжестью на сердце ничего нельзя было сделать, приходилось терпеть: так на войне, пока одна сторона обороняет крепость, противник укрепляет стены и опустошает поля, чтобы взять соперника измором, — каждому своё. Среди деревенских поползли слухи, что из столицы приехала ужасно умная девица и увивается за главой деревни, а тот ведёт себя сдержанно и отчуждённо. Все мысли У Шаюаня были заняты его сбежавшей женой, которая меж тем мирно жила в браке с младшим лейтенантом и вынашивала от него двойняшек — сына и дочку, не испытывая недостатка ни в чём. У Шаюань никак не мог забыть их былую любовь, их былую душевную близость, прокручивал в голове эпизоды из их совместного прошлого и ронял слёзы. С другой стороны, появилась Оу Толань, с глазами, преисполненными такой нежности, что не устоял бы даже самый волевой мужчина с железной выдержкой — что уж говорить о таком чувствительном и искреннем человеке, как У Шаюань. В общем, его долго мучили противоречивые чувства, душа его горела, он потерял аппетит. Прошла весна и наступило лето. В этот сезон у рыбаков кипит работа, забот прибавляется — всё благодаря благоприятному климату и географическому положению. Единственное, чего недоставало, так это гармонии. Мужчины, в чём мать родила, ловили рыбу, натягивали сети, работали вёслами; тела их лоснились — вот уж поистине волнующее зрелище. Оу Толань старалась, как и остальные деревенские женщины, избегать их, но, к сожалению, её работа требовала того, чтобы слушать запевки, расспрашивать рыбаков и делать записи, а лучшего момента для этого не найти. Такое важное дело, как научное исследование, нельзя бросать только лишь из-за каких-то ограничений по половому признаку — рано или поздно ей всё равно пришлось бы предстать перед рыбаками лицом к лицу. Поэтому всё знойное лето Оу Толань провела на побережье с ручкой и записной книжкой в руках, прикрыв голову белой матерчатой шляпой-доули. В её присутствии мужчины стыдливо прикрывались и чувствовали себя очень неловко. У Шаюань тем временем ходил одетый (хотя наряд его был достаточно короток), из кармана рубашки торчала ручка. В таком наряде на фоне остальных он выглядел ещё более элегантно.