История Мариан

Он посмотрел на меня с лёгкой обидой.

– Не скажу. Элизабет… Королева. Оно подходит тебе, дочь Аданов. Твои родители сделали хороший выбор.

– Даже Румил не знает это имя, - дико смущаясь, произнесла я.

– Даже Румил, - прошептал Халдир и наклонился ко мне. Его глаза жадно сверкнули. Он начал говорить такие вещи с моим именем и сопровождать их такими действиями, что я решила: Элизабет – не такое уж плохое имя.

*

Мы выходили через главные ворота. Халдир вёл под руку Мариан по мраморным ступеням на площадку, с которой открывался вид на Метентауронд. В пещерах поднимался вечерний туман. В таланах вдоль освещённых мостов впервые на моей памяти не было света. Мы остановились рядом с ним, и нас было много, поэтому мы выстроились в длинную линию вдоль лестницы и до высеченного в камне входа в Большую Залу. Как призраки, мы появлялись в сгущавшихся сумерках, закутанные в плащи, чтобы спрятаться от пытливых глаз, пока не достигнем берегов океана. Это не представляло трудности, однако необходимость покидать Арду крадучись, как духи в ночи, без светильников, раздражала Халдира. Лишь светлая Итиль да звёзды станут нашими попутчиками. Члены Братства пришли попрощаться и встали рядом с нами.

– Метентауронд отныне ваш, - объявил Халдир и слегка поклонился Мариан. – Храните его.

Мариан и остальные тоже поклонились в ответ. Потом Халдир повернулся к нам и с чувством начал:

– Мы больше не будем жить в тени смерти. Мы не будем тенью сожаления перед младшей расой, которая придёт нам на смену. Сегодня мы уходим к Морю и оттуда, волею Валаров, в Благословенный Край.

Каждый из нас, напоследок взглянув на Метентауронд, прошёл через вход и тяжёлые врата из меллорна в ночь, кто с тоской, кто с нетерпением, а кто – с печалью.

Халдир вёл нас через узкий каньон, поросший папоротником, в свежую и ясную весеннюю ночь. Мы остановились на скалах у Линлуина. Под нами лежали его тихие и спокойные воды, отражавшие те немногие звёзды, чьё положение в небе цвета индиго позволяло их свету пробиться сквозь густые кроны деревьев. Я не знал, что было у него на уме, когда он смотрел на дальний берег водоёма, но я видел, как он сжал руку Мариан. Они поняли друг друга. Каждый из нас на миг остановился в немом прощании у заповедного озера, а потом последовал за Халдиром в лес.

Большую часть этой ночи Халдир провёл по необходимости поодаль от Мариан: он вёл нас, высылал вперёд разведчиков, в числе которых был и я, проверял нас с военной чёткостью, одеты ли мы в плащи и не доставляет ли нам неудобств ношение самых необходимых вещей. Мэйсон с завязанными глазами, Дитером и двумя эльфами в качестве стражи шёл посреди нашего строя. Аллиндэ на носилках была впереди в сопровождении Ломиона и Линдира. Мы с Мариан шли недалеко от них. Её накрыли той же материей, из которой сделаны наши плащи.

Некоторое время я шёл рядом с Мариан, ведя её в темноте под руку, чтобы она не споткнулась, потому и начал разговор:

– Итак, скажи, было это хорошо?

– Что было хорошо? – прошептала она. Как будто не поняла!

– ЭТО.

– Румил, честно! – прошипела она. Движущаяся впереди тень, которая была Ородреном, знаком показала нам быть потише. – Прошу прощения. Неужели ты считаешь, что о таких интимных подробностях рассказывают всем? О чём я только думаю, конечно же да, - продолжила она так тихо, как только мог говорить смертный.

– Только если это доставило удовольствие. Вижу, ты не отрицаешь сам факт.

– Почему-то, Румил, мне думается, что ты заранее обо всём знал. А теперь тихо, и хватит дышать мне в ухо.

– Так было или нет? – продолжил я, обойдя упавшее дерево. Мариан так приятно поддразнивать!

– Что? – прорычала она.

– Удовольствие.

– Так. После следующего привала я пойду рядом с Аллиндэ.

– Я тоже.

– Отлично.

Мы останавливались нечасто. Мариан без конца извинялась, что она, Дитер и Мэйсон тормозили наш путь в темноте. Это было не совсем так. Мы двигались медленно, чтобы не причинить вреда Аллиндэ. На привале Мариан сдержала слово и подошла к ней. Линдир её не приветствовал, но и не прогнал.

Об этом пути в дневнике Мариан очень мало заметок. Может, она боялась, что я найду его, или она слишком устала, или её удручало грядущее расставание с Халдиром. Может, она хотела сконцентрировать всё своё внимание на нём и на Аллиндэ. То мне неизвестно. Зато я знаю, что она ухаживала за Аллиндэ с настойчивостью, почти равной её любви к моему брату. Эта преданность наконец растопила сердце Линдира, и за оставшиеся дни они восстановили свою дружбу.

***

19 марта.

К моей радости, небо было чистым, и скоро будет полнолуние. Иначе мне, Дитеру и Мэйсону пришлось бы висеть на руке какого-нибудь бедного эльфа, чтобы разглядеть дорогу в темноте.

Я могла лишь идти следом за носилками Аллиндэ по узкой лесной тропе, которой мы держались по ночам. Только на дневных привалах я могла говорить с ней и помогать ей и Ломиону по мелочам: глоток воды, немного поесть, поправить одеяло. Я чувствовала себя такой беспомощной. Надеюсь, корабли успеют вовремя, чтобы спасти её. Линдир, наверно, тоже верит, что если она попадёт на корабль, то скоро снова станет собой, хоть и не говорит мне об этом. Она слишком дорога нам всем, чтобы потерять её. Аллиндэ – удивительный эльф. Она лежит больная и слабая, но думает обо всех, кроме себя. Недавно она опять заставляла меня помириться с Линдиром. И впервые за время её болезни он посмотрел на меня не равнодушным и не холодным взглядом. Может, у нас получится расстаться друзьями.

Никто, кроме Аллиндэ, не сказал ни слова о моей ночи с Халдиром (кроме Румила, разумеется). Хотя я уверена – это не секрет. Каждый раз, когда я смотрю на него, моё сердце ликует и разрывается на части одновременно. Когда мы ловим взгляд друг друга, в мыслях проносятся воспоминания о минувшей ночи. Прошлым вечером Аллиндэ посмотрела на меня и тихо прошептала с понимающей улыбкой:

– Ты и наш Владыка Халдир – вы оба сияете сегодня, Мариан.

Я думала, Ванимэ будет возмущаться, но что бы она не подумала, она не сказала мне ни слова. По всей видимости, эльфы не лезут в чужую личную жизнь. Может, кто-нибудь напомнит об этом Румилу.

22 марта.

Мы дошли до поляны через час после заката. Небо затянуло тучами, но Ородрен заявил, что дождя сегодня не будет. Халдир решил, что до наступления темноты мы отдохнём под деревьями. Его приказ принёс облегчение – я ужасно устала. К рассвету я всегда устаю: попытки найти дорогу в темноте утомительны и для Дитера с Мэйсоном. Если у меня остаются силы, я пишу, и засыпаю сразу же, как только ложусь.

Последние два дня я просыпалась в объятиях Халдира, тёплых и сильных. Это не вызывало ненужного интереса: те, кто были больше, чем просто друзьями, спали так же. Надеюсь, Халдир будет так делать каждый день. Он ложится за мной, закутывается в плащ и закрывает лицо капюшоном. В пути у меня нет возможности быть рядом с ним. Эльфы огорчены, что не могут смотреть на звёзды. Они так их любят, особенно самую яркую – они зовут её Элендил. Наверно, это Полярная звезда. Только разведчикам позволяется это делать, но только один раз и только при необходимости. Халдир сводит на нет все шансы быть обнаруженными.

Румил не сдаётся и пытается узнать пикантные подробности о моей ночи с Халдиром. Это становится игрой, которая хотя бы ненадолго помогает забыть о том, что с каждым шагом мы всё ближе к расставанию. Надо бы прогнать его, но много лет назад я поняла – Джейсон предвидит мои действия. Он слишком быстрый для меня.

23 марта.

Вчера вечером мы прошли расселину, где Бруно нашёл камень. Оно уже поросло травой и стало почти незаметным. Мне так не хватает этого большого лохматого пса с его огромными лапами и вечной улыбкой. Я всегда буду винить себя в его гибели.