История Мариан

– Это не просто женщина, - говорила Ниэнна. – Ослабленная сквозь Эпохи, линия Арвен не прервана. Она сохранилась в фэа этой женщины и её детей. Это было давно предсказано, не так ли? В её жилах течёт кровь Эльдар.

– Свою судьбу может выбирать только дитя Эльфа и Человека, - заявила Йаванна. – Тем не менее, мне жаль её. При жизни она показала себя другом леса. Я не хочу оставлять её в неопределённости.

– Разве её не приняли в семью этого эльфа? Её хрондо до сих пор носит знак – кольцо, которое ей подарено, - произнесла Ниэнна. – Не с неё ли началось исцеление Арды? Разве эти факты не имеют значения?

– Аулэ, что ты скажешь? – спросил Манвэ Вала, который большую часть Совета хранил молчание, который часто просил совета других, но сам говорил, только если попросят.

– Это метание между Чертогами Мандоса… - медленно начал он.

– Не метание, друг мой, а длительное присутствие там по огромной воле её фэа, - поправил Мандос, усмехнувшись. Аулэ поёрзал в кресле.

– Это присутствие – нечто новое и невероятное. Нам об этом неизвестно, а потому мы не властны решать её судьбу.

– Судьбы смертных нам неведомы, - согласился Манвэ и встал. – Хотя наша музыка и всё, что творится за пределами нашей Обители, подвластно Илуватару. Это в самом деле нечто новое, решать здесь не в моей власти. Решение может быть принято лишь самим Илуватаром. Спросим Его.

Совет завершился. Валар одновременно встали и выразили благоговейное согласие Манвэ. На их долгой памяти еще не случалось, чтобы Манвэ предложил обратиться к Отцу всего сущего.

Анор отправился на Восток, и звёзды Варды ярко сияли на небесных просторах. В Валиноре наступила ночь, и все его обитатели отдыхали. Все, кроме одного, от которого отдых снова ускользал. Ниэнна проливала за него слёзы и искала утешения, которое мог принести ему новый день.

***

Халдир любил море. Оно было дорого ему, как и любому эльфу, вернувшемуся в Валинор. Однако море не заполняло все его существо, как это было с Кирдэном и его моряками. Тем не менее, Халдир решил стать капитаном.

В Амане меллорны не росли. Зато были другие, более величественные и прекрасные деревья. Леса манили Халдира, здесь он чувствовал себя как дома, но не мог обрести покой. Стоило лишь постоять под деревьями, увидеть, как сквозь их крону на землю падают лучи солнца, прогуляться в тишине или вспомнить Тар-Каранон – и перед глазами вставал образ Мариан. Невозможно прогнать тоску по ней, когда рядом леса или просто воспоминания о них. Только суровое море в те моменты, когда требовалась полная концентрация, чтобы спасти от опасности корабль и команду (а море дарило такие моменты с поразительной частотой), могло ненадолго стереть Мариан из его мыслей.

Потому он и принял предложение Кирдэна исследовать необъятные моря вокруг Амана. Уходя в плавание, он отсутствовал по несколько месяцев, чем вызывал недовольство друзей, брата Орофина и крестницы Аннавен. Когда море было спокойным, он часто думал об этом милом ребёнке и улыбался. В последнее время она занимала его сердце и мысли иногда даже больше, чем память о Мариан. Этого Халдир не мог допустить.

Она стала его спасением, вернула его из глубин отчаяния. Она дарила Халдиру радость с того момента, когда он взял её, ещё младенца, на руки. Ему предложили стать её крёстным отцом. Для кареглазой шатенки, высунувшей свою крошечную ручку из пелёнок и схватившей его палец с удивительной силой, он стал дядей Халдиром.

Аннавен научилась ползать, потом ходить, завоёвывая всё больше и больше места в холодном сердце Халдира, пока оно полностью не растаяло от любви к дочери его друзей. Он сделает для неё всё. Она единственная в Амане делала его счастливым. Когда его корабль был в гавани, Халдир всегда навещал Аннавен и приносил ей ракушки, жемчужины и другие дары моря. Она принимала его подарки, игры и любовь с невинным восторгом, вызванным его присутствием, а не подарками, которые он прятал в плаще и заставлял искать. Он летел к ней, как на крыльях, и расстраивался, когда приходило время возвращаться на корабль под крики «Не уходи, дядя Халдир!» Тогда к нему возвращались воспоминания и пустота.

Эта тесная связь крёстного и крестницы таила в себе много неожиданностей. К ужасу Халдира, во время одного такого визита, когда Аннавен исполнилось 16, он заметил, что она стала меньше походить на своего отца и выглядит так, как выглядела бы Мариан в юности. Со временем сходство стало ещё более заметным. Халдир мысленно отругал себя. Стоило ей сделать какое-то движение или засмеяться определённым образом, и он сразу вспоминал Мариан. Прошло почти 70 лет с тех пор, как он покинул её. Она уже умерла. Он никогда не забудет скалу под кипарисами, её лицо и слова любви. Похоже, Валары решили не дать ему угаснуть от печали.

Аннавен же была смущена. Она смущалась большую часть своей жизни, поэтому это чувство не было для неё необычным. Однако ей приходилось нелегко. Ей уже исполнилось шестнадцать. Большинство её друзей уже определили своё избранное имя. Конечно же, ей имён не назвали – они предназначались только для семьи. Многим из них было тогда девять лет. Родители Аннавен не сказали ей, сколько лет было им, когда они выбрали себе имена. По их взглядам Аннавен поняла, что они не ждали так долго, как она. Они лишь сказали, что верный ответ придёт, когда она будет готова. Примером для неё был дядя, которого она безмерно уважала и любила. Она понимала: не очень-то мудро сравнивать себя с другими, но ничего не могла с этим поделать. Халдир выбрал имя, когда ему было десять.

Откуда она об этом знала? Он ей не говорил. Где-то в подсознании вертелась мысль, что это правда; ей известно избранное имя Халдира, но, как она ни старалась, вспомнить она не могла. Такие мысли посещали её довольно часто и почти всегда были сосредоточены на её дяде. Иногда там появлялась её мать или другой эльф. Именно они были причиной смущения Аннавен; она предпочитала их не обсуждать.

В детстве это её не заботило. Да и с чего бы? Откуда ей было знать, что невинные замечания заставят её мать смотреть на неё с беспокойством или расстроят Халдира? Конечно, дядя Халдир никогда не говорил, что расстроен. Он очень старался этого не показывать, но она всё видела.

Как в тот вечер дома после ужина. Ей было пять лет. На небосклоне сияли прекрасные звёзды. Она дёргала Халдира за руку, пока он не вышел с ней на улицу.

– Вот! – с волнением показала она. – Это твой любимый Орион. Он с мечом на поясе и охраняет Аман. Разве он не великолепен?

Великолепный – это её любимое новое слово. На самом деле она считала, что дядя Халдир выглядит выше и великолепнее, чем яркое скопление звёзд, на которое она показывала.

Она ждала, надеялась, что он улыбнётся. Вместо этого на мгновение его лицо стало печальным. Потом он с некоторым усилием улыбнулся и спросил:

– Аннавен, Менельмакар называли Орионом только смертные люди в Арде. Откуда ты о нём знаешь? Тебе рассказала мама?

Она задумалась. А вдруг её ответ ещё больше расстроит дядю? Если сказать «да», то она станет лгуньей, а лгать дяде она никогда не станет. Откуда она знала это название? Она никогда не была во Внешних Землях за Морем, о которых иногда рассказывала мама.

– Нет, - нерешительно ответила она. – Я просто знаю, и всё. Может, это ты говорил мне?

– Ты права, Аннавен, это мой любимый Орион, - ответил Халдир уже без тени печали, которая ей показалась минутой раньше. Спасибо тебе. А какие созвездия показал тебе твой отец?