История Мариан

– Что ему передать? – спросил я, сменив тему.

– Скажи ему, что я… старалась как могла, - с сомнением проговорила она.

– Я скажу, что ты оправдала его доверие, - поправил я. – Что-нибудь ещё?

– Нет, - ответила она, зная, что я имел в виду. – Он уже знает.

Я скажу Халдиру, что Мариан сдержала своё слово – она осталась верна ему.

Мариан устало прикрыла глаза. Я подумал, что она уходит, и мягко встряхнул её. Она распахнула глаза и слабо засмеялась.

– Ты заноза в заднице, Румил, - пошутила она. – И ты для меня слишком молод – люди думают, что я ужасно развратна.

Потом она пыталась вернуть мне кольцо, которое было на её пальце – кольцо моей бабушки. Она не смогла его снять потому, что ослабела, или оно само просто не желало покидать её – не знаю, но предпочту последнее. Я отказался забрать кольцо. Она закатила глаза.

– Зачем оно мне на глубине шесть футов под землёй?

– Мариан, это подарок. Ты – часть нашей семьи, и я не возьму его.

Потом она вдруг стала чересчур серьёзной.

– Знаешь, я люблю тебя.

– Конечно, ведь я неотразим, - пошутил в ответ я, но она уже не слышала меня.

Я взял её морщинистую руку и поцеловал. Мне показалось, что кольцо сверкнуло – из-за слёз я не смог разобрать. Как бы то ни было, никто не в силах предвидеть, куда нас уведёт любовь, или в какие путешествия отправилась Мариан. Даже мудрейшим неведомо, куда уходят смертные после их слишком быстротечной жизни.

Теперь вы знаете историю Мариан, но моя ещё не закончена.

Я задержался гораздо дольше, чем предполагал. Метентауронд покинут, за исключением нескольких смотрителей. Наше Братство и последующие братства добились очень многого. Я вернулся туда спустя сто сорок четыре года со дня ухода Халдира только для того, чтобы оставить эту тетрадь и попрощаться с моей Мариан. Мне очень не хватает её компании.

Она покоится в пещерах под меллорном Халдира, на её могиле вечно цветёт симбелин. Мне неведомо, откуда он появился, ибо симбелин в Арде давно уже никто не видел. Я принёс для неё белые цветы из сада Халдира. Если бы он был здесь, он поступил бы так же.

Воистину, что мы любим и как выражаем свою любовь, касается всех. Для Мариан любовь к моему брату, к её обязанностям, Метентауронду и тому, что он дал Людям, соединила в себе чувства и верность и стала одной великой Любовью. Она обратила свою печаль и любовь к Халдиру на защиту и заботу о Метентауронде и Братстве, как львица защищает своих котят. Ничто не могло остановить её. Эльфы снабдили её инструментами, а она нашла в себе силы правильно их применить во благо Арды и своих родичей. Она не просто попыталась, она достигла результатов – этого от неё ожидал Халдир, и она этого добилась. Она была бы счастлива увидеть, как всё изменилось, и без сомнений поняла: Халдир гордится ею.

Скоро я расскажу об этом Халдиру и Орофину. Люди наконец вспомнили: обладая силами изменить свой мир, они могут построить и своё благоденствие. Воздух стал чистым и свежим. Здания живут и дышат, соединяя в себе растительный и животный мир самым впечатляющим и в то же время обманчиво простым образом. Люди создают новые и любопытные вещи, но они не приносят земле вреда. Их энергия и находчивость никогда не перестанут удивлять меня. Теперь Арда и в самом деле исцеляется. Несмотря на это, появились и новые болезни. Печально, но кажется, по-другому у людей не бывает.

Такими вестями я надеюсь утешить если не сердце, то разум Халдира. Его любовь к Арде и к Мариан не ослабела со временем. И конечно, по вечерам в нашем доме будут собираться гости, чтобы послушать истории Румила об Арде. Некоторые я уже сочинил. Без сомнений, я получу бесчисленные приглашения на обед, возможно, даже в дома Элронда, или Келеборна, или… в общем, возможности безграничны. На протяжении многих лет я стану источником захватывающих историй у уютного камина. А это привлечёт внимание многих прелестных эльфиек. При случае я попрошу присоединиться Линдира – он великолепный рассказчик, довольно любезный и, к счастью, женат.

Я ухожу. Но перед этим я должен использовать последнюю возможность кое-что уточнить.

Во-первых, палантир – это не секретное оружие, созданное для уничтожения расы Людей Эльфами, жаждущими мести за Арду. Сей факт становится ещё более смехотворным благодаря утверждению, что палантир – творение дьявола, хотя это ближе к истине. Сначала Дитер, а затем учёные, изучавшие его, медленно сходили с ума либо стали жертвами странных несчастных случаев. После этого правительство решило уничтожить палантир. Но было ли это сделано? Мне про то неведомо. Никто не слышал о его местонахождении уже больше века. Палантир стал мифом.

Весной, когда ушли мои родичи, на побережье Калифорнии не приземлялись инопланетяне и не проводились секретные военные учения. Ни Китай, ни Корея не атаковали западное побережье, и не было второго пришествия сына божьего на корабле.

Вот. Здесь история заканчивается. Теперь я готов вернуться в Валинор. Я не строил и не покупал себе корабль, но приметил один довольно хороший в Саусалито. Я намерен проверить теорию Халдира о том, что позаимствованные корабли не проходят на Запад. В конце концов, Халдир не всегда прав.

Я прощаюсь с вами. Эта история останется единственным воспоминанием обо мне, за исключением разве что сказок у костра, или в книгах других авторов, или в этой сети ваших компьютеров и гаджетов. Арда в ваших руках, Дети Илуватара; да будет ваш путь осиян солнечным светом. Что до меня, то пусть Манвэ наполнит ветром мои паруса, а звёзды укажут дорогу к дому.

========== Глава 39. Эпилог. ==========

Близился к вечеру третий день, а споры всё не утихали. Прохладные тени массивных, но одновременно утончённых белых мраморных колонн Кольца Судеб становились длиннее: Анор отмечал неумолимое течение дня даже здесь, в кажущемся безвременье Амана. На Ойолоссе, самой высокой башне белого пика Таникветиль, лёгкие облака превращались в оранжевые на фоне неба цвета морской волны и лаванды. Ульмо вздохнул. Он редко присутствовал на Советах Валар, если только не обсуждались великие дела. Прибыл он по просьбе Манвэ, ибо это он услышал шёпот смертного Дитя Земли через воды, даже раньше, чем её фэа попало в Чертоги Ожидания Мандоса; более того, раньше, чем Ниэнна стала оплакивать печаль бессмертного Дитя Амана. Ульмо снова тихо вздохнул и улыбнулся Варде, которая обратила на него свой сияющий взор. Земля, подумал он – по крайней мере, моря, в которых он планировал быть – готовилась встретить восход солнца, спины дельфинов поблёскивали бы в свете нового утра, и он хотел быть с ними. Совет так и не пришёл к решению.

– Вход в Валинор запрещён для смертных, с хрондо или без него, - повторила Йаванна.

– Я её призвал, и дух её явился быстро и с радостью. Однако она не пребывает ни в Чертогах Перворождённых, ни Младших Детей, но в некой обители между ними, о существовании которой я даже не подозревал, - возвысил голос Мандос. – Она самая стойкая и нетерпеливая. Она с глубочайшим уважением настаивает, чтобы ей позволили жить в Валиноре, что её место рядом с тем, кто единственный из всех эльфов в Благословенном Краю живёт в печали.

– Не забывайте о высокомерии Нуменорцев, - спорил Оромэ. – Хотя их судьба определена Илуватаром вне границ этого мира, они отказались от этого дара и требовали бессмертия, заявляли, что их нога ступит на белые пески этих заповедных берегов. За это они сражались против нас и были повержены. Почему эта смертная требует от нас судьбы, в которой отказано её предкам, внимавшим отравляющему шепоту Моргота?

– Она не требует, она просит, - заявил Ульмо. – И не забывайте, что она ведёт происхождение от Верных Нуменорцев, которые спаслись в Средиземье с Семью Камнями, а не от тех, кто поднял на нас оружие. Она просит бессмертия ради одного из Детей Амана, чьё горе простирается над морями, как шторм, посланный Манвэ. – Он кивнул Главе совета в знак уважения.