История Мариан

На стенах длинного коридора были изображены эльфы за разными занятиями. Там были исторические события, битвы, торжества, странствия, изображения райских пейзажей и мерцающих фигур. Они чем-то напоминали французские гобелены. Подойдя ближе, я заметила, что на некоторых изображены люди и маленькие дети.

Мы подошли к концу коридора, где ещё двое стражей приветствовали Владыку Халдира. Он слегка кивнул им в ответ. Затем, когда мы вышли на большой мраморный балкон, Владыка взял меня за руку. Я была признательна ему за это, потому что открывшийся передо мной вид был поистине впечатляющим. У меня подогнулись колени и пересохло во рту.

– Перед тобой Метентауронд, Последний Дворец эльфов в Великих Лесах, существующий с начала этой эпохи!

========== Глава 10. Звёзды во тьме. ==========

5 сентября.

Сегодня днём я расположилась на балконе, с которого впервые увидела Метентауронд, и собралась зарисовать необычную и захватывающую панораму, открывшуюся передо мной.

Я много лет не рисовала от руки. Мои навыки потихоньку возвращались, и мне приходилось прилагать гораздо меньше усилий, чем я ожидала.

Между тем два стража, охранявшие вход в эти изумительно чудесные залы, притворялись, что не подсматривают за мной.

Сначала я мечтала, чтобы у меня оказался фотоаппарат. Сейчас я рада, что не поддалась столь соблазнительно простому способу запечатлеть это место. Я не хочу что-нибудь пропустить или забыть; к тому же я ощущаю настоятельную потребность как можно лучше постичь всё, что вижу.

Утром я рассказала об этом Линдиру. Мой разум мог воспринимать только часть того, что мне показали. Я была слишком поражена; мне необходимо время, чтобы увиденное уложилось в голове. Рисование, сказала я, подобно медитации. Оно помогает лучше вглядываться, замечать мельчайшие детали, игру света, которые будто оживляют вещи.

Он ответил, что так же происходит с музыкой.

Прошлым вечером мы вышли из приёмной залы на верхний этаж большой пещеры. На её потолке, подобно звёздам, были рассыпаны пятна света. Пещера была поистине огромной и потрясающе красивой в надвигающихся сумерках. Я не могла представить себе нечто подобное; сама мысль, что такое место могло существовать над землёй или под ней, была за гранью понимания.

Тут и там в сгущавшейся темноте – хотя казалось, что внутри пещеры и вне её были сумерки – очертания и тени были обозначены мягким золотистым сиянием бесчисленных светильников. Впереди располагались своды, похожие на корни деревьев, собранные и сплетённые в колонны, которые тянулись к полу как сталактиты. Картина была похожа на готический собор и вызывала благоговейный трепет. На ветвях и листьях тоже висели светильники, разбросанные в них, как светлячки. Восходящие к ним колонны-сталагмиты были похожи на резное дерево или камень. Здесь не представлялось возможным определить границу между творением природы и рук мастеров-строителей. Казалось, подземный лес был так же высок, как и лес снаружи. Между колоннами и стенами пещеры разбросаны платформы, мосты и жилища, похожие на те, что изображены на входных дверях.

Внизу также были балконы и террасы, которые простирались от стен пещеры и соединялись с мостами и колоннами. За балконами, в отверстиях в стене самой пещеры, виднелся неяркий свет. Вероятно, там находились жилые помещения.

Справа внизу, на головокружительной высоте балкона, на котором мы стояли, протекала небольшая речка. С одной стороны от неё была стена пещеры, с другой – лес. Вода падала с высоты в каскаде небольших водопадов, исчезая в тёмной дымке вдали.

Внизу слева была темнота. О ней могу сказать только, что она вызывала ощущение пустоты.

Прохладный воздух был наполнен влагой и чистым древесным ароматом вперемешку с запахом вспаханной почвы. Пахло не пещерной сыростью, а свежестью и жизнью. А ещё был звук воды, падающей на камни, как колыбельная, успокаивающий, нежный и всеобъемлющий.

Покрытая затейливой резьбой большая лестница изгибалась справа от нас. Владыка Халдир бесшумно повёл меня вниз по ступеням. Когти Бруно стучали по мрамору, эхо разносилось по всей пещере.

Что поддерживает эти террасы, они ведь такие тонкие, а лестничные пролёты такие длинные, спросила я. Мы можем на них посмотреть?

– Утром, когда рассветёт.

Утром… Как вы узнаете, что наступило утро? Подожди… Я перегнулась через перила и показала на жилище, которое как будто парило между деревьями и стеной пещеры. Это технически невозможно! Как они это сделали?

Это не дерево… из чего оно сделано?

Здесь есть птицы?!

Деревья и колонны не похожи на лес наверху. Где мой фонарик?

Я остановилась и судорожно стала рыться в рюкзаке свободной рукой. В другой руке был поводок Бруно.

Меня остановил Владыка.

– Это будет весьма невежливо. Ты должна переодеться, - приказал он, глядя на мою грязную одежду, - а потом разделишь с нами трапезу в Зале. Тебе покажут твоё жильё, отдохни. Утром ты сможешь увидеть всё, что пожелаешь.

Я кивнула, подавляя бесчисленные вопросы в голове. Владыка Халдир широко зашагал впереди. Я была поражена и несколько мгновений стояла, как вкопанная. Ородрен взял меня за руку и спросил, что я делаю. Я ответила, что пытаюсь увериться в том, что ещё могу дышать. Бруно нетерпеливо ткнулся мордой в мою ладонь.

– Что мне делать с собакой? – спросила я спину Владыки.

Он повернулся и ответил, что Бруно отведут в конюшни, где ему будет удобно, и накормят. Один из эльфов, который шёл с нами, предложил взять поводок.

– Конюшни? – повторила я в шоке, когда передала Бруно. По крайней мере, теперь мне не нужно беспокоиться о разных неожиданностях на мраморном полу. Я присела на корточки и погладила пса, пообещав прийти к нему завтра и пригрозив, что если он где-нибудь пометит территорию, то дорого за это заплатит.

***

После того, как я переоделась в чистое, Ородрен проводил меня в Залу.

Большая Зала была самым огромным и необычным местом в этой пещере. Вырезанная внутри скалы и выступавшая наружу на берегу реки, Зала располагалась на широкой террасе, на которой мог уместиться весь Метентауронд. На террасу можно было подняться по лестницам с двух сторон, ведущим к большой высокой завесе из камня, настолько тонкой, что она казалась полупрозрачной. Её выпуклая поверхность мерцала от света внутри Залы, как маяк в ночи. Была ли она вырезана в скале или нет, я не могу сказать.

За этой завесой и часовыми, охранявшими входы, открывалась сама Зала. Она была большой и высокой, со светильниками вокруг. На стенах были изысканные барельефы животных и растений, которые, казалось, вырастали из пола и замысловато переплетались вверху. Осмотрев изображения более пристально, я заметила, что они не были одинаковыми. Они подчёркивали естественную красоту камня, кристаллов; резьба была приспособлена к природным деталям, работа мастера не перекрывала их, а лишь подчёркивала. Чем больше я смотрела, тем большее уважение и благоговение испытывала перед умельцами, которые почитали камень как живое существо.