История Мариан

Наконец в глухих, неизведанных лесах Тар-Каранона мы нашли пристанище. Деревья вспомнили и приютили нас. Мы назвали эти леса и пещеры своим домом и поклялись восстановить здесь часть былого величия. По подобию Лотлориена и светлого Нарготронда мы возвели то, что ты уже видела – Метентауронд. Он – наша великая радость и главный успех моего брата; мы без колебаний отдадим жизни, защищая его.

– Это самое прекрасное из того, что мне приходилось видеть. Как же вы расстанетесь с ним?

– Будет очень трудно, особенно для Халдира. Он глубоко любит Арду. Уходя, мы будем горевать о многом.

«И о тебе, дорогая Мариан, тоже» - подумал я.

– Он – в смысле Халдир – он кажется озабоченным. Я волнуюсь за него, Джейсон. Ночью он расхаживает по веранде, словно не может найти покой. Ты нужен ему. Может, тебе лучше быть с ним сейчас, а не со мной?

– Халдир не расхаживает, - засмеялся я, потом увидел, насколько она была серьёзной. – Он может о себе позаботиться. Не переживай.

– Но иногда он кажется таким… холодным. Даже безжалостным.

– Ты должна понять, что Халдир не всегда был таким серьёзным. Вообще он очень весёлый, - пошутил я. – Он играл на арфе – не очень хорошо, конечно – и пел.

– Как и ты, даже не сомневаюсь, - сухо вставила она.

– Конечно. Но на нём лежит большая ответственность. Он близко принял слова Владычицы, как и должен был. Он великий вождь и провёл наш народ через многие испытания. Потом пришло время печали, как и предсказывала Галадриэль. Он взял на себя всю ответственность, и я не смог убедить его в обратном.

Если иногда он кажется жёстким, то только потому, что он считает это нужным. Он всегда помнит о своём долге. Если он слишком на этом зацикливается – я его исправляю. Не суди его слишком строго.

Это заставило Мариан слегка улыбнуться, но не рассеяло беспокойство в её глазах. Беспокойство и любовь.

– Я не осуждаю его, Джейсон. Просто… иногда мне кажется это неправильным. Сложно объяснить. Когда мы расстались, он выглядел лучше – счастливым, менее озабоченным.

Она пожала плечами и сменила тему. По крайней мере она разговаривала со мной, и это было хорошо. На улице темнело, а я хотел есть.

– Так. Вместо отпусков в Швейцарии ты на самом деле был…

– …в Метентауронде, с Халдиром, - закончил я за неё. – А когда меня нет рядом, чтобы дать совет, это делает Ванимэ.

Здесь она опустила голову. Значит, Ванимэ была не очень гостеприимной. Так я и думал.

– Как долго ты здесь находишься, Джейсон? Как ты узнал, где меня искать? Здесь много золотых городов, и все на берегу океана. Мехико, ацтеки, Эльдорадо… Почему ты выбрал это место и время?

– Не думай, что я там не был, - пошутил я. – И во многих других тоже. Твой образ всё время был со мной. Ты не похожа на испанку или на принцессу ацтеков. Но я должен был удостовериться.

Скажем, когда в Калифорнии началась Золотая лихорадка, у меня возникло предчувствие. Было ли совпадением, что Метентауронд оказался рядом, хоть мы и были разбросаны по всему миру; и если верить словам Галадриэль, не так далеко находилась и потерянная Серебристая Гавань.

Я покачала головой.

– В жизни мало совпадений, Мариан. Есть возможности, закономерности, соответствия. Я верил, Валары подсказывали нам, что это то самое место. Но время ещё не пришло.

– Ты был здесь во времена Золотой лихорадки? – воскликнула Мариан.

Я улыбнулся.

– Да. Я сам и другие.

– Ты добывал золото?

– Мариан, прошу, - я поморщился. – Так делают гномы. Я же оказался в нужном месте, когда золотой песок застрял в полах между досок. Как видишь, тебе не нужно продавать дом. Мы в состоянии дать тебе всё необходимое.

– Ты жулик! – она несправедливо обвинила меня, но мои слова обрадовали её. Чем я мог помочь, если люди были легкомысленны, глупы или пьяны?

– Как это сошло тебе с рук? Как тебе удаётся проворачивать такое сейчас? Я знаю, что ты… тот, кто ты есть, но не замечаю этого. Почему?

Несколько мгновений она пристально осматривала меня. Я знал, что она ищет.

– Я не обижусь, если ты прикоснёшься ко мне, - мягко произнёс я. – Наоборот, я годами пытался этого добиться.

Мариан встала со стула, я тоже поднялся и снял с волос повязку. Глядя в лицо, дрожащей рукой она медленно провела пальцами вдоль виска сначала слева, потом справа. В её взгляде читалось полное непонимание. Она нахмурилась. Я склонил голову. Она снова заглянула в мои глаза. Я никогда не забуду этот взгляд и эти самые нежные прикосновения.

– О нет, - закричала она и заплакала. Я обнял её.

Я даже не предполагал, что Мариан так отреагирует. Было ясно, что она ничего не понимает. Я попытался заставить её выслушать.

– Мариан, пожалуйста, не плачь. Это не то, что ты думаешь, это протезы. Прошу, посмотри на меня. Всё хорошо. Посмотри на меня.

Я слегка оттолкнул её.

– Я не отрезал их, просто ношу протезы.

– Ой, - выдохнула она, всхлипывая и глупо улыбаясь. – Это хорошо, что ты не сделал с собой ничего ужасного. Только со мной.

– Мариан, ты считаешь, что уши – это единственная вещь, которая делает меня… тем, кто я есть? Если ты потеряешь часть своего уха, станешь меньше женщиной? Душа – вот что важно, не только тело. Я всегда останусь собой, неважно, что произойдёт.

– Мне показалось, - неуверенно начала она, - когда я дёргала Линдира за уши, что они более чувствительны, чем наши. Не хотелось бы, чтобы ты потерял что-то… доставляющее удовольствие… или я неправа?

– Ты дёргала Линдира за уши и осталась в живых? Хотел бы я на это посмотреть!

Я не смог удержаться и расхохотался.

– Я сделала так, потому что не поверила ему. Кажется, это было очень больно, - виновато добавила она.

– Да, ты права, это настоящая агония.

– Джейсон, я не вижу твоей ауры, «фэа», как у Халдира и других. Не понимаю. Что-то не так?

– Нет, всё в порядке. Когда надо, её можно сделать менее заметной. Нужна лишь небольшая тренировка. Халдир так делает, когда он среди Людей.

Наступило неловкое молчание. Момент, которого я больше всего боялся.

– Мариан, - начал я и взял её за руки. – Знаю, я очень обидел тебя, не рассказав о себе.

Я был в затруднительном положении. Это уязвило моё самолюбие. Последний раз я был в таком положении в юности, то есть очень, очень давно.

– Не надо, Джейсон. Я понимаю. Сначала я была слишком обижена и рассержена, чтобы понять. Правда. Не волнуйся.

– Ты очень много значишь для меня, Мариан, - сказал я с большим облегчением. – Я бы умер, если не смог больше с тобой спорить. Я твой друг, дорогая. И всегда им буду.