История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
Шрифт:
Названия пасынка являются, как и все остальные термины сводного родства, исключительно новыми словами. Своеобразие славянских обозначений пасынка выражается в их пестроте. Так, генетически только одно из них восходит к о. — слав, synъ: pasynъkъ — форма, тоже носящая общеславянский характер. Правда, наряду с нею в том же значении в славянских языках фигурируют другие, совершенно оригинальные образования: pastorъkъ, paserbъ, произведенные также от весьма древних морфем.
Слав. раsупъkъ: др.-русск. пасынъкъ, русск. пасынок, укр. пасынок, др. — польск. pasynek 1) ‘праправнук’; 2) ‘пасынок’, польск. (стар.) pasynek в упомянутых двух значениях, болг. пасинче, диал. пасынок [298] . Литовск. posunis ‘пасынок’ [299] образовано из тех же морфем — приименной приставки балт. ро- и и.-е. *sunus, но независимо от слав. pasynъkъ, ср. характерный для литовского перехода из одной основы в другую в приставочном производном: sunus> po-sunis (из u-основы в – ja-основу). В славянском ничего подобного не отмечается: слав. pasynъkъ сохраняет основу слав. sупъ.
298
Б. Цонев. Кои новобългарските говори стоят най-близу до старобългарски в лексикално отношение. — «Списание на Българска академия на науките», кн. 11. София, 1915.
299
См. A. Salys. Musy gentivardziai. — «Gimtoji kalba», 1937, II, стр. 22.
300
О значении ра- см. И. М. Эндзелин. Латышские предлоги, ч. 1, стр. 149.
Слав. pastorъkъ: ст.-слав. пасторъкъ ‘, privignus’, др.-русск. посторъкъ, др. — чешск. pastorek, pastore, чешск. pastorek, сейчас малоупотребительное, диалектное, ср. моравск. pastorek, pastorkyna [301] , словенск. pastorek, сербск. пасторак, болг. пастроче 1) ‘пасынок’, 2) падчерица’, ср. болг. пастрок ‘отчим’.
301
Е. Bartos. Dialekticky slovnik moravsky, стр. 283.
Этимологически прозрачно болг. пастрок ‘отчим’ < *po-ptor. Несколько затруднителен вопрос о развитии значения ‘пасынок’. Образование с суффиксом – ъкъ вряд ли восходит здесь к глубокой древности, ср. др. — чешск. pastore и болг. пастроче с суффиксом е-, -ent-. Здесь не исключено первоначальное значение принадлежности (‘отчимов, неродной сын’ = ‘пасынок’). Обращает на себя внимание отсутствие раstorъkъ в восточнославянских языках. Единичное др.-русск. посторъкъ, вероятно, заимствовано. Из южнославянских языков происходит алб. pasterk ‘пасынок [302] .
302
G. Meyer. Etymologisches W"orterbuch der albanesischen Sprache, стр. 323.
Слав. раsеrbъ представлено главным образом польск. pasierb, ср. прибалт.-словинск. paspjer < paserp [303] .
А. Г. Преображенский приводит еще укр. пасерб, пасербиця, белор. пасерб, пасербица [304] и русск. диал. («воронеж. и др.») пасерб. Ф. Миклошич помещает последнее под вопросом [305] . За вычетом приименной приставки ра- в польск. pasierb, др. — польск. pasirzb содержится корень *sъrъ-, *serb-, который, согласно остроумной этимологии А. Брюкнера [306] , служил образным обозначением ближайших, кровных родственников и восходит к значениям ‘хлебать, сосать’ (в данном случае использовано значение ‘сосать грудь’), ср. лат. sorbeo, греч. , польск. sarbас’ < и.-е. *sorbh-, *srobh-. Сюда же Брюкнер относит собирательное образование sorbh ‘ближайшая родня’, ср. этноним срби, сербы, но последнее скорее иранского происхождения. Таким образом, если сингулятивное sierb означало ‘сосунок, кровный ребенок’, то pa-sierb значит ‘неподлинный ребенок’. Совершенно справедливо отбрасывает Брюкнер неточные сравнения польск. pasierb с русск. себ’р, сябёр, предлагавшиеся, например, Г. А. Ильинским [307] . Эти русские слова, несомненно, объясняются из *sem-ro-, через sebrъ (подробнее см. III главу настоящей книги). Сравнением с pasierb (*-sьrb-, *-serb-) нельзя объяснить древнего носового в *sebrъ, ср. правильный русский рефлекс: сябр, сябер. Метатеза – rb- < -br- тоже маловероятна [308] .
303
«Slavia Occidentalis», t. 1, 1921, стр. 97.
304
О заимствовании укр. пасерб, пасербиця из польского языка см. А. А. Бурячок. Названия родства и свойства в украинском языке. Автореф. канд. диссерт. Киев, 1954, стр. 7.
305
F. Miklоsiсh, стр. 292: serb-.
306
A. Br"uckner. Wzory etymologii i krytyki zrodlowej. — «Slavia», roc. 3, 1924, стр. 207–209; его же. Slownik etymologiczny jezyka polskiego, стр. 398.
307
Г. А. Ильинский. Славянские этимологии. — ИОРЯС, т. XXIV, кн. 1, 1919, стр. 140.
308
Это неверное толкование содержится и у А. Г. Преображенского: «Из na-серб. См. себер».
Описательные названия пасынка: чешск. nevlastni syn, вытеснившее в общенародном языке простые обозначения; болг. доведен син, доведеник.
Дочь
Названия дочери во всех славянских языках без ‘исключения восходят к о.-слав. *dъkti: ст. — слав, дъшти, др.-русск. дочи, дьчи, дчи, дъци, дочька, дъчька, русск. дочь, диал. дочи, дочеръ [309] , доцерь, дочуха [310] , доц’ер’ка, доц’ер, доц’ка [311] ,
укр. дочка, белор. дачка, польск. сorа, соrkа, др. — польск. dca, кашуб. сorа, сorkа, прибалт.-словинск. сorkа, чешск. dcera, словенск. hci, hcere, др.-сербск. дьшти, кьшти, кьчи, сербск. кhи, диал. шhер, болг. дъщеря, диал. щерка, штеру (зват. форма), керка, кьеркьи=щерки [312] .309
Богораз. Областной словарь колымского русского наречия. СПб., 1901, стр. 46
310
А. Подвысоцкий. Словарь архангельского наречия. СПб., 1885, стр. 39.
311
В. Г. Орлова. О говоре с. Пермас Никольского р-на Вологодской обл. — «Материалы и исследования по русской диалектологии», I. М.—Л., 1949, стр. 53.
312
«Песни из личния живот» — от Малко Търново. — СбНУ, кн. VI, 1891, стр. 24; от Леринско (Македония). — СбНУ, кн. V, 1891, стр. 146; от Воденско (Приказки.). — СбНУ, кн. V, стр. 165.
Фонетическая история слав. *dъkti детально изучена исследователями. Оно восходит к и.-е. *dhughter, которое является одним из древнейших терминов родства индоевропейского языка, такой же основой на – r, как *pter, *mater, *suesor. Характерная особенность индоевропейского названия дочери состоит в том, что оно широко распространено в индоевропейских языках и всюду в точности соответствует названной общеиндоевропейской фонетической форме, не обнаруживая также серьезных отклонений в значении (ср. гораздо большие фонетические и семантические изменения других основных названий, сохранившихся в целом ряде индоевропейских языков в общем хуже, чем название дочери).
Родственные слав. *dъkti формы в других индоевропейских языках: санскр. duhita, авест. dugdar-, арм. dustr, греч. , готск. dauhtar, литовск. dukte [313] . Италийские и кельтские языки утратили древнее название дочери, ср. его замену в лат. filia ж. р. к filius ‘сын’. Остаток *dhughter в италийских языках указывают в оскск. futir <*fug’tir [314] .
313
F. Miklosich, стр. 55; Е. Веrneker, Bd. I, стр. 244; R. Trautmunn, BSW, стр. 62; Walde-Pokorny, Bd. I, стр. 868; S. Feist. Vergleichendes W"orterbuch…, стр. 116; P. Pоuсha. Tocharica — АО, vol. 2, 1930, стр. 325–326: тохарск. В tkacer, tkacar, где t < i.-e. *dh, тохарск. A ckacar с ассимиляцией t — c > c — c; С. С. Uhlenbeck, стр. 128; А. Преображенский, т. I, стр. 192–193; F. Stawski, стр. 107–108; Hоlub — Kоресnу, стр. 97; M. Vasmer, REW, Bd. I, стр. 366.
314
R. Thurneysen. Italisches. — «Glotta», Bd. 21, 1932, стр. 7–8; P. Kretschmer. Zu osk. futir. — «Glotta», Bd. 21. 1932. стр. 100; против — J. В. Hofmann. Zur lateinischen und italischen Wortforschung. — «Glotta», Bd. 25, 1936, стр. 119–120.
Вальде и Покорный [315] считают, что в *dhughter имеется тот же задненебный, что и в и.-е. *eg(h)om ‘я’, не придавая значения тому, что в последнем – gh палатальное (ср. ст.-слав. азъ, литовск. as), в то время как велярность gh в *dhughter не оставляет сомнений, иначе необъяснимы слав., балт. k (из *g) в слав. dъkti, литовск. dukte.
315
Walde — Pоkоrny, Bd. I, стр. 868; ср. еще J. Pоkоrnу, стр. 277.
Для вокализма и.-е. *dhughter характерно наличие гласного в срединном слоге [316] . А. Мейе, наиболее обстоятельно занимавшийся этим вопросом, обращает внимание на падение срединного в слове *dhughter как на важный индоевропейский диалектный факт, свойственный иранскому, славянскому, балтийскому, германскому, армянскому, важный также по своим последствиям в области интонации. Падение не является новшеством славянского, а объединяет его с рядом близких индоевропейских диалектов.
316
См. В. Delbr"uck. "Uber das got. dauhtar. — KZ, Bd. 19, 1870, стр. 241–247; J. Schmidt. Zwei arische a-Laute und die Palatalen. — KZ, Bd. 25, 1879, стp. 116; K. Brugmann, KVG, стр. 80; J. J. Mikkоla. Urslavische Grammatik, I. Teil. 1913, стр. 52; A. Meillet. Les dialectes Indoeurop'eens, стр. 63; его же. Ues innovations caract'eristiques du phon'etisme slave, — R'ES, t. 2, 1922, стр. 207; ср. также J. Kurylowicz. 'Etudes indoeurop'eennes, I, стр. 29.
И.-е. *dhughter, будучи древней основой на r, утратило этот характерный конечный согласный в отдельных индоевропейских диалектах, ср. литовск. dukte, слав. *dъkti. Вопрос об относительном возрасте этого явления представляется, однако, спорным. С одной стороны, известна точка зрения, рассматривающая это отпадание как древний факт, свойственный ряду близких индоевропейских диалектов.
Так понимает А. Вайан историю основы *mater *mate, исходя из свидетельства санскрита, балтийского, славянского. Мейе видит в отпадении конечного согласного литовск. dukte упрощение особого рода дифтонга (и.-е. – er) — явление, восходящее к индоевропейскому языку [317] . С другой стороны, по мнению Ю. Куриловича [318] , отсутствие сокращения конечного гласного в открытом слоге литовск. dukte, аkтиo указывает на сохранение конечных – r, -п вплоть до самой балто-славян-ской эпохи.
317
A. Meillet, BSL, v. 30, 1930. Comptes rendus [аннотация сборника в честь Я. Розвадовского], стр. 187 и след.
318
J. Kurylowicz. L’accentuation, стр. 245.