История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
Шрифт:
Др.-русск. дд ‘брат отца или матери’: «Изяславъ и Святославъ пыяша дядю стрыя своего Судислава изъ поруба». Псков. 1 л. 6567. В русском, помимо общенародного дядя, диал. дядяка то же [585] , в говорах существуют производные, обозначающие жену дяди, тетку: дедина, дединка, дединушка, дедна, дядина [586] , дядинка [587] . Ср. укр. дядина ‘жена дяди’, дядько ‘дядя’, белор. дзядзька то же.
585
«Труды Московской диалектологической комиссии». Саратовская губ. Обработали А. Ст. Мадуев и Н. Н. Дурново. — РФВ, т. LXVI, стр. 205.
586
Я. Светлов. О говоре жителей Каргопольского края (Олонецкой губ.). — Ж. Ст., 1892, вып. III, стр. 161; А. Подвысоцкий. Словарь архангельского наречия; стр. 37; В. Добровольский. Смоленский областной словарь, стр. 206.
587
«Труды Московской диалектологической комиссии». Смоленская губерния. Обработал Н. Дурново. — РФВ, 1909, № 3–4, стр. 212.
В литературе русск. дядя давно рассматривается как родственное слав. dedъ [588] .
Алб. dzadza ‘брат
Не совсем ясно сербск. (далматинское) dundo=stric ‘брат отца’. Лавровский [590] видел в этой форме отражение носового, ср. др.-русск. дд, что является очевидной ошибкой, так как в дд не более как орфографическая особенность. Словарь Югославской Академии (кстати, тоже предлагающий неверное толкование из удвоения слога dun в «детской речи») характеризует сербск. dundo как сравнительно новое слово (с XVI в., главным образом в Приморье) со следующими значениями: ‘брат отца’, ‘брат матери’, также о более отдаленных родственниках, вообще — о пожилом человеке, почтительно [591] .
588
Ср. В. Dеlbr"uсk, 498; Е. Воisасq. Dictionnaire 'etymologique de la langue gr`eque. 2-`eme 'ed. Heidelberg — Paris, 1923, стр. 337: греч. ‘дядя’, ‘тетка’: лат. dede ‘дядя’, ст.-слав. ддъ; Walde — Pokorny, Bd. I, стр. 826: dhe- редуплицированное dhe-dh(e)-, слово «детского лепета» для обозначения старших членов семейства, ср. греч. ‘дядя’, ‘тетка; литовск. dede ‘дядя’, ст.-слав. ддъ, ср. аналогичное н.-в. — нем. deite, teite ‘отец, старик’, русск. дядя: см. еще М. Vasmer, REW, Bd. I, стр. 387.
589
В. Delbr"uck, стр. 491; G. Meyer. Etymologisches W"orterbuch der albanesischen Sprache, стр. 79–80.
590
П. Лавровский. Указ. соч., стр. 36.
591
«Rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika», dio. II, Jugoslavenska Akademija, Zagreb, 1884–1886, стр. 888.
Позднее этимологией dundo занимался К. Штрекель [592] . К нему отсылает Э. Бернекер [593] . К. Сандфельд [594] , говоря о романском влиянии на Балканском полуострове, упоминает о заимствовании истро-рум. cunat, cumnat ‘beau-frere’ из ит. cognato и лат. cognatus. Нам кажется, что правильную этимологию сербск. dundo надо искать именно здесь. Это позднее местное слово можно объяснить как заимствование из романского источника, ср. истро-рум. cunat или ит. cognato [konjato]; аналогичная романская форма могла дать *kunjdo, *kundo с последующей ассимиляцией — dundo, ср. также близость значений слов. Касаясь названных выше примеров, К. Сандфельд отмечает, что «венецианские слова, проникшие в истро-румынский язык, частично прошли через сербохорватский» [595] , хотя при этом не приводит никаких сербохорватских форм. Во всяком случае в слове dundo мы имеем еще один поздний романизм сербохорватской родственной терминологии наряду с чукундjед (шикунhед и под., см. выше) и непуча < лат. nepotia ‘племянница’ [596] .
592
К. Strekelj. Zur slavischen Lehnw"orterkunde. — «Denkschriften der Kaiserl. Akademie der Wissenschaften. phil.-hist. Klasse», Bd. 50. Wien, 1904, стр. 16. Здесь сербохорватское слово объясняется как романское заимствование, причем приводятся истро-итальянские слова donda, bidonda, pidonda, anda, amita ‘тетка’. В таком случее женское название ит. donda ‘тетка’ дало в сербохорватском мужское dundo-. Правда, автор отмечает очевидное отсутствие промежуточной формы между истро-итальянским и остальными романскими, а именно — итальянско-фриаульского donda. С другой стороны, для некоторых из приведенных истро-итальянских форм возможно объяснение влиянием венгерского языка, а именно — anda, ср. словацк. andika из венгерского.
593
Е. Berneker, Bd. I: dedъ.
594
К. Sandfeld. Linguistique balkanique. Probl`emes et r'esultats. Paris, 1930, стр. 60.
595
Там же, стр. 59.
596
Там же, стр. 54.
Болг. диал. тьутьу ‘чичо, казва детето на таткова си брат’ [597] , очевидно, одна из форм корня *tat: *tet, столь широко использованного славянскими терминами родства.
Слав. *teta
Ст.-слав., др.-русск. тета, тетъка ‘тетка’, тетичьна ‘дочь тетки’, тетъчичь ‘сын тетки’, русск. тётка, тётушка, диал. тёта, тётенька, тётя, тетюха, укр. mimxa, польск. ciotka, кашуб, cotka, прибалт.-словинск. cuotka, н.-луж. sota, полабск. teta ‘Base’, tetena ‘das Kind der Base’, чешск. teta, диал. tetka, tetiсka [598] , teteс ‘муж тетки’ [599] , словацк. teta, tetka, totka ‘sestra otcova’, tetсenica ‘tetina dcera’, tetec ‘matcin bratr’, tetkos ‘tetin muz’, словенск. teta ‘тетка’, ‘посаженая мать’, tetcek брат по отцу’, tetсiсna ‘дочь дяди’, tetec ‘муж тетки’, сербск. тета, тетка ‘тетка’, тетак ‘муж тетки’, болг. тета, тетка ‘тетка’, тетин ‘дядя, муж тетки’, диал. тетак ‘сестра отца’’ [600] .
597
СбНУ, кн. VIII, 1892, стр. 282 («Думи и форми по говора в село Плевня, Драмско»).
598
Q. Hodura. Указ. соч., стр. 69.
599
F. Bartos. Dialekticky slovnik moravsky, стр. 444.
600
П. А. Сырку. Наречие карашевцев [болгаро-сербский говор в округе Речица]. — ИОРЯС. т. 4, кн. 2, 1899, стр. 659.
С оригинальными фонетическими особенностями ср. русск. диал. тятька ‘тетка’ [601] , по внешней форме непосредственно примыкающие к названию отца — русск. диал. тятя; болг. диал. цейка ‘старшая сестра’ [602] .
Сюда относятся литовск. teta ‘тетка’, tetenas ‘дядя, муж тетки’.
Из области соприкосновений с названиями отца ср. еще греч. ‘отец’, в обращении [603] , литовск. tetis ‘отец’ [604] .
601
Н.
Н. Дурново. Словарь к материалам по Тамбовской губернии. — РФВ, 1911, № 3–4, стр. 216.602
П. А. Сырку. Указ. соч., стр. 660.
603
См. W. Рrеllwitz. Etymologisches W"orterbuch der griechischen Sprache, стр. 458.
604
F. Miklosich, стр. 355.
Обычно слав. teta, tetъka относят к редуплицированным образованиям «детской речи», точно так же, как baba, tata [605] .
Укр. тiтка < тетка, ср. укр. пiч < печ.
Из числа прочих названий можно привести следующие: русск. диал. братька ‘дядя’ [606] ; сербск. даица ‘дядя по матери’; болг. чичо ‘дядя по отцу’, бае то же, чина, чинка, чичана, чича, чана ‘тетка, жена дяди’ Ст. Младенов допускает для болг. чичо, сербск. чика, чико заимствование из тюркских языков [607] . Далее — болг. диал. нане (шопск.) ‘дядя по отцу’, свако ‘дядя (муж сестры матери)’, ‘свояк’, дайя, дайчо ‘дядя’.
605
Ср. F. Slawski, стр. 103.
606
Н. Васильев. Свод материалов по Нижегородской губ. (Арзамасск. у.). — РФВ, 1910, № 3–4, стр. 276.
607
St. Mladenov. Etymologisches aus einer kurzgefassten Geschichte der bulgarischen Sprache. — «Списание на Българска академия на науките», кн. 43. София, 1930, стр. 94 и след.
Др.-русск. леля ‘родственница’: «…сестра матере моея есть ми великая леля, братучад или братучада матере моея или отца моего есть ми малая ужика или малая леля». Корм. XVI в.; леля ‘тетка’; ср. русск. диал. леля, лёля, лёленька ‘крестный отец, мать’ [608] , зап. — укр. диал. лелiка ‘тетка’, лельо ‘папаша’, болг. леля, лола ‘тетка по отцу’, сестра матери’, диал. лелин дядя, муж тетки’ [609] , диал. (белослатинское) йейя= леля [610] , ср. «сладкоязычие» некоторых русских говоров Сибири (л > й), например, по материалам Богораза о колымском наречии; далее — болг. диал. ляля ‘тетка со стороны матери’ [611] , лелю ‘сестра дяди по отцу’ [612] , ср. также лале: так «меньший брат называет старшего» [613] , полабск. l’о-leina ‘сестра по отцу’ [614] .
608
В. И. Даль, т. II, изд. 4, стр. 636; С. С. Высотский. О говоре д. Лека. — «Материалы и исследования по русской диалектологии», т. II. М.—Л., 1949, стр. 68.
609
Д. Маринов. Думи и фрази из западна България, стр. 250; Георги поп Иванов. Народни песни и приказки от Софийско и Ботевградско, стр. 529.
610
Ст. Стоиков. Българска диалектология. София, 1954, стр. 87.
611
И. К. Бунина. Словарь говора ольшанских болгар, стр. 32.
612
Н. В. Державин. Указ. соч., стр. 144.
613
Там же.
614
См. еще об этих словах: F. Miklosich, стр. 167; М. Vasmer, REW, Bd. II, стр. 29.
Словацк: пепа, nenika ‘тетка по отцу’, пепа, nenusa, ninus, ninusa, nina, ninka, and’(ik)a ‘жена дяди по отцу’, болг. диал. нана ‘жена дяди по матери, тетка’, нане ‘дядя, дяденька’ (обращение).
В заключение следует сказать, что исключительно сложные соотношения внутри славянской терминологии кровного родства, которые представляются еще более сложными при попытке этимологически исследовать ее, объясняются главным образом наличием в ней ряда хронологических слоев, на протяжении истории смещавших, вытеснявших или же только оттеснявших друг друга в той или иной функции. В последнем случае интересно, что этимологическое исследование подчас приводит к тождественным значениям разных корневых морфем, наводит как будто на мысль о дублировании, о наличии древних синонимов, ср. слав. *dedъ и древнее *ап- (слав. *vъn-ukъ, нем. Ahn) — оба со значением ‘дед, предок’. На самом же деле правильнее будет признать в этих словах продукты разных эпох, которые одновременно в одной функции не существовали [615] .
615
Что касается стилистических оттенков, несомненно, игравших важную роль в градации наших терминов, они обычно ускользают при этимологическом исследовании, вскрывающем только основные словопроизводные отношения.
Глава II. ТЕРМИНЫ СВОЙСТВЕННОГО РОДСТВА
Следующая большая группа терминов объединяет терминологию свойственного родства, которое в общем противостоит кровному родству как родство по браку. Между ними, однако, существует теснейшая взаимосвязь. Свойственное родство образуется вследствие сближения прежде не родственных лиц через брак. Вместе с тем в основе каждого кровного родства лежит свойственное родство, а именно сближение не родственных кровно родителей.
Такое современное понимание свойственного (брачного) родства имеет свою длительную историю. Оно было постепенно выработано человечеством в результате оформившегося еще в родовую древность запрета кровосмесительства (т. е. брака кровно родственных особей) и выразилось далее в широко известном обычае экзогамии, при которой жены выбирались за пределами своего численно небольшого, связанного кровными узами рода. Впоследствии это было закреплено естественным правом для каждой отдельной семьи.
При первом же знакомстве с терминологией кровного и свойственного родства у индоевропейских народов становится ясным особое положение терминологии свойственного родства, усложняемое расхождениями между отдельными индоевропейскими языками. Это побудило некоторых ученых высказать предположение об исконно агнатическом характере индоевропейской семьи, при котором родственники жены рассматривались лишь как друзья, а не как родственники семьи мужа [616] . Очевидна связь этого положения с распространенной концепцией исконности индоевропейского патриархата (см. введение и гл. I настоящей книги). Так, Г. Хирт [617] , не желая признавать вместе с О. Шрадером и Б. Дельбрюком чисто агнатического характера семейно-родовых отношений древних индоевропейцев и видя в отсутствии ряда общеиндоевропейских терминов свойства скорее их забвение, вовсе не собирается делать вывода об индоевропейском матриархате [618] .
616
См. О. Schrader. Reallexikon, стр.214.
617
Н. Hirt. Untersuchungen zur idg. Altertumskunde. — IF, Bd. 22, 1907, стр. 78–86.
618
Там же, стр. 80.
Ниже мы коснемся некоторых фактов, которые дают возможность рассматривать под иным углом зрения свойственное родство и соответствующую терминологию. Прежде всего отметим, что свойственное родство приравнивалось к кровному, ср. свекор-батюшка в русских народных песнях (отражено Некрасовым) и болг. диал. дядо, баба в значениях ‘свекор’, ‘свекровь’. Ср. весьма характерные обозначения брачного родства во французском языке, который, например,
• имеет вместо лат.: glos ‘золовка’ — belle-soeur,