История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2

— М-м Сагредо — причина всего этого.

— Это правда; и она этим очень огорчена. Вы хорошо сделаете, придя завтра со мной к ней с визитом.

— Завтра? Вы уверены, что я не буду арестован?

— Да, уверен; потому что я знаю, что Его Превосходительство человек чести.

— Я тоже. Обнимемся. Мы поедем вместе после полуночи.

— Почему так?

— Потому что я не хочу рисковать провести ночь в тюрьме. Я хочу прибыть на Корфу в разгар дня, так что ваш триумф тоже будет блестящим.

— Но что мы будем делать здесь еще восемь часов?

— Мы пойдем, посмотрим девушек, каких не найдешь на Корфу, потом мы отлично поужинаем.

После чего я приказал своему лейтенанту отнести еды солдатам на фелуке, дать нам наилучший возможный ужин и не скупиться, потому что я хочу уехать в полночь. Я подарил ему все мои припасы, отправив на фелуку все, что хотел сохранить. Мои двадцать четыре солдата, которым я сделал подарок, заплатив за неделю, захотели проводить меня на фелуке, во главе с моим лейтенантом, что заставило Миното хохотать всю ночь. Мы прибыли на Корфу в восемь часов утра, прямо на «Бастарду», где меня арестовали, заверив в том, что сразу отправят к г-ну Д. Р. все мое снаряжение и доложат генералу Фоскари, который, командуя этой галерой, не сделает мне ничего плохого. Если у него есть хоть немного чести за душой, он не будет торопиться заковать меня в цепи. Он сможет, поговорив со мной, принять решение, и я не подвергнусь такому унижению. Но тот, не сказав мне ни слова, направил меня туда, где комендант порта велел мне сесть и вытянуть ногу, чтобы заковать в железо, что в этой стране не бесчестит никого, и, к несчастью, даже галерников, к которым относятся лучше, чем к солдатам.

Цепь на моей правой ноге была уже заклепана и мне расстегнули туфлю, чтобы заковать другую, левую ногу, когда пришел адъютант Его Превосходительства с приказом г-ну Фоскари вернуть мне мою шпагу и отпустить на свободу. Я спросил позволения принести благодарность высокому начальству, но адъютант сказал, что меня от этого освобождают.

Я прежде всего направился глубоко поклониться генералу, не говоря ни слова. Он сказал мне с важным видом, чтобы я был в будущем более благоразумным, и что мой первейший долг на той стезе, что я выбрал, заключается в повиновении, скромности и сдержанности. Выслушав эти слова, я постарался держаться соответственно.

При моем появлении у г-на Д. Р., я увидел радость на всех лицах. Прекрасные моменты меня всегда очищали от печалей до такой степени, что я начинал любить их причину. Невозможно хорошо прочувствовать удовольствие без того, чтобы ему не предшествовало некое огорчение, и удовольствие велико лишь в пропорции с перенесенным страданием . Г-н Д. Р. был так рад меня видеть, что обнял. Он сказал мне, подарив красивый перстень, что я правильно поступил, утаив от всех, и от него в частности, место, где я скрывался.

— Вы не представляете, — сказал он с достойным и искренним видом, — до какой степени мадам Ф. интересуется вами. Вы доставите ей самое чувствительное удовольствие, направившись сейчас же к ней.

Как приятно получить такой совет от него! Но словечко «сейчас же» мне не понравилось, поскольку, проведя ночь в фелуке, я, по-моему, показался бы ей отвратительным. Надо было, однако, идти, рассказав ему об обстоятельствах и поставив это себе в заслугу.

Я пошел; она еще спала, и ее горничная пригласила меня войти, заверив, что она скоро позвонит, и что она будет счастлива узнать, что я здесь. Эта девушка за полчаса, что я провел с ней, выложила большое количество пересудов, носившихся в доме по поводу моего дела и моего бегства. Все, что она рассказывала, доставило мне самое большое удовольствие, потому что я убедился, что мое поведение прошло генеральную апробацию.

Выйдя из спальни, она через минуту меня позвала. Она откинула портьеры, и я увидел Аврору, осыпанную розами, лилиями и нарциссами. Я прежде всего сказал, что если бы г-н Д. Р. не приказал мне, я ни за что бы не осмелился предстать перед ней в том виде, в котором она меня видит, и она ответила, что г-н Д. Р. знает, до какой степени она интересуется моей персоной, и что он ценит меня так же высоко, как и она.

— Я не знаю, мадам, чем я заслужил такое счастье, в то время как я рассчитывал только на снисхождение.

— Мы все восхищались силой духа, которую вы проявили, удержавшись обнажить шпагу и проткнуть этого безумца, которого выкинули бы в окно, если бы он не убежал.

— Я бы его убил, мадам, если бы вас там не было.

— Комплимент очень галантный, но немыслимо, чтобы вы думали обо мне в этот неприятный момент.

При этих словах я опустил глаза и отвернулся. Она заметила мой перстень, похвалила г-на Д. Р., который мне его подарил, и пожелала, чтобы я описал ей всю свою жизнь после бегства. Я все ей описал в подробностях, за исключением пункта о девушках, который, разумеется, ей бы не понравился и не добавил бы мне чести. В житейской коммерции надо уметь ограничивать откровенность. Количество истин, которые следует обходить молчанием, значительно превышает количество привлекательных фактов, подлежащих публикации.

М-м Ф. смеялась и, находя мое поведение замечательным, просила, если я наберусь смелости, пересказать проведитору эту прелестную историю в тех же словах. Я ее заверил в этом, если сам генерал попросит меня это рассказать, и она ответила, чтобы я был готов.

— Я хочу, — сказала она, — чтобы он вас любил и стал вашим главным защитником, обеспечивая вам поблажки. Позвольте мне действовать в этом направлении.

Я отправился к майору Мароли, чтобы узнать о состоянии нашего банка, и был счастлив узнать, что он не держит меня больше в половинном размере, поскольку я исчез. У меня сохранилось четыреста цехинов, которые я забрал, сохранив право снова войти туда, в зависимости от обстоятельств. Ближе к вечеру, приведя себя в порядок, я присоединился к Минотто, чтобы нанести визит м-м Сагредо. Она была фавориткой генерала и, за исключением м-м Ф., самой красивой из венецианских дам на Корфу. Она была удивлена, увидев меня, поскольку, будучи причиной авантюры, принудившей меня удрать, она думала, что я ей это припомню. Я разуверил ее в этом, говоря с ней открыто. Она в самых любезных выражениях просила меня приходить к ней на ее суаре. Я склонил голову, не соглашаясь и не отвергая приглашения. Как бы я мог туда пойти, зная, что м-м Ф. это не понравится. Кроме того, эта дама любила игру и не любила проигрывать. Минотто не играл, но пользовался ее благосклонностью, выполняя роль Меркурия.

Глава V

Прогресс в моих амурах. Я направляюсь в Отранто. Я поступаю на службу к мадам Ф. Счастливая царапина.

Сборище было многочисленное. Я вхожу на цыпочках, Его Превосходительство видит меня, его лицо разглаживается, что заставляет обратить ко мне взоры всей компании, и он громко говорит:

— Вот молодой человек, который разбирается в принцах.

— Я стал знатоком в этом, — отвечаю я ему, — стремясь уподобиться вам, монсеньор.

— Эти дамы любопытствуют узнать от вас, что с вами приключилось после вашего исчезновения с Корфу.

— Ну вот, я просто приговорен к публичной исповеди.

— Отлично. Постарайтесь ничего не забыть. Представьте себе, что меня здесь нет.

— Напротив того, поскольку это от Вашего Превосходительства я могу получить отпущение грехов. Но история будет длинной.

— В таком случае исповедник позволяет вам сесть.

Я рассказал всю историю, за вычетом моих общений с дочерьми пастухов.

— Все это происшествие, — говорит старик, — весьма поучительно.

— Да, монсеньор, оно показывает, что молодой человек бывает в наибольшей степени близок к погибели, когда, поглощенный большой страстью, полагает возможным для себя достичь всего с помощью кошелька в своем кармане, набитого золотом.

Я собираюсь уходить, поскольку накрывают на стол, когда метрдотель говорит мне, что Его Превосходительство позволяет мне остаться ужинать. Я удостаиваюсь чести сесть за стол, но не для того, чтобы поесть, поскольку необходимость отвечать на все вопросы этому мешает. Сидя рядом с протопапой [24] Булгари, я прошу у него прощения, если я в своем рассказе высмею оракул священника Делдимопуло. Он отвечает, что это давнее мошенничество, от которого трудно излечиться.

24

Протопапа — православный епископ — прим. перев.