Итальянец

— Все исполню, господин, — отвечал пастух, — доставлю обоих в целости, можете на меня положиться.

— Только попробуй, и за все твои труды тебе только голову размозжат. Твое дело просто найти их и проследить, в какую сторону они направятся, — распорядился Пауло.

Вивальди понадобилось еще несколько минут, чтобы втолковать крестьянину, что от него требуется, и тот удалился выполнять поручение; старый пастух взялся тем временем постоять на страже.

После их ухода путешественникам представилась возможность высказать самые различные догадки, касающиеся странных кармелитов. Винченцио по-прежнему склонялся к мысли, что они честные люди, возвращающиеся из долгого паломничества. Пауло же решительно воспротивился подобному предположению.

— Они спрятались и поджидают нас, это уж как пить дать, синьор, — уверял он. — Не сомневайтесь, они замыслили какую-то крупную пакость, иначе бы они ни за что не свернули в сторону от молочни, как только ее заметили, а мы точно знаем, что заметили.

— Хорошо, пусть они замыслили, как ты говоришь, большую пакость, — возражал Винченцио, — но, вероятнее всего, они и нас выследили, иначе зачем они выбрали именно эту малопосещаемую дорогу. Так вот, завидев в этих глухих местах хижину, они не могли не предположить, что здесь мы и остановились, — однако они ее не осмотрели. А это значит, что никаких коварных замыслов против нас у них нет. Что ты на это скажешь, Пау-ло? Я надеюсь, что опасения синьоры ди Розальба беспочвенны.

— Не считаете ли вы, синьор, что они осмелились бы напасть на нас, когда мы под защитой надежного крова и всех этих добрых селян? Нет, синьор, они бы и на глаза нам постарались не попадаться; стоило им убедиться, что они нас нашли, как они тут же скрылись в лесу и собираются устроить засаду на пути в Челано, другой-то дороги тут и нет.

— Но как же им стало известно, что мы здесь, — сказала Эллена, — если они даже не приблизились к хижине?

— Для своих целей они приблизились достаточно, да и, по правде говоря, синьора, они увидели меня, когда я выглянул через оконную решетку.

— Горазд же ты, Пауло, на мрачные выдумки, — укорил его Вивальди. — По-твоему, стоило им один раз увидеть тебя ночью, при лунном свете, да еще в затененном месте, и твое лицо так врезалось им в память, что они теперь узнают его с расстояния ярдов в сорок? Не унывай, моя Эллена, все обстоятельства за нас.

— Как бы мне хотелось в это поверить, — вздохнула девушка.

— О синьора, бояться и вправду нечего, — присоединился Пауло к ободряющим уверениям Винченцио. — Мы им не по зубам, пусть только сунутся.

— Опасаться следует не открытых нападений, — отвечала Эллена, — а коварных ловушек, против которых мы окажемся бессильны.

Справедливость этого замечания была для Винченцио очевидна, тем не менее он постарался не выказывать своей озабоченности и посмеивался над страхами Эллены; Пауло он утихомирил многозначительным взглядом.

Подручный пастуха вернулся неожиданно быстро. Он, по-видимому, не хотел тратить попусту ни время, ни труды; никаких известий о кармелитах он не принес.

— Я смотрел в придорожном лесу в лощине, после взобрался на холм, все глаза проглядел — ни вблизи, ни в отдалении ни души, кроме разве что наших коз, а им ничего не стоит забрести в такую даль, что потом ноги собьешь, за ними гоняясь. Бывало, синьор, заберутся аж на Монте-Нувола, на самую верхушку, под облака; пока влезешь — того и гляди, шею сломаешь; и ведь это они нарочно, негодницы: завидят, как я карабкаюсь и отдуваюсь, и сразу бросят выделывать свои прыжки — стоят смирнехонько и лукаво так смотрят, будто вот-вот скажут: «А ну-ка, поймай».

Во время заключительной части этой речи Вивальди, не слушая пастуха, советовался с Элленой, не стоит ли им немедленно отправиться в путь. Задав парню еще несколько вопросов и убедившись в том, что кармелиты либо не пошли по дороге в Челано, либо, если и избрали ее, успели удалиться на значительное расстояние, Вивальди предложил отправиться в путь сразу, но продвигаться неспешно. Он добавил:

— Опасаться следует не столько этих людей, сколько того, что в дороге нас застигнет ночь, ибо местность здесь дикая, гористая, а к тому же и малознакомая.

Эллена изъявила свое полное согласие; они простились с радушным пастухом, не без труда уговорили его принять вознаграждение за хлопоты и выслушали последние советы касательно предстоящей дороги. Долго вслед за тем веселый треск барабанчика и сладостное пение гобоя веселили дух затерянных в глуши странников.

Когда путешественники спустились в упомянутую молодым пастухом лесистую лощину, Эллена не единожды бросала тревожные взгляды туда, где на обочине сгущались тени; Пауло тем временем то ехал молча, то принимался насвистывать, а то и в полный голос распевать, чтобы унять свое беспокойство, не забывая при том за-

глядывать под каждый протянувшийся в сторону дороги сук, под которым боялся увидеть таившихся во мраке своих друзей-кармелитов.

Дорога далее покинула лощину и потянулась среди гористой местности, изобиловавшей стадами, пригоняемыми в это время года с равнин Апулии на здешние пастбища, которые повсеместно славились своими обильными травами. Уже близился закат, когда путешественники достигли венчавшей долгий подъем вершины и их взорам открылось заключенное в кольцо гор обширное озеро Че-лано.

— Ах, синьор, — воскликнул Пауло, — что за дивное зрелище! Почти как Неаполитанский залив; мне даже вспомнился дом! Но будь здесь и в сто раз красивее, я не мог бы полюбить эти места так сильно, как родные.

Молодые люди сделали краткую остановку, чтобы полюбоваться пейзажем и дать отдых лошадям после изнурительного подъема. Вечернее солнце освещало косыми лучами ясное зеркало вод, простиравшееся на восемнадцать-двадцать лиг в окружности, а также все, чем богаты были берега: города и селения, башни замков и шпили монастырей; на виду оказались разноцветные пространства полей, в пурпурном сиявши высились величавые горы, которые составляли задний план этого величественного ландшафта. Винченцио призвал Эллену взглянуть на север, где высился гигантский Велино — естественная преграда на пути из Рима в Неаполь. Все соседние горы далеко уступали этому пику, чьи крутые белые обрывы составляли контраст мягким зеленым склонам усеянной стадами и покрытой снегом Маджеллы, второй по высоте гряды. Западнее, рядом с лесистыми холмами, выступала прямо из озера Монте-Саль-вьяно, поросшая диким шалфеем (как следует и из ее названия) и в былые времена украшенная пышными каштановыми рощами; она выдавалась рукой, что протягивают Апеннины навстречу озеру.

— Взгляни, — сказал Винченцио, — на Монте-Корно: грозный, настороженный, страшный великан-разбойник, а к югу смотри, как нахмурился нагой скалистый Сан-Николо! Видишь, как, омрачая небосклон, выстроились на востоке другие мощные апеннинские отроги, как изгибаются они, устремляясь к северу, к Велино!

— А как блаженно, — подхватила Эллена, — покоятся у подножия гор песчаные отмели и волнистые равнины, какою нежной красотой цветут они под взглядами своих суровых исполинских стражей! А как устремляются от озера во все стороны прелестные долины, как они, виясь меж холмами, проникают все дальше и дальше, а с ними — осененные миндальными рощами рисовые и пшеничные поля. А растущие на утесах веселые виноградники, а сменяющие их тут и там оливы, а еще выше, в утесах, грациозно клонящиеся высокие пальмы!

— Ах, синьора, — воскликнул Пауло, — благоволите заметить, как сходны рыбачьи лодки, что подплывают к деревушке внизу, с нашими, неаполитанскими! Это и есть здесь самое красивое, да еще гладкие воды, почти как у нас в заливе, и островерхая гора, едва ли уступающая Везувию — только что огонь не извергает.

— Такой горы, чтобы огонь извергала, здесь не найдешь, Пауло, и не пытайся, — сказал Винченцио, которого немало позабавил этот всплеск патриотических чувств, — хотя многие из тех, что мы видим ныне, были, возможно, вулканами во времена оны.