Итальянская комедия Возрождения

Мессер Мако и Санезе (в один голос). В доме у Чеккотто-генуэзца.

Мастер Андреа. Говорите по очереди, ибо говорить двоим в один голос не полагается.

Мессер Мако. Этот лодырь сбивает меня с толку.

Санезе. Я вовсе не лодырь; вы же знаете, я собирался идти в солдаты, но вы сами не захотели, чтобы я подвергался опасности.

Мастер Андреа. Не волнуйтесь, у нас в Риме по праздникам всех зовут лодырями. Я тотчас же вернусь.

Мессер Мако. А вас как зовут?

Мастер Андреа. Мастер Андреа, проще простого. К вашим услугам, синьор.

Мессер Мако. Будьте здоровы.

Санезе. Скорее возвращайтесь.

Мастер Андреа. Отныне я ваш слуга.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Мессер Мако и Санезе.

Мессер Мако. Sic fata volunt?^{49}

Санезе. А теперь будьте поосторожней с вашими изречениями.

Мессер Мако. Что ты там болтаешь?

Санезе. Скажите: «К вашим услугам». Разве вы не слыхали, как сказал мастер: «К вашим услугам, синьор»?

Мессер Мако. «К вашим услугам, синьор». И при этом надо держать шапку в руке. Не так ли?

Санезе. Да, хозяин. Приосаньтесь, оправьте одежду, больше важности. Так, хорошо. Шагайте свободнее, проще. Хорошо, отлично!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Бродяга, торгующий занимательными книжками, мессер Мако, Санезе.

Бродяга. Кому занимательные истории? Кому занимательные истории?

Мессер Мако. Помолчи! Что он там кричит?

Санезе. Видно, придурковатый.

Бродяга. Кому занимательные истории, истории, истории? Война турок в Венгрии!^{50} Проповеди брата Мартина! Собор! Английские дела! Торжественная встреча папы с императором! Обрезание воеводы! Погром Рима! Осада Флоренции! Переговоры в Марсилии и их завершение! Истории, истории!

Мессер Мако. Беги, лети, скачи, Санезе, на тебе юлий и купи мне чтение для придворных, ибо я хочу содеяться придворным еще прежде, чем вернется мастер. Но смотри, сам не стань придворным раньше меня. Слышишь?

Санезе. Куда мне? К черту! Эй, ты там, со своими книжками! Эй ты, с твоими писаниями! Эй ты, с бумажонками! Эй там! Эй ты! Эй вы! Чтоб тебе пусто было!.. Он свернул за угол. Бегу за ним.

Мессер Мако. Живо, говорю тебе, не упусти его!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Мессер Мако, один.

Мессер Мако. Ну и улицы! Чудо, если увидишь камушек. Там наверху в окне вижу красавицу, это наверняка герцогиня Римская. Я чувствую, что влюбляюсь. Если буду кардиналом, если стану придворным, она от меня не ускользнет. Она смотрит на меня, она меня приметила. Я не я, если она не попадется мне на крючок. Но вот и Санезе! Где же книжка, Санезе?

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Санезе, мессер Мако.

Санезе. Вот она. Прочитайте заглавие.

Мессер Мако. «Жизнь турок, сочинение епископа Ночерского». Чтоб тебе пусто было! Что ты хочешь, чтобы я делал с этими проклятыми нехристями? Я чуть не сказал, что хотел ими подтереться. Вон ее!

Санезе. Я у него попросил про придворных, и он мне дал эту книжку и сказал: «Узнай у своего хозяина, не хочет ли он получить французскую болезнь от Страшиносиенца?»

Мессер Мако. Какую такую французскую болезнь? Разве я таков, чтобы ее получить?

Санезе. А разве так больно ею болеть?

Мессер Мако. Пошли домой, я готов тебя убить.

Санезе. А я не дамся, хозяин.

Мессер Мако. Вот подожди, я возьму Грилло, а тебя рассчитаю.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Россо, Каппа.

Россо. Наш хозяин самый благородный палач, самый отменный негодяй и самый почтенный осел во всей Италии. Что бы там ни говорили, но не прошло и тысячи лет, как он был в одной компании с Сарапика, а теперь можно с ним разговаривать только в полнолуние.

Каппа. И уж конечно, соврал бы тот, кто вздумал бы утверждать, будто он не сволочь. Да я и сам заметил одну его вшивую подлость — он говорит слугам, которые к нему нанимаются: «За месяц вы испытаете меня как хозяина, а я за месяц испытаю вас как слугу; если вам понравлюсь, вы останетесь в доме, а если вы мне не понравитесь, вам придется уйти», а в начале следующего месяца он говорит: «Вы мне не подходите».

Россо. А, понимаю, в чем хитрость: таким способом он достигает того, что его хорошо обслуживают, а жалованья он не платит.

Каппа. Хорош гусь! Вроде смешно и жутко, потому как и в Бога-то перестаешь верить, когда видишь этакую скотину, которая, опершись на двух лакеев, заставляет шнуровать ему башмаки, и если шнурки оказываются разной длины и концы их не сходятся, он начинает орать благим матом.

Россо. А ты забыл про надушенную бумагу, которую ему приносят в нужник на серебряном подносе, и о том, что он не станет ею подтираться, покамест ее предварительно не пригубят?

Каппа. Ха-ха! Мне смешно, когда в церкви за каждую «Богородицу», прочитанную стоящим перед ним пажом, он отсчитывает столько же «Отче наш» на своих четках. И разве не потешно, когда означенный паж, прежде чем зачерпнуть святой воды, целует собственный палец и, погрузив его в воду и отвесив самый что ни на есть испанский поклон, подносит хозяину кончик этого пальца, которым мерзавец крестит себе лоб?

Россо. Ха-ха! Это, пожалуй, почище бывшего приора в Капуе, который, когда собирался помочиться, заставлял одного пажа развязывать ему гульфик, а другого — вытаскивать оттуда соловья, а когда ему расчесывали бороду, он ставил перед собой лакея с зеркалом в руке, и если, на беду, какой-нибудь волос выбивался, цирюльнику было худо.