Иван Премудрый

Выйдя во двор, Емеля пошёл к сараюшке. Там он разобрал выгородку и выпустил курей, тех, здоровенных, что из бочки, на волю. Куры ничего не поняли и куда-либо идти отказывались, поэтому Емеля оставил дверь сараюшки открытой, мол надумают, сами выйдут. Зачем он это сделал, Емеля и сам не знал, сделал и всё тут. Ну и дурак же ты, Емеля...

Забравшись на печку, к тому времени Афанасий с Петром уже были в сёдлах, его дожидались, Емеля скомандовал, мол, знай наших:

– Поехали!
– "По Щучьему велению, по моему хотению...".

Часть четвертая

Глава I

– Беда, князь-батюшка! Ой, беда!

– на ворвавшемся подобно ветру в княжеские покои Фролке лица не было.

– Какая такая беда? Говори толком! Что кричишь, как оглашенный?!
– встрепенулся задремавший было князь.

– Подожди, князь-батюшка, дай отдышаться.
– Фролка без спроса присел на лавку.
– Извини, притомился к тебе поспешая.

– Ты как это с князем разговариваешь?!
– вскочил с трона князь.
– Как ведёшь себя?! Кого спрашиваю?!

– Подожди малость, князь батюшка.
– Фролка и правда был сейчас очень похож на загнанную лошадь с той лишь разницей: пена изо рта не шла и на ногах держался.
– Дай хоть дыхание в порядок привести. Видишь, какая у меня служба? Даже себя жалеть не приходится.

– Ладно, врать-то.
– успокоился князь.

Если Фролка начал дурачиться, значит ничего страшного не случилось. Самым страшным для князя было: вдруг с Людмилой что, от которой до сих пор ни слуху, ни духу не было или же сосед какой войной на княжество напал. Вообще-то война - дело не такое страшное, так думал князь, он почитай постоянно с кем-то воевал, так что привык уже. А вот если не дай Бог с Людмилой что приключилось, тогда да, тогда беда, которую можно и не пережить.

– Ну что, отдышался?
– через пару минут спросил князь.

– Более-менее...

– Тогда рассказывай.

– Был я, князь батюшка, нонче утречком на базаре...

– Ну и что?

– А то, что, князь батюшка, купцов к нам понаехало - тьма тьмущая...

– Ну и где здесь беда? Это же наоборот хорошо и весть хорошую ты принёс. За такую весть вообще-то наградить тебя следует, но я этого делать не буду, ты и так разбалованный, дальше некуда. Вон, при самом князе, уселся на лавку и плевать тебе на всё ко мне уважение.

– Я, князь-батюшка, тебя уважаю, иначе бы с новостью такой важной, не к тебе побежал бы, а к кому-нибудь другому. А насчёт присел, говорю же, дыхание надо в состояние привести. Вот как приведу, обязательно с лавки встану, вот увидишь.

– Ладно, языком молоть.
– махнул рукой на Фролку князь.
– Давай, рассказывай.

То ли от новости, якобы важной, то ли от поведения Фролкиного, совершенно наглого, дремота у князя куда-то исчезла и настроение улучшилось.

"Все-таки молодец Фролка.
– подумал князь.
– Умеет мне настроение создать и сил добавить. Интересно, как это у него получается? Наградить бы надо... Неча делать, и так хорош!"

– Купцы те, князь-батюшка, интересные и жуткие вещи рассказывают.
– немного отдышавшись, начал Фролка.
– И мало того, что рассказывают, они их ещё и показывают!

– Опять загадками говоришь?
– сделал вид, что рассердился князь.
– Тебя когда в прошлый раз пороли?

– Не помню, князь-батюшка, давненько.

– Значит напомнить надо.
– и князь поднял уже было руки для того, чтобы хлопнуть в ладоши.

– Погоди, князь-батюшка.
– казалось Фролка нисколько не испугался перспективе быть выпоротым.
– У меня, у выпоротого, рассказа не прибавится, а пока пороть будут, новость, новостью быть перестанет, потому как состарится.

– Ишь ты, шельмец, выкрутился!
– засмеялся князь.
– Ладно, сегодня тебя пороть никто не будет, потом выпорют. Рассказывай, давай.

***

Фролка встал с лавки, есть всё-таки совесть, да и отдышался наверное, и рассказал князю то, что услышал и увидел сегодня на рыночной площади.

В княжестве князевом, купцы были гостями можно сказать постоянными, хоть и не в таком количестве, в котором хотелось бы. Ну а что поделаешь, если дело купеческое, оно многим опасностям подвержено, как со стороны денежной и торговой, так и со стороны лихих людей, которых по лесами видимо-невидимо. Да и нечистая сила бывает, руку свою нечистую прикладывает, хоть и не так часто.

Едут купцы, товар свой везут и поспешают, потому как, если первым приедешь, поперёд всех, значит и товар, которого в том царстве или княжестве, видеть не видели, легко и просто распродашь и выгоду большую поимеешь. А если будешь спать до обеда и вообще, вместо того, чтобы дело делать, в ушах ковыряться, так в убытках и будешь пребывать и в конце концов - дорога одна: или на той же рыночной площади сидеть, или, сума через плечо и в дорогу дальнюю, незнамо куда ведущую. А песня во всех этих случаях одна, печальная песня: "Подайте люди добрые..." Так что, приезжали в князево княжество купцы, но не так, чтобы уж много.

А Фролка, он почитай каждое, самое раннее утро на рынок наведывался. Кажется говорил уже, ну да ладно: народ на том рынке, он покуда товар свой раскладывал и другими предторговыми делами занимался, он новости друг дружке рассказывал. Что удивительно, новости эти, аккурат за ночь откуда-то появлялись: с вечера ну не было ничего. Были конечно новости, но они были ещё тем утром рассказанные, а значит новостями быть перестали, потому что состарились, а эти новости были новыми, свеженькими. Если маленько призадуматься, то вопрос возникает: а где народ эти самые новости берет, да ещё ночью? Неужели ходит куда-то, чтобы узнать что-то новое с тем, чтобы от жизни не отставать и перед людьми не позориться? Но рыночный народ и нерыночный тоже, такого вопроса себе не задавал. Для него, для народа, как рыночного, так и за покупками пришедшего, самым главным было наличие свежих новостей, причём каждый день, а откуда они взялись - какая разница? Вот и получалось что-то вроде премии к покупаемому товару. Покуда покупатель товар рассматривает, мнёт, трёт его да на зуб пробует, продавец ему новости эти и рассказывает. И получалось, не всегда конечно, а жаль, так покупателю этому голову новостями запорошит, что тот, бедняга, покупает товар, иногда даже не торгуется. Вот и подумайте: есть выгода от новостей? А как же! Да ещё какая!

***

Так вот, очередным утром, пошёл Фролка на рынок, а там купцов понаехало, видимо-невидимо, много одним словом, столько их за раз давно уже не было. Купцы эти, хоть их, ну почти всех, уже знают как облупленных, покуда товар раскладывали и все такое, новости, из дальних краёв привезённые рассказывали.

Оно ведь как получается, те новости, которые в княжестве случились, они конечно интересные, но не так, как те новости, которые те же купцы из других княжеств-государств и царств всяких привезли. Вот и получилось в то утро, народ рыночный дела свои побросал и вокруг купцов этих собрался, интересно же. А купцы, те своё дело туго знают: рассказывают такое, что не всякий и поверит, а если поверит, то не сразу. И вот же ж шельмецы, покуда новости дивные рассказывают, незаметно так и ненавязчиво, товар свой показывают и нахваливают и даже в руки суют, покупай только. А народ, тот тоже не дурак, он новости слушает: удивляется, иногда от избытка чувств матерится, а к товару-то присматривается. Если видит, что хороший товар: или востребованный очень, или доселе никогда невиданный, тут же его покупает, по цене низкой с тем, чтобы отойдя совсем немного, к своей лавке или месту торговому чуть позже продать его по цене, в три раза большей, ну и новости покупателю пересказать конечно.