Иван Премудрый

Опять вспомнилась война та треклятая, надобности в которой вовсе и не было. Зачем, спрашивается, он войну ту затеял? Силу и удаль свою показать или объяснить что-то непонятливому соседу? Так можно было послов заслать, они бы и объяснили, языком мелят, не переслушаешь. Вот и пошёл, повоевал, и победил, кого победил? Получается, что сам себя и победил, сам себя без жены и без сына-наследника оставил. Вот она, война, какой бывает и победа, ей причитающаяся.

Царь Салтан встал, постоял немного и опять присел на лавку. Он и сам не понял, зачем встал? Куда собрался идти? Опять воевать?! Хватит, один раз уже повоевал! Да какой там один?! По правде сказать, а зачем самому себе врать, сколько раз он, царь Салтан, воевал так, что другого выхода не существовало? Да ни разу! Всегда, получается, лез куда-то, соседей и не соседей задирал, вернее к ерунде всякой придирался. Допридирался?! Вот и сиди тогда, получай завоёванное и не ной, а радуйся, радуйся!

"А может, ну его, царство это?
– таких мыслей царь Салтан от себя не ожидал, потому что никогда ни о чем таком не думал.
– Может бросить всё, поселиться где-нибудь в лесу или в горах? Построить избушку и жить в ней, а не во дворце этом, на который глаза смотреть не могут. Ловить рыбу, охотиться, грибы с ягодами собирать и чтобы вокруг из людей никого, это самое главное. А зимой, вечерами, сидеть у очага, смотреть на огонь и ни о чем не думать".

***

– Ваше величество!

У князя-батюшки самыми-пресамым ближним на все случаи жизни слугой был Фролка - наглец неизвестного роду-племени, говорил уже. Хоть и не дурак, далеко не дурак, зато видом своим, а если ещё и рожу чуток измазать, так людей можно запросто пугать. У царя же, Салтана, картина в виде самого ближайшего слуги, тоже на все случаи жизни, выглядела несколько иначе. Слуга этот, он всем своим внешним видом очень и очень был похож на какую-нибудь городскую ярмарку, по случаю самого главного праздника. Пусть и был он из себя статен, хотя, Фролка тоже корявостью не отличался. Но если Фролкина стать была замечаема, потому что одежда на нем присутствовала самая простецкая, то стать ближайшего слуги царя Салтана, была вовсе незаметной. А как тут заметишь, если на нем постоянно столько одёжи надето, и вся такая блестящая, что аж слезы из глаз выступать начинают. Что творилось там, внутри, под этой блестящей одёжей, из люда придворного никто не знал, ну разве что догадывался. Хотя вряд ли там что-то могло твориться, если даже имени его, родителями данного, никто не ведал, а потому, за глаза конечно, и звали его, Самолюбом.

– ...до тебя этот, как его, ну который в Русланово княжество ездил, просится.
– слуга ближний поклонился. Красиво поклонился, ничего не скажешь.

"Неужели и я точно такой же дурак, как и этот?
– глядя на красиво блестящего слугу подумал царь Салтан.
– Наверное. Если до сих пор не выгнал его к чёртовой матери":

– Зови давай. И смотри, чтобы никто не помешал. Если кто припрётся, скажешь: занят царь. Понял?

***

Наверное только в кино цари всегда сидят на тронах. Вокруг бояр и прочей придворной сволочи полным полно, а он, царь, значит, сидит себе на троне и царством своим царствует. Не, оно конечно смотрится хорошо, а киношникам больше ничего и не надо, и плевать им, что при этом никакая правда не присутствует. Ясно дело - работа у них такая и они за эту работу зарплату получают, потому что дома жена с детишками находятся. Но как ни крути, правда, она правду любит, а потому должна быть всегда. А поскольку я ни на какой работе не работаю и зарплату за это не получаю, сами понимаете, врать мне никакого резона нету. Поэтому всё, о чем я пишу - сплошная и чистая правда. Не верите, проверяйте.

Царское помещение царя Салтана представляло из себя обыкновенных размеров комнату, ну может быть чуть больше, чем залы в наших квартирах. И никакого трона там не было. Кресло было, пара скамей у окон, и ещё что-то из мебели, вот и всё. Так что, никакой торжественности и государственной важности, ну разве что сам царь Салтан и то, одет хоть и богато, но просто.

Открылась дверь и в комнату вошёл самый обыкновенный человек, такой обыкновенный, что обыкновеннее не бывает. Так уж нас Кто-то создал и устроил, что все мы, хоть самой малостью, друг от друга отличаемся. Этого же человека создали и обустроили так, что он от других людей, ну вообще ничем не отличался. Ну разве что можно было его отличить от женщины, вот и всё. Чего-либо другого сказать о нем было совершенно невозможно.

Царь Салтан и те немногие, кому по какой-то надобности приходилось с ним общаться, называли его Макаром. На самом деле имя это, сами понимаете, было не настоящим, а им, для самого себя придуманным. Каково было его настоящее имя, родителями даденное, не знал никто, даже Матрёна Марковна.

Небольшого роста, щуплого телосложения и совершенно не запоминающейся внешности, Макар вошёл в комнату, слегка, без придворного раболепствования поклонился, да так и остался стоять.

Всем, с самых давних времён, со времён самого царя Гороха, а то ещё раньше, известно, что все купцы - сплошные шпионы. А на самом деле так оно и есть. Поначалу только купцы шпионскую работу, своими государями, или чужими, какая разница, порученную, исполняли и делали это очень даже качественно. Некоторые, да что там некоторые, почитай все, при которых ум с разумом присутствовали, выполняли эту шпионскую работу не только для своего, отеческого, государя или ещё какого-либо другого, а сразу для нескольких. Кстати, купца Малая помните? Вот вам яркий пример, как можно шпионскую работу работать. Он ведь не только князю-батюшке интересующие того новости рассказывал, но и других государей, тоже в неведении не оставлял. За это от всех от них имел большие льготы в своей торговле, вот так-то.

Но всем известно, что основная и самая вредная черта народа заключается в том, что он, подлец, всё видит, слышит, всё замечает и потом всё это увиденное и услышанное всем, кому не лень слушать, пересказывает, да ещё сверху наврёт с три короба. Почитай все государи, причём, во все века и постоянно, ломали голову, да ещё учёных людей свои головы ломать заставляли: как бы сделать так, чтобы народ ничего не видел и не слышал, ничего никому не рассказывал, а слушал и делал только то, что ему государи и государевы люди говорят? Учёные люди выяснили и государям своим доложили, что, оказывается, много его, народа этого, потому так и происходит. И что единственный выход из такого создавшегося трудного положения - убрать или отменить народ, деть куда-нибудь. Мысль государям понравилась, но вслед за ней появилась другая мысль: а кто тогда будет пашню пахать, хлеб сеять? Кто будет горшки из глины делать, да материи всякие разные ткать?

Вот и выходило, что без народа, царям-князьям жить никак не получается, хоть и хлопотное это дело. С другой стороны: шпионить надо? Надо! А как тут пошпионишь, если народ круглые сутки языком мелет? Нет, государи ничего не придумали, видать не по чину им такое придумывать, а может умишка не хватило, за них, в который уж раз, народ всё придумал.

Один из этих самых придумщиков, Макар, сейчас стоял перед царём Салтаном и почтенно ждал, когда тот соизволит повелеть о выполненной работе докладывать. Макар, ну, уж если его настоящего имени никто не знал, то о происхождении, так вообще лучше не заикаться. Прибился он к царю Салтану на какой-то из войн, до сей поры им так любимых. Уж как он прибился, сегодня точно и правдиво не скажешь, потому что не вспомнишь. Сослужил он царю Слатану службу какую-то тихую, незаметную и особенную, случай подвернулся, тем и запомнился.

Вообще-то о потаённых делах Макаровых легко и свободно можно книжку написать, и потолще, чем эта, но будет та книжка ещё скучнее, потому что здесь, хоть через одного, люди дурью маются, а там вообще, никто не мается, потому что там один Макар только и присутствует.

Это все к тому, что примелькались народу все эти якобы купцы, а на самом деле шпионы и наоборот, хоть и шпионы, а на самом деле купцы. Нет, народ не начал при них молчать и серьёзные физиономии корчить, мол, тайну-то я знаю, но при тебе, морда шпионская, ничего не скажу. Ведь народ, он ещё и тем сволочь, что поиздеваться любит. Поскольку довольно-таки быстро все купцы-шпионы и шпионы-купцы были определены и для себя разоблачены, стал народ над ними откровенно издеваться, говорю же, сволочь народ, сплошная сволочь. Бывало завидят такого купца-шпиона и давай, якобы про меж себя, что-то интересное и жутко важное, а на самом деле, там же, на ходу придуманное, рассказывать. Купец тот, уши сразу развешивает и слушает, потому как сразу понимает, это именно те сведения, которые тому или кому-нибудь другому государю как раз потребны. А народ рад стараться, языком молотит прямо как тот соловей заливается. Случалось даже такое, что купец тот, рассказчиков брагой или вином угощал, и допьяна напаивал. А вы говорите...

Не знаю, первым Макар додумался, или до него ещё кто был, только не стал он отряжаться в купца или ещё в какую-либо персону значимую, а пошёл, как говорится, в народ, самым обыкновенным писцом. Все видели, поэтому подробно пересказывать не буду: почитай на каждом базаре или рынке сидит такой писец где-нибудь в сторонке или уголочке и любому желающему, из народа, за малую денежку, умные бумаги пишет.

У нас ведь как, у нас государевы люди, они, слово человеком сказанное, особенно простым человеком, они его не понимают и вообще не воспринимают. Им в обязательном порядке бумагу подавай. Вот когда принёс бумагу, в которой вся твоя просьба или претензия написана, тогда да, тогда, может быть и поймут. Но, бумага та, обязательно должна быть написана на таком языке и такими словами, на котором и которыми на улице или ещё где никто не говорит, потому что не умеет. А государев же человек, он только такой язык и понимает, причём обязательно на бумагу записанный. Вот и живи, и крутись как хочешь.