Иван Премудрый

Теперь представьте, какой была бы жизнь у простого человека, если бы Макара и таких как он на свете не существовало? Представили? А что тут представлять, никакой бы жизни не было, потому что без бумаг этих, мудрёных, хочешь, в петлю лезь, а хочешь, на луну вой - один черт, без толку.

Вот Макар таким образом работу свою шпионскую и работал. Может показаться самая простая сама по себе работа: ходи из города в город, из одного царства или княжества в другое, всего-то и делов. Базаров и рынков везде хоть завались, а народа, сверх того что есть, желающего, или же с чем-то несогласного, раз в тысячу больше. Третий раз уже говорю, а может быть и больший, не помню: вредный у нас народ, сволочной и вредный, постоянно, или ему что-то надо, или он чем-то недоволен.

А Макар, вон он, тут как тут, сидит себе в стороночке и очередного недовольного или несогласного дожидается. Вскорости такой человек перед Макаром появляется, просьбу свою или претензию обсказывает и просит умную бумагу по этому поводу составить. Макар соглашается, цену за умную бумагу назначает, и начинает её писать. А пока он её пишет, купцы-шпионы и шпионы-купцы - учитесь, все подряд учитесь, как надо шпионить! Он, Макар, ну, якобы для того, чтобы бумага умнее и правильнее получилась всё, что ему надобно, у этого недовольного или обиженного и выспросит. А тот рад стараться, потому как из всех букв только две знает и потому, что это же его жизни и достатка касается. А вы говорите: купцы, товары, караваны. Так что, если кто собрался в шпионы податься, советую присмотреться к Макаровой методе.

Когда царь Салтан вернулся с той войны и обнаружилось, что царица вместе с наследником исчезли в неизвестном направлении..., конные воины, да по всем дорогам, это само собой, да толку от них никакого, шум только, ерунда, одним словом. Хоть и находился тогда царь Салтан в страшно жутком состоянии, немедленно призвал к себе Макара и наказал ему обойти все окрестные царства и княжества: всё выслушать, высмотреть и разузнать, куда царица с царевичем подевались? Срока на это было Макару определено не больше двух месяцев, значит, прав я оказался, когда говорил, что не более двух месяцев прошло с того момента печального.

***

– Ну, говори давай. Не томи.
– царь Салтан аж на лавке заёрзал.

– А что говорить царь-батюшка? Уж слишком ты мне небольшой срок для поиска определил.
– как-то скучно, как будто отвечал на вопрос царя: если ли сегодня на рынке цыгане или нет, сказал Макар.

– Сам знаешь, времени совсем нету. Сколько мог, столько выделил. Да садись ты, что стоишь?
– и царь Салтан показал на соседнюю лавку.

Надо сказать, что хоть царь Салтан и был царём большого и могущественного царства и повоевать любил, в смысле любил показать соседним государям: кто из них кто и почему оно так происходит, в общении без многих глаз и ушей, был очень даже простым человеком - не любил свою царскую должность показывать.

– Понимаю, царь-батюшка.
– Макар присел на лавку и посмотрел на царя.

Что интересно, посмотрел он так, как будто царя Салтана в той комнате и вовсе не было. Но и это не всё. Вместе с этим взглядом, взгляд Макара был таким, что как -будто и царь Салтан его не увидел. Вот вам и купцы, вот вам и писцы.

– Ты не серчай, царь-государь, времени и правда мало было. Я только и успел в Руслановом княжестве побывать и в соседнем, ну, где князь, одноглазый такой, ты знаешь.

Царь Салтан кивнул, как бы подтверждая, что знает этого одноглазого князя, тем более, что тот на войне глаз свой потерял. И вместе с тем кивок означал, мол продолжай, слушаю.

Когда происходит такое, что двое: один рассказывает, а второй слушает, тогда полное меж ними согласие и гармония присутствуют. Один хочет или просят его рассказать, а второй, в обязательном порядке хочет рассказанное послушать - красота и порядок получаются. А вот если кого-то заставляют что-то рассказать, а он не хочет, тогда допрос получается - ничего хорошего.

Макар получив задание царское, как смог, его выполнил и теперь о выполнении докладывал, или рассказывал, это уж кому как больше нравится.

– Начну я, царь-батюшка, рассказывать с княжества, где князь одноглазым является...

Дверь в царский покой, только для царя Салтана и предназначенный, хоть и была толстой, а все одно слышно. За дверью той, как-то внезапно раздался, сначала грохот, после него раздались какие-то матерные крики, уж слишком громко кричали. Поэтому, что царь Салтан, что Макар поняли, крики матерные. Ну а после всего этого дверь распахнулась и в царскую комнату прямо-таки влетела Матрёна Марковна. Она ещё пару раз выкрикнула в закрывшуюся уже дверь несколько слов, от которых даже мужики краснеют, и только после этого начала успокаиваться.

На тот момент Матрена Марковна была очень похожа на цыганку, которую хоть и поймали на воровстве, да повезло, сбежать удалось. Вся какая-то растрёпанная, платок назад и куда-то в бок сбился, аж волосы показались, глаза блестят и румянец во все щёки. Нет, про цыганку сравнение не подходит. В тот момент Матрена Марковна больше была похожа на девку, вырвавшуюся из объятий добра молодца и выскочившую с сеновала на белый свет. Вот только, если с той девкой сравнивать, разница обнаруживалась. Если девка, хоть и растрёпанная, зато вся довольная, и забота у неё одна: сразу на сеновал вернуться, или подождать малость? Одним словом, довольная вся и продолжения желающая. То Матрена Марковна наоборот, была вся недовольная, вот вам все похожести и непохожести одновременно.

– Тебе чего? Я же приказывал!
– царь Салтан аж разозлился.

Не любил он, когда ему мешают, да и кто любит, когда ему мешают? Покажите! Он уже было хотел позвать ближнего слугу, Самолюба, и при всех, никого не стесняясь, надавать ему по шеям, а то и вообще, выгнать взашей, надоел, хуже горькой редьки. К тому же, дурак стоеросовый.

– Иди отсюда Матрена, не мешай нам. Разговор у нас важный очень.
– видать царь Салтан раздумал прямо сейчас лупить по шеям или выгонять к чёртовой матери Самолюба, на потом оставил.

– А ты меня не гони, царь-батюшка.
– Матрена Марковна, и где только этой наглости учат, нашла какую-то табуретку, насколько это было возможно, привела себя в порядок, платок поправила, и как ни в чем, ни бывало уселась на неё, да так основательно, как будто лет десять на ней до этого просидела.
– Ты лучше сразу прикажи меня казнить, на том оба и успокоимся...

– Матрена, ты что, с ума сошла?
– царь Салтан не знал, что и делать, а та знай, гнула своё и давила туда же:

– Ты, царь мой государь, и правда лучше вели меня казнить, потому как я, дура-баба и слуга тебе ленивая не уберегла тебя.

– От чего ты меня не уберегла? Думай, что говоришь!
– повысил голос царь Салтан.

– От нервов и лишних расстройств, вот от чего!
– Матрена аж с табуретки привстала, но потом опять на неё уселась.
– Ладно, я, женщина старая и происхождения никому неведомого, потому что самого простого и никому ненужного. Живая я сейчас, а в следующий момент, раз, и нету меня, только и есть, что тело моё, бездыханное на полу валяется. Думаешь заметит кто? Никто не заметит! А если и заметят, то только для того, чтобы на погост снести и закопать там. Даже не заплачет никто, а мне и без надобности, потому не для того я на свет белый народилась, чтобы опосля обо мне плакали.