Иван Премудрый

– Правду говорю, царь-государь. И правду, потому что разбойники эти сейчас у того Ивана на службе находятся.

– ?!
– это царь Салтан. Матрена Марковна, как молчала и не шевелилась, так и продолжала этим заниматься.

– Они, разбойники те, что в княжестве том разбойничали, они не очень-то и разбойничали, во всяком случае душегубством не промышляли. А знаю я это, потому что атаман ихний, Тимофей, мой хороший знакомец.

– Ишь ты, какие у тебя знакомые, жуть прямо!
– опять воскликнул царь Салтан и рассмеялся.

– Никакая не жуть, царь-государь, а работа у меня такая. Да и Тимофей, он, вполне нормальный человек. Что ж, коли он надумал на купецком страхе играть и денежку вместе с житьём безбедным с этого себе иметь? Он ведь никого не грабит, не разбойничает: заплати ему, за проезд без хлопот и опасностей плату разумную и езжай себе с миром, туда, куда тебе надобно. Зато при нём других разбойников, тех, которые грабят и душегубством занимаются, вовсе и не было, вывел он их всех или разогнал куда подальше, не знаю, не спрашивал.

– Умно, очень умно.
– царь Салтан посерьёзнел, но посерьёзнел не по злому, а, как бы это сказать, по умному, задумался над словами, Макаром сказанные.
– Выходит Тимофей тот, царскую власть повторил, только в лесу. Умно, очень умно.

– Выходит, что так. Разговаривал я с ним, и он рассказал, что сам не знает, откуда этот Иван появился, но обещал узнать, потому как ему самому интересно. А интерес его проистекает от того, насколько долго он со своей ватагой на службе у того Ивана задержится, и когда надо будет пятки салом смазывать начинать?

– Думаю надолго задержится.
– сказал царь Салтан.
– Если конечно того Ивана в дурь не попрёт или же глупостей каких, самых простецких, не натворит. Ладно, говори дальше.

– А дальше, - Макар немного помолчал, будто слова нужные выбирал.
– прав ты царь-государь, потому что если раньше народ просил меня написать или о том, как его обижают и притесняют, тот же городской голова, боярин Захар, или же всякие милости и послабления себе выпрашивал...

– А теперь что?

– А теперь, ну на боярина Захара, почитай все жалуются, но это так, как бы, между прочим. Почитай все просят написать им бумагу, да чтобы всё правильно и красиво в ней было написано, потому как на службу к тому Ивану просятся. Вот и приходилось ихние, якобы великие и добрые дела, на двух, а то и трёх листах расписывать.

– Да уж...
– задумчиво произнёс царь Салтан и, словно опомнившись и вернув весёлое настроение своей душе, спросил.
– Должно быть денег целую кучу на письмах тех заработал? А, Макар?!

– Какие это деньги?
– ну просто поразительная способность была у Макара совершенно равнодушно о деньгах разговаривать.
– Я не за деньги, царь-государь, тебе служу и, уж не серчай, не за милости твои, меня сам процесс очень сильно интересует.

– Знаю, знаю...
– хоть то, что Макар служит не за деньги и не за какие-то там другие милости, а значит целиком и полностью независимый, царю Салтану и не понравилось, но он ничего не стал говорить, потому что другого такого Макара во век и нигде не сыскать. Если уж ему так нравится, пусть дальше интересуется этим самым процессом.
– Это всё?

– Нет, царь-государь, ещё маленько есть.

– Говори.

– Присутствует у Ивана какое-то чудо, только пока непонятно какое.

– Что за чудо?

– Откуда-то появились у него куры, погоди царь-батюшка, не перебивай. Вроде бы ничего удивительного в этом нет, вот только куры те раза в три больше, чем обыкновенные, почти с молодого поросёнка. Сейчас Иван курями этими купцов одаривает, бесплатно пока, чтобы они в других государствах их показывали и всё такое. А после, мне Тимофей говорил, Иван хочет устроить большую торговлю этими курями, везде, где только можно. А вот откуда они появились и до сих пор появляются, пока неизвестно.

– А что ты у приятеля своего, разбойника, не спросил?

– Я спрашивал, он говорит, что тоже не знает, хотя, по нему видно, знает, да говорить не хочет. Может Иван говорить запретил, а может выгоду какую с того имеет. Скорее всего, выгоду свою имеет, таким, как Тимофей,что-то запретить невозможно.

***

Не думайте, что я забыл про Матрёну Марковну. Мол, что толку обращать внимания на женщину? Мол, сидит себе на табурете, пусть и дальше сидит, тем более, что молчит и разговору никак не мешает. А разговор, он гораздо интереснее Матрёны Марковны получается, его слушать надо, а не на неё пялиться.

Когда Макар начал рассказывать о курях, вот тут-то Матрена Марковна вся и встрепенулась, потому что поняла, откуда эти куры появились. Но встрепенулась там, где-то у себя внутри, да так, что никто и не заметил. Догадалась она, что куры эти посредством той самой бочки, в которую по её тайному приказу царицу с царевичем законопатили и в Самое Синее море сбросили. Волшебной та бочка была, самой настоящей волшебной.

В ней, в бочке в этой, день за год происходил, потому она ей и воспользовалась, не пожалела. Она ведь как думала: царице с царевичем достаточно будет пару месяцев, опять пара месяцев, в бочке той по Самому Синему морю поплавать, как они состарятся и помрут себе спокойненько, на то и надеялась. А выяснилось, правда, пока ещё ничего не выяснилось, бочка та каким-то образом в Руслановом княжестве оказалась и точно также, каким-то образом о волшебных силах и свойствах той бочки кто-то у них догадался. Но самое главное, что интересовало Матрёну Марковну: что сейчас с царицей и царевичем происходит или происходило? Лучше конечно, чтобы происходило, а сейчас ничего не происходит, потому что поздно уже чему-то происходить.

Что творилось внутри Матрёны Марковны, представить несложно, а вот как про всё это написать, да так, чтобы поверили - трудности большие получаются. Хотя нет, никакие трудности не получаются вовсе.

Представьте, сидите вы на кухне, а жена гречневую кашу собралась варить. С чего это её насчёт гречки угораздило - неизвестно. Скорее всего потому что женщина, а женщины, сами знаете, они не понимают, что делают. Так вот, собралась жена гречневую кашу варить и жестянку с гречкой достала ну чтобы крупу перебрать, а дальше, в кастрюлю и на огонь. Оно вроде бы и ничего, но только очень даже самая малость вам покоя не даёт и нервничать заставляет - в жестянке той ваша заначка находится. Если жена заначку найдёт, все знают, что будет твориться, такие вещи не то, что к ночи, даже днём поминать опасно. Так вот, внутри вас всё напряжено и нервы во всю буянят, а виду показывать нисколечки нельзя, потому как жена сразу догадается, что не так что-то и допрашивать начнёт. Но и это не самое главное из того, что внутри тебя в этот момент происходит. Там, внутри тебя, сразу несколько процессов происходят, друг дружке мешают и словами нехорошими разными друг дружку обзывают. Первое - если найдёт, что говорить? Второе - что жене такого купить, чтобы обижаться перестала? И третье - куда следующую заначку прятать? Полагаю третье, самое главное, потому что заначка - это святое! Вот приблизительно так и чувствовала себя Матрена Марковна: виду не показывала, что очень озабочена услышанным, и усиленно соображала, что делать дальше и как делать? Неизвестно сколько бы она ещё соображала и чем бы оно все это закончилось, царь Салтан помог, хоть и невольно, как будто догадался.

– Молодец Иван тот.
– как бы подводя итог услышанному начал говорить царь Салтан.
– Хоть он и проходимец и подлец, пробы негде ставить, да ещё и самозванец, но все равно молодец, хвалю! Да, чуть не забыл, а куда князь Руслан запропастился?

– Сказывают, царь-государь, - нисколько не изменив тона продолжал Макар.
– он до сих пор Людмилу ищет, княжну, дочку того самого князя, который самый пожилой.

– Знаю такого.
– кивнул царь Салтан.
– А куда ж она, Людмила эта подевалась?

– Беспутная она, царь-государь, уж очень хороводы водить любит, вот и доводилась...

– Неужто,сгинула?

– Кто знает, может и так. Мне знакомый человек сказывал, она с каким-то бусурманином сбежала, к нему стало быть. Больше о ней ничего не знаю, не суди строго государь.

– А больше и не надо, этого достаточно. Да уж, вот оно беспутство до чего доводит.
– задумчиво сказал царь Салтан.
– Так, надо будет к Ивану этому посольство снарядить. Ты, Макар, послом и поедешь, хватит тебе кому ни попадя письма сочинять.