Из тьмы

“И я говорю тебе еще раз: я есть”, - ответил Ильмаринен. “Я думаю, что смогу не отставать от тебя. Ты сомневаешься в этом?”

Он обнаружил, что польщен тем, как быстро она покачала головой. “Ни в коем случае”, - сказала она ему и посмотрела на других магов. “Мы все готовы?” Когда никто не стал этого отрицать, Пекка сделал глубокий вдох, выдохнул и сказал: “В соответствии с приказами, переданными мне Семью принцами Куусамо, я начинаю”.

Когда бы она ни произносила заклинание до сих пор, это всегда было просто: “Я начинаю”, - подумал Ильмаринен. Хочет ли она, чтобы в протоколе было записано, что она выполняет приказы? Многие альгарвейцы пытались это сделать. Или ее немного беспокоит совесть, поэтому она хочет возложить вину на Семерых, а не на себя?

У него было мало времени размышлять о таких вещах. Его собственное заклинание в этом роде потребовало бы только одного оператора: он разработал его для себя. Заклинание, которое изобрели здешние маги, было намного сложнее. И когда вы когда-нибудь знали комитет, который не был бы неуклюжим и громоздким? Спросил себя Ильмаринен.

Но это было не совсем справедливо, и он был достаточно честен, чтобы признаться в этом самому себе. Его заклинание было простым делом. Хорошему волшебнику требовалось высокомерие, и он обладал им в полной мере. Он просто предположил, что ничего не пойдет не так, когда он выпустил заклинание в мир. Если что-то пойдет не так - если по какой-то случайности он допустит ошибку - заклинание уничтожит его в кратчайшие сроки.

Эта версия, хотя и была более сложной, также была намного безопаснее. Раахе, Алкио и Пиилис не только помогали привлекать и направлять магическую энергию: они также были готовы отвести ее в сторону в случае, если Пекка, Фернао или сам Ильмаринен оступятся.

Я не собираюсь спотыкаться, подумал он, когда Пекка указал на него, и он подхватил заклинание. Пассы, которые он использовал, были намного элегантнее - и сложнее - чем те, что разрабатывали здешние маги. Он принял исправленные слова, которые они придумали. Безопасность в обмен на элегантность была разумной сделкой. Но он считал их пассы некрасивыми. Он был уверен, что сможет справиться с ними, и поэтому использовал их.

Ни один маг не собирается спотыкаться, промелькнуло у него в голове. К тому времени, однако, он закончил эту часть заклинания. Он указал на Фернао и приготовился отразить любую неприятность, если лагоанец поскользнется. Фернао все еще раздражал Ильмаринена, но нельзя отрицать, что он прошел долгий путь за короткое время.

Он без труда выполнил свою часть заклинания, даже если Ильмаринен посчитал его пасы бестактными. Затем Пекка снова взял верх и довел заклинание до первого уровня. Ильмаринен мог чувствовать уже собранную силу, а также мог ощущать форму и размер силы, которую еще предстояло извлечь. Когда он почувствовал это, его охватил благоговейный трепет. Мог ли я справиться с этим сам? Я думал, что смогу, но, возможно, я ошибался. Высокомерие губит не меньше магов, чем неуклюжесть.

Пекка указал на него. Он кивнул, перестал думать и снова начал произносить заклинание. Они дали ему задание провести заклинание мимо того первого плато, до точки, где сила, колдовская энергия, будучи собранной, могла быть направлена против любой цели, которую выберут маги.

Ильмаринену показалось, что он толкает валун вверх по склону. На какой-то неприятный момент он подумал, что валун скатится на него и раздавит. Затем, без всякой суеты, он почувствовал прилив сил от Пекки и Фернао. Лагоанский маг кивнул ему, как бы говоря: "Мы можем это сделать". И, с его помощью, они могли бы. Этот валун силы снова поднялся на метафорический холм - и, каким-то образом, начал двигаться вверх все быстрее и быстрее, что только доказывало, что метафора не только скользкая, но и опасная.

“Сейчас!” Ильмаринен хрипло хрюкнул. Пекка указал на Раахе, Алкио и Пиилиса, Фернао - на второстепенных волшебников. Силе не место здесь. Она должна была находиться на дальней стороне мира, где скоро должен был забрезжить новый день.

Вместе с другими магами в блокгаузе Ильмаринен почувствовал, как магическая энергия устремилась на восток. Они торжествующе закричали. И затем, спустя какую-то крошечную долю удара сердца, Ильмаринен и остальные почувствовали, что удар попал в цель в матче с Дьерваром.

Он закричал снова, почти до того, как затихло эхо его первого крика. Но то, что он почувствовал на этот раз, было далеко от триумфа.

Когда Иштван вернулся в Дьендьос, он не ожидал, что просто поменяет один лагерь пленников на другой. Однако к этому моменту он пришел к выводу, что в ближайшее время не выберется из этого центра близ Дьервара. Все охранники говорили на его языке. Еда была такой, к какой он привык. Если бы не эти детали, он с таким же успехом мог бы вернуться на Обуду.

“У тебя есть простой способ освободиться”, - сказал ему Балаж. Следователь заговорил спокойным, рассудительным тоном: “Все, что вам нужно сделать, сержант, это сказать, что вы убеждены, что проклятые куусаманцы, пусть звезды никогда не светят им, пытались обмануть и запугать вас своим шоу на Бекшели”.

“Все, что мне нужно сделать, это солгать, ты имеешь в виду”, - кисло сказал Иштван. “Все, что мне нужно сделать, это повернуться спиной к звездам”.

“Ваше отношение крайне несговорчивое”, - сказал Балаж.

“Я пытаюсь сказать тебе правду”, - сказал Иштван с чувством, близким к отчаянию. “Если ты не послушаешь, что случится с Дьендьешем?”

“Ничего особенного, я полагаю”, - ответил дознаватель. “С нашей любимой звездами землей до сих пор ничего особенного не произошло. Почему это должно измениться?”

“Потому что слантай дали нам немного времени, чтобы принять решение”, - сказал Иштван. “Довольно скоро они пойдут дальше и сделают это с нами”.

“Если они смогут, во что я не верю - во что не верит каждый, у кого есть хоть капля здравого смысла, начиная с Экрекека Арпада и ниже”, - сказал Балаж. “Большинство твоих товарищей тоже обрели здравый смысл и были освобождены. Ты знаешь, что тебе нужно сделать, чтобы присоединиться к ним. Зачем создавать лавину из снежинки?”

“Ты бы сказал то же самое, если бы пытался уговорить меня съесть козлятину”, - сказал Иштван. Шрам на его левой руке пульсировал. Он проигнорировал это. И там, где ничего другого не было, это замечание преуспело в оскорблении Балаша. Он гордо удалился, задрав нос, и остаток дня не беспокоил ни Иштвана, ни капитана Петефи.

Петефи заметил отсутствие следователя. За ужином он спросил, почему пропал Балаж. Иштван объяснил. Офицер, обычно суровый человек, громко рассмеялся. Но затем он посерьезнел. “Он, вероятно, отправился в Дьервар, чтобы донести на тебя”, - предупредил он. “Возможно, сейчас ты получил удовлетворение, но как долго ты будешь его хранить?”

Иштван пожал плечами. “Они уже держат меня в том, что с таким же успехом могло бы быть другим лагерем для пленных. Что они могут сделать со мной такого, что было бы намного хуже?”