Избранная поневоле, или - попасть в Мурло

– Молчишь?
– Ничуть не удивлённо спросила Татьяна.
– На поиски деликатесов не рвёшься? Правильно. Не хватало ещё, чтобы мы сейчас разбежались в разные стороны, потакая минутным слабостям. Кто знает, чем это обернётся... Потерпим, невелика беда.

До лавки Шиклабона, добрались не так уж и быстро, как рассчитывала Таня. Преимущественно извилистые улицы и, кривоватые переулки Ниочёмска, несмотря на его невеликие размеры, иногда представляли собой натуральный лабиринт. Унылые, с полным отсутствием какой-либо привлекательности - домишки, были плотно налеплены один к другому, и несколько раз среди них пришлось поплутать, далеко не как в пресловутых "трёх соснах".

За время пути в точку назначения, в личное пространство спутников - ещё несколько раз пытались вторгнуться назойливые коммерсанты, с начинающим набивать оскомину предложением. Татьяна уже почти квалифицированно гасила их корыстные порывы, не давая сократить дистанцию хотя бы до средней.

– Лицензия есть?
– И очередной скупщик живого товара, контрастируя бледнеющей физиономией с непременными солнцезащитными очками, бросался в бега. Прочие редко попадающиеся навстречу ниочёмсковцы, не обращали на спутников внимания больше, чем жареный гусь - на лежащие вокруг него яблоки. На вопрос о местонахождении торгового заведения Шиклабона, молча махали рукой в нужном направлении, и оставляли Татьяну и Команданте в одиночестве.

– Пришли, кажется...
– Повелительница неликвидов прибавила шагу.
– Лабиринт преодолели, Минотавра так и не встретили. Вот что-что, а мифы древней Греции никогда не вызывали трепета в моей романтической душевной конституции. Посему, минута грусти - отменяется.

Лавка торговца живностью и сопутствующими товарами, как и сказал юный Скайтиборн, находилась на противоположной городской окраине. Приземистое, ветшающее, мрачноватое на вид здание с пристройкой, стоящее немного особняком от остальных жилых площадей Ниочёмска: навевало только тягостные и страшноватые ассоциации. Первое, что приходило на ум - было сравнение с обиталищем какого-нибудь мага-некроманта. По неким жизненным обстоятельствам - находящегося не в дремучей чащобе, или посреди непролазных топей: а, в самом обычном провинциальном городишке.

Ощущение весьма усугубляла вывеска над входом, со зловещим скрипом покачивающаяся взад-вперёд. Это было неимоверно странно и настораживающе, учитывая то, что ни малейшего ветерка в окрестностях Ниочёмска не шмыгало.

На вывеске, гармонично сочетающейся с обликом здания, был изображён чёрный кот с одним открытым, и одним прищуренным глазом, между ушей которого - безмятежно сидела канарейка. Ядовито-жёлтый цвет пернатой живности нещадно бил по глазам не хуже солнц: в данный момент передающих что-то насчёт состоявшегося товарищеского матча по игре в шашки, между тёмными и светлыми эльфами. Победа в котором досталась пьяным гномам, получившим отказ в просьбе добавить им, на очередной бочонок хмельного, и незамедлительно переквалифицировавшим настольную игру - в бои без правил. Глазища кота, были нарисованы точно такой же краской, и в темноте - это должно было оказывать гипнотизирующий эффект. Или, бодряще-встряхивающий. Кому как.

Очевидно, такое трогательное соседство антрацитово-чёрного - с кислотно-жёлтым, должно было символизировать атмосферу дружелюбия, царящую в лавке Шиклабона. Но, благодаря стараниям неизвестного труженика палитры, вероятно - являющегося членом культа Ктулху, кот и канарейка оценивающе таращились на любого подходящего к лавке - с отъявленной плотоядностью. Готовые взять не понравившегося им покупателя, на клык и на клюв.

– Это ещё ничего, что блохастого с щебечущей изобразили.
– Татьяна невольно поёжилась.
– Если бы какую-нибудь горгулью в таком же ключе намалевал, я бы точно струхнула. Хотя, и от этих тоже... пробирает...

То ли так легли тени приближающегося вечера, то ли была какая-то другая причина: но, котяра взирал на неё вовсе уж демонически. Неизвестно чем вызванный скрип, нервировал не меньше.

– Заходим?
– Повелительница неликвидов глубоко вдохнула и выдохнула, и, стараясь ступать как можно твёрже, подошла к входной двери.
– На кону тридцать золотых, и репутация Избранной. Артефакт мне подарили, он не считается. Я самая обаятельная и привлекат... Тьфу ты!
– бесстрашная и не ведающая позора отступлений. Передо мной трепещут все, и даже моё собственное отражение в зеркале. Я, самая бесстрашная и...

Тугая ручка с трудом отжалась вниз, звонко щёлкнув на половине пути. Дверь открылась. Продолжая бормотать настраивающую на нужный лад "мантру бесстрашия", Таня внедрилась внутрь лавки. Задетая распахнувшейся дверью, над головой забренькала сразу целая коллекция колокольчиков, извещающая о появлении посетителей. Команданте немного замешкался в проходе, осторожно протискивая рюкзак, чтобы не оставить лавку без дверного косяка.

Татьяна незамедлительно прошерстила торговую площадь взором разведчика, перешедшего линию фронта. Гоги Ван справился с проблемой, и дверь закрылась, снова потревожив колокольчики.

– Не нравится мне тут.
– Понизив голос, Татьяна поделилась со спутником свежеоформившимися эмоциями.
– Да и с ассортиментом совсем паршиво. Как будто исключительно для создания нужного антуража выставили... Чует мой поисковик приключений, что имеется в этом минимаркете - второе дно. Ох, чует-вибрирует...

Определённо стараясь не поддаваться настрою повелительницы неликвидов, Команданте молча оценил правдивость сказанного. На длинном, высоком прилавке, перегораживающем внутреннее пространство лавки пополам, находилось лишь с пяток разногабаритных клеток, внутри которых - находились образцы товара. В основном, проявившего к новым лицам столько же интереса, сколько дипломатической гибкости проявляет упавший на темечко кирпич.

Что-то вроде морской свинки, дрыхнущей кверху лапами. Несколько попугайчиков, находящихся в заторможенно-полуобморочном состоянии. Худющий кот, правда - не чёрный, а вовсе даже рыжий: лениво поднявший, и сразу же опустивший голову. Какая-то синьзелоранжевая, пучеглазая рептилия с длинющим хвостом, вяло, но - безостановочно ползающая по периметру клетки. Ещё что-то белое и пушистое, вообще не подающее признаков жизни.

Дальняя стена лавки была увешана немногочисленными полками, точно так же не перегруженными ассортиментом. Пара полностью пустых клеток, какие-то свёрточки, куцый ряд склянок и пузырьков, с которых давно не смахивали пыль.

– Слышишь?
– Татьяна покрутила указательным пальцем возле уха, и показала в сторону стены, находящейся за прилавком.
– Неразбериха какая-то... Не пойму. Пыхтит что-то, посвистывает...

Гоги Ван повернулся оттопыривающимся ухом - к указанной стене, и превратился в скульптуру "Мужчина в берете, и с рюкзаком". За стеной, действительно что-то находилось, с одинаковыми интервалами - издающее еле слышные "пых-пых", "с-с-с-с-с-с" и "чух-чух-пшш".

– Вы что-то хотели?
– К голосу появившегося за прилавком персонажа, очень подходил термин "замогильный".
– Я вас слушаю.

"Не иначе, как из подвала вылез.
– Татьяна очень надеялась, что волосы у неё на голове - не начинают шевелиться: жутко завидуя лысому Команданте.
– Надеюсь, что в подвале нет заброшенного кладбища. Я даже не знала, что у Франкенштейна есть старший брат. Это, случайно, не мои челюсти клацают? Нисколько не удивлюсь, если так...".

Возвышающаяся над прилавком фигура, была на две головы выше Тани. Длинные руки с узловатыми пальцами, грязь под давно нестриженными, частично обломанными ногтями. Глубоко посаженные блёклые глаза, выжидающе-неприязненно зыркающие на Татьяну. Скошенный лоб, сильно развитые надбровные дуги, маленькие уши. Мощнейшая, выступающая вперёд нижняя челюсть, могущая поставить в затруднение некоторые ломы. Горбатый нос, на фоне которого выдающийся шнобель Команданте - смотрелся относительно невзрачно. Бугристая лысина, впавшие щёки, редкие зубы. В довесок ко всему, эта - не самая благожелательная физиономия, была приятного, синевато-серого колера, покрытая шрамами вдоль и поперёк. В торговом помещении не было светильников, в него попадал только из одного-единственного небольшого окошечка, и в полутёмном зале - лицо Шиклабона, или кто это был?
– выглядело готовым реквизитом для высокобюджетного ужастика. Тане хотелось убежать, или брякнуться в обморок. И только жалобные голубые глаза малолетнего аристократа, смотрящие в самую душу третьей Избранной, вкупе с приятной тяжестью в кармане: откладывали подобное развитие событий, напоминая о данном обещании.