Избранное в двух томах. Том 2

частиц и собственными глазами посмотреть, что там делается. В этой не раз

повторявшейся шутке — большая доля правды. Непосредственное наблюдение

всегда лучше сколь угодно изящного косвенного эксперимента. «Собственными

глазами» — в этом все дело!

А автоматика. . Забавная мелочь: теперь автоматика, не довольствуясь тем, в

общем, чрезвычайно почетным местом, которое она законно занимает в полетах

пилотируемых космических кораблей (не говоря уже о беспилотных, где она —

полная хозяйка), начинает порой посягать и на лавры, ей по праву не

принадлежащие. То есть, конечно, не сама автоматика — она, как мы знаем, ничего сверх заложенного в нее человеком сделать не может, — а пишущие о

космосе люди.

Когда работал на Луне наш «луноход», в нескольких газетных статьях и

телекомментариях управление этим аппаратом было названо автоматическим. . А

ведь на самом деле его управление было ручным. По самой что ни на есть

классической схеме ручным. Правда — дистанционным (я бы сказал, очень

дистанционным: пульт управления и управляемый объект находились друг от

друга на расстоянии без малого четырехсот тысяч километров). Управляющий

сигнал («туда») и информация о его воздействии («обратно») шли по маршруту

Земля — Луна — Земля в общей сложности около двух с половиной секунд, и

это, конечно, сильно затрудняло работу наземного оператора.

Представьте себе, что вы едете на автомашине, повернули руль, а машина

послушается не сразу, а лишь через секунду с четвертью, причем увидите вы ее

реакцию еще на секунду с четвертью позднее, чем это произойдет, — боюсь, что

особенно далеко вы на таком автомобиле не уедете. Но это уже другой вопрос.

Сейчас я вспомнил этот забавный случай лишь как пример того, как иногда при

взгляде со стороны работа человека-оператора «тонет», теряется в окружающем

его царстве автоматики. Ну еще бы: лампы, реле, ЭВМ, что-то щелкает, что-то

включается, что-то выключается — конечно же автоматика.

411 Наверное, в самом таком распределении функций между человеком и

автоматом, при котором работа человека даже как-то не бросается в глаза, содержится подтверждение, что распределены эти функции правильно.

Тоже — одно из свидетельств зрелости.

Или, по крайней мере, — приближения к ней.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

В просторном, даже нарядном — конечно, в техническом смысле этого слова

— зале подмосковного Центра управления полетом (ЦУПа) ощутимо нарастает

напряжение: идут последние, предпосадочные витки полета А. А. Губарева и Г.

М. Гречко на космическом корабле «Союз-17».

Двухъярусный зал ЦУПа тоже — как в свое время космодром —

неоднократно описан. По своей компоновке он напоминает зрительный зал театра

или кинематографа. Внизу — в «партере» — пять рядов кресел операторов, перед

которыми сплошной мерцающей лентой плотно — один к одному — стоят

телевизионные экраны-мониторы. Тут же многочисленные пульты, телефонные

аппараты, лампочки сигнализации — с первого взгляда и не разберешься! Каждая

система имеет здесь своих хозяев.

Человек, имеющий очень большой опыт как в собственных космических

полетах, так и в управлении ими с Земли, — О. Г. Макаров свидетельствует:

«Оказывается, руководить полетом других, отвечать за них — это потруднее, чем

даже летать самому.. Бросается в глаза, как действует космический полет, особенно полет длительный, на работников Центра. Меняется их внешний вид: они худеют, желтеют. Меняется даже их характер, или если не характер, то

манера поведения. Нервничают люди. Стараются держать себя в руках, но чем

больше это им удается, тем больше накапливается внутри. . Поэтому в ЦУПе

праздник не после старта, а после посадки очередного космического корабля. То, что называется — гора с плеч».

Да, видимо, работа этих людей тоже еще ждет достойного рассказа о себе.

Нелегкий груз лежит на

412

их плечах. И справляются они с этим грузом умело, ответственно, достойно.

Наверху же — на «балконе» ЦУПа — места для. . Начав писать это, я

вспомнил, как на космодроме комнату в бункере рядом с пультовой называли, в

зависимости от своего отношения к деятельности находящихся в ней лиц, либо

«комнатой Госкомиссии», либо «гостевой».. Но если говорить всерьез, то

конечно же люди, собравшиеся на втором этаже ЦУПа, имеют к происходящему

если и не конкретно оперативное, то, во всяком случае, прямое и очень не малое

отношение! Им сейчас, в данный момент, действительно не нужно нажимать

кнопки, давать команды, принимать решения, потому что свою часть дела

(весьма весомую часть!) они делали—и продолжают делать — в течение многих

лет. Свои кнопки они уже нажали. Они — как генералы, стоящие на

наблюдательном пункте и следящие за ходом сражения, не вмешиваясь в

рукопашную схватку. Главные конструкторы, ученые, методисты, космонавты —

вот кого мы видим сегодня здесь.

А впереди, усиливая сходство со зрительным залом широкоэкранного

кинотеатра, на полупрозрачном экране — огромная, во всю стену, карта мира. На

ней — белая синусоида текущего витка, по которой медленно (что для мировых

масштабов восемь километров в секунду!) ползет яркая белая точка—

космический корабль. В точках перехода корабля через терминаторы — линии, разделяющие освещенную солнцем и не освещенную половины земного шара,—

траектория движения «Союза» пересечена короткими черточками и идущими от

них стрелками с надписью «Тень».

Да, это не школьная карта с нанесенной карандашом линией пути «Востока», лежавшая на столе в «телефонной» комнате космодрома двенадцатого апреля