Избранное в двух томах. Том 2

слой краски, но то было значительно позднее. Этот случай Арцеулов вспоминал

не

426

раз. С его слов он был описан художником Н. С. Барсамовым в книге

«Айвазовский в Крыму».

Когда Айвазовский умер, его внуку Косте было всего девять лет — он

родился 29 мая 1891 года. Но, видимо, впечатления раннего детства оказались

достаточно сильными. Слившись с природными способностями, они очень рано

вызвали у мальчика тягу к рисованию. И занятия живописью, то уступая

главенствующее место в трудах и помыслах Арцеулова авиации, то снова

выдвигаясь на первый план, прошли через всю жизнь Константина

Константиновича. Хотя если бы существовали весы, на которых можно было бы

взвешивать деяния человеческие, то чаша с авиационными свершениями

Арцеулова, наверное, перевесила бы чашу его живописных достижений. К тому

же едва ли не все, изображенное К. К. Арцеуловым на холсте, картоне, бумаге, —

это полеты, небо, воздух, В художнике Арцеулове всегда жил авиатор. Как, впрочем, и в авиаторе — художник.

Много лет спустя он писал одной из своих корреспонденток — Л. А.

Козючиц: «По моему мнению, профессии художника и летчика близки друг

другу, потому что во многом требуют от человека одних и тех же врожденных

или приобретенных черт и качеств: чувства пространства, движения в нем, темпа

и ритма его, глазомера и тонкого чувства цвета, наблюдательности, аналитического отношения к обстоятельствам в работе, романтизма и

предприимчивости, эмоциональности и глубокого знания своего ремесла.

Большинство выдающихся летчиков способны и в пластических искусствах. М.

М. Громов отлично рисует, его сподвижник А. Б. Юмашев — член Союза

художников. Генеральный конструктор О. К. Антонов хорошо летает, прекрасно

пишет и рисует. Свободное время проводит за мольбертом, рисует и Генеральный

конструктор А. С. Яковлев. У истоков передовой в то время французской авиации

стояли скульптор Делагранж, профессиональный художник Левассер

(конструктор знаменитого моноплана и моторов «Антуанетт») и другие. Сам

великий Леонардо придумывал и строил летательные аппараты, У нас типичный

пример этого художник В. Е. Татлин, увлеченно строивший птицеподобные

«Летатлины».

Может показаться, что Константин Константинович несколько широко

размахнулся — преувеличил количество дарований, потребных летчику и

художнику. Та-

427

кое сомнение легко опровергнуть одним-единственным, но весьма убедительным

аргументом: всеми этими качествами в полной мере обладал он сам.

Среднее образование Арцеулов получил в Севастопольском реальном

училище. Трудно сейчас установить, почему его не отдали в гимназию, которая в

таком городе, как Севастополь, конечно же была. Не исключено, что в этом

нашли отражение определенные воззрения семьи Арцеуловых-Айвазовских — в

те годы так называемое классическое гимназическое образование вызывало

серьезные (и во многом справедливые) нарекания со стороны демократически

настроенных слоев русского общества.

В училище Арцеулов впервые начал учиться рисованию, где, по его словам,

«преподавание этой дисциплины было поставлено хорошо».

И тогда же, в возрасте тринадцати лет, он строит свой первый планер.

В письме авторам книги «Музей планеризма — Гора Клементьева» Н. П.

Лесиной и Л, П. Печерикиной в сентябре 1978 года Константин Константинович

вспоминает, что «в то время был увлечен изучением парящего полета птиц, мечтал добиться его и на планере. Из Франции я привез книги по авиации, среди

них труд Муйяра «Полет птиц без взмахов крыльями». В 1860 году Муйяр изучал

парение орлов и грифов в Марокко, Египте, на склонах Атласских Гор. И сам

построил планер».

Школьник Арцеулов мечтал.. Но, как мы видим, не только мечтал. В архиве

К. К. Арцеулова сохранился листок, датированный февралем 1975 года, на

котором он описал основные данные всех пяти построенных им планеров.

Рассказ о первом из них он начинает с «предыстории»: «постройки многих

коробчатых змеев и шаров-монгольфьеров. Из них один, склеенный из бумаги, для полета на нем человека, при наполнении сгорел. После крыльев, на которых

удались только прыжки в дюнах круглой бухты, начал строить планер.. » А вот и

о самом планере: «А-1.1904. Севастополь, Построен по типу планеров Шанюта

(американского исследователя безмоторного летания. — М. Г.). . При безветрии

удавались продленные прыжки. При испытании в качестве змея был разрушен

ветром».

428 Элементарная конструкция. Более чем скромные результаты. Но, говоря о

них, надобно помнить, что дело происходило в самом начале нашего века! Что

мало кто во всем мире достигал тогда большего! Наконец, что конструктору (он

же испытатель) планера едва исполнилось тринадцать лет! И, вспомнив все это, такой дебют невозможно назвать иначе, как весьма многообещающим.

Однако мне кажется, что ситуация, сложившаяся после разрушения планера

А-1, значительна с нравственной точки зрения еще больше, чем с, так сказать, профессионально-конструкторской: неудачный финал испытаний первого

планера оказался для его создателя своего рода пробным камнем.

На удачу большинство людей реагирует более или менее одинаково. В

неудаче ведут себя по-разному: одних она расхолаживает, заставляет, что

называется, опустить руки, другим — прибавляет воли, упорства, активного

желания преодолеть ее. Очень точно заметил писатель Леонид Зорин: «В победе

человек показывает, что он м о ж е т, в поражении — чего он с т о и т».

Нет, неудача не расхолодила юного конструктора! У этого мальчика —