Избранное

* * *

О, верь: я от любви твоей сгорел, и помрачен я стал, Ославлен толками людей, позором всех времен я стал. Ты в совершенстве неземном над всеми властна, как султан, — О, сжалься, нищим бедняком в глуши чужих сторон я стал. Скитаясь у чужих ворот, всех вопрошал я о тебе, — Не верь, что «ищущий найдет»: увы, всего лишен я стал. Меч твоей злости уж давно на части сердце мне рассек, — Пусть розой не цветет оно: сам кровью заклеймен я стал. Машраба мукою казня, о боже, пощади других, — Друзья, молитесь за меня, чтоб роком исцелен я стал.

* * *

Терпенья мне недостает, и нет покоя от невзгод, И день и ночь — душевный гнет, и бремя бедствий все растет. И хоть кричи, стенай и вой, об камень бейся головой, — Зла сила муки горевой, и, видно, близок мой черед. Вконец я сердцем изнемог, и сам сгорел, и душу сжег, Я желт, слезами весь истек — примет моих печален счет. Что все ходжи и все ханжи, все шейхи, все пророки лжи! Вдали от них себя держи, любовь их — бедами гнетет. Любовь сама-то — не беда, да много от нее вреда, Машраб, судьба твоя худа: день ото дня сильнее гнет.

* * *

Не видя, дивная, твой лик, от грусти я несчастным стал, А к сладостным устам приник — и к диву я причастным стал. Помилуй, сжалься, не кляня, не мучь покорного раба, — Лишь бы приблизила меня — я смирным и безгласным стал. Твоих очей хмельны зрачки, а лик твой краше рдяных роз, — Все сердце порвалось в куски, и жребий мой ужасным стал. Просил от страсти амулет у лекарей я на торгах, Но средства не нашлось от бед, и мой недуг опасным стал. К Машрабу взор свой обрати и слову истины внемли: Я — жертва на твоем пути, и я тебе подвластным стал.

* * *

В долине сердца ланям мук я дал раздолье и приют, А ты взвела лукавый лук — тюльпанный луг взрастил я тут. И тут же — путь лежит ко мне для всех удачливых в любви, — Пусть в этой горестной стране для них все розы расцветут. Поток моих рыданий яр — кровавым ливням нет конца, Вот — камень с сердца тебе в дар, он — как рубин Йеменских руд. Чтобы завлечь тебя в силок, для птицы сердца твоего Все тело с головы до ног расплел я для плетенья пут. В душе моей цвет роз весной зардел от взора твоего, — Пусть им навстречу белизной мои жасмины зацветут. Мне чад молвы не побороть: позором сам себя я жгу, — Как саламандра, моя плоть горит, и жар пыланья лют. Машраб, в сей речи роковой — твой мученический предел, — Вот он — кровавый саван твой, любовью сотканный лоскут!

* * *

Я, жалкий и больной, на твой порог пришел, Поведать, что со мной, я, одинок, пришел. И нет в руке моей подарка для тебя: Я, жальче всех людей, сюда, убог, пришел. Не отвергай! Везде отвергнут, посрамлен, К тебе я, весь в стыде за свой порок, пришел. Из стран небытия в мирскую суету Тебе всю душу я отдать в залог пришел. Помилуй и прости, недуг мой исцели, — Я снадобье найти от всех тревог пришел. Страданий не тая, Машраб мольбу твердит: «Откройся! К лику я, что меня влек, пришел!»

* * *

О ветер, печалей моих сердцевед, Любимой снеси от страдальца привет. Печален я, грустен и сир-одинок, — Любимая, стань мне лекарством от бед. Что жертвы паломников божьей стези! Ведь я каждый миг — твоя жертва, мой свет. О друг мой, приди, дай увидеть твой лик, — В беде одинок я, никем не согрет. Мне власть Сулеймана — и та ни к чему, — В тоске ждать тебя и терпенья уж нет. Как кудри твои, моя доля темна, Машраб, ты погиб, — где ж во мраке просвет!

* * *

В пустыню, страстью отрешен, я брел, влекомый к бедам, право, И жизнь минула, словно сон, а разум мне неведом, право. Там не цвели бутоны роз и благодатный сад не рос, Жизнь протекла потоком слез, плутал я ложным следом, право. О, если ты с охотой льнул к дурному суесловью мулл, Ты алчной спеси не минул — был другом их беседам, право. Притворна мудрость у святош, их путь с путем шайтана схож, Присущи лесть, корысть и ложь мздоимцам-дармоедам, право. Хоть, правду скажешь — не перечь, правдивая чужда им речь: Спешат безверием наречь да и объявят бредом, право! Машраб, сверкает твой совет, как драгоценный самоцвет, — Слов не бросай себе во вред невеждам-привередам, право!

* * *

...Во мне любви к мирским делам нет и мельчайшей доли в сердце, Два мира за тебя отдам я — сын невзгод, Машраб несчастный. И пусть умру я за тебя, от страсти до костей сгорая, — В могиле возрыдать, скорбя, тебе черед, Машраб несчастный. Едва родился я — и вмиг любовь к тебе меня сразила, — Любви пылающий тайник, звездой мелькнет Машраб несчастный. Рок меня чашей не обнес — мне хмель любви не пить нет силы, Я — неизбывной крови слез круговорот, Машраб несчастный. Ханжа! Ценою тысяч мук готов стремиться я к любимой, И пусть убьет меня мой друг — ему не лжет Машраб несчастный. Повсюду люд меня стыдит, — изгнанник, я иду по градам, Отвергнут и камнями бит, претерпит гнет Машраб несчастный. И как покаран я судьбой и посрамлен, — никто не знает, — Безгласной жертвой пред тобой, поверь, падет Машраб несчастный. Пусть о любви твои уста Машрабу-горемыке скажут, — Знай: ни молитвы, ни поста уж не блюдет Машраб несчастный.

* * *

Ты вымолвишь единый слог, что слаще всех услад, — И весь я с головы до ног твоей быть жертвой рад. Ты одинока день-деньской, как солнце и луна, И — как ни ищут — за тобой вовек не уследят. И лучшие из всех дерев, тобой посрамлены, Падут во прах, тебя узрев, — в стыде потупят взгляд. Все, кто хотя бы иногда знал милость от тебя, Перед тобой и в День суда, не вставши, пролежат. Твой взор губительно-жесток, а речь — добра исток, — Ты кто — Иса иль ветерок живительных прохлад? Кто от тебя — из уст в уста — вкусил медвяный хмель, Тот, и дожив до Дня суда, не будет крив-горбат. Прошу: сними с чела покров, Машрабу лик открыв, — До смерти он смотреть готов на твой цветущий сад.

* * *

О роза, все тебе отдам, рабом я рьяным стану, И жертвой сладостным устам твоим медвяным стану. Предстань мне с розовым челом, завесу приоткинув, — Отдам все сердце — соловьем, от страсти пьяным стану. А по хмельным твоим очам едва лишь затоскую — Кричать удодом по ночам по всем полянам стану. Ты лишь взглянула — я сожжен тобою, чаровница, — Как жить я, всей душой смятен, с таким изъяном стану? Едва лишь ты откроешь лик и на меня посмотришь, Веселым я в единый миг назло всем ранам стану, Машраб тревогою томим, — о, подари же взглядом, — Рабом я преданным твоим очам-смутьянам стану!

* * *

Вовеки сердцу воли нет, отравленному страстью: Распалось сердце в путах бед — истлело часть за частью. В мечтах — твой образ предо мной, но мне не быть с тобою, — Дано меня свести с тобой лишь высшему участью. Услышь мой зов и помоги, сгорел я, чаровница, — Злорадно тешатся враги моей лихой напастью. Мне без тебя, мой милый друг, жить в этом мире трудно, — О сердце, помоги — боль мук смягчи своею властью. О, благосклонность мне яви, не жги огнем разлуки, — Ужель предела нет в любви злосчастью и ненастью? Восплачу о твоей красе в день светопреставленья — И верный и неверный — все сгорят, Машраб, к несчастью!