Избранное

Пускай вощеный дуб не скрипнет лишний раз Под вашей ножкою, мечтой влюбленных глаз. Танцуйте, девушки! Ведь вам заутра колко Заметит мать, что спит у вас в руках иголка;

И убедитесь вы, когда придет момент

Вам сесть, как каждый день, за звучный инструмент, Что ваши пальчики уже не так проворны —

С клавиатурой им не сладить бело-черной;

И зренье утомит вам мелкая печать,

Коль — в платье будничном — вы приметесь читать, И будут по строкам страницы непослушной Скользить у вас глаза со скукой равнодушной,

И вдумываться вам придется в те места,

Где слог предельно чист, а суть совсем проста,

Затем что, чем бы вы себя ни занимали,

Вас не оставит мысль об отшумевшем бале.

Ловите ж каждый миг той ночи, что, увы,

Летит еще быстрей, чем в буйстве вальса — вы!

Сигнал! На зов смычка скользните в круг с улыбкой И в новых па, придумке англичан,

Завейтесь кольцами, как звенья цепи гибкой,—

Своим умением блеснуть вам случай дан.

Танцуйте! Зря терять минуты не должны вы:

Ночь ясную всегда сменяет день дождливый,

А залу, где оркестр неистово гремит,—

Семейный дом, где вас безмолвие томит.

Не торопите миг, когда и вам придется Узнать, как женщине замужней достается.

Едва сорвется с губ ребенка первый крик,

Прощайте, радости — прогулка, бал, пикник,

Обновки модные, знакомства, хмель мечтаний И безобидное кокетство в час свиданий Под вязами, когда потушатся огни И звезды вместо них блеснут в ночной тени!

Нет, участь матери — чреда бессонных бдений,

Мук нескончаемых, тревог, немых волнений.

От них покоя нет ей и во сне, хотя Их презирает муж, не ведает дитя.

Вот так, рабынями, в труде, слезах, заботе У колыбели жизнь вы всю и проведете,

А коль вам вспомнятся забавы юных лет,

Вы скажете себе, что к ним возврата нет.

Прыжками легкими пересеките залу,

Отпряньте на мгновенье от того,

Чья сильная рука вас ловко обвивала,

И закружитесь вновь в объятиях его.

Танцуйте! Вы сейчас — как юные царицы,

Но царству вашему не беспредельно длиться.

В свой срок любовные мечты у вас в сердцах Утратят прежний пыл — их обескрылит страх;

И часто вспоминать вы станете в унынье Года, увядшие, как увядают ныне Гвоздики с розами вкруг вашего чела;

И сон утратите, как только зеркала Докажут вам, что дни не минули бесследно И что лицо у вас от слез не в меру бледно,

От слез, которые мужской чаруют взгляд,

Но время медленней идти не умолят;

И что душевные невзгоды, хворь и горе На вашем чистом лбу свой след прочертят вскоре, А старость мрачная... Так будьте ж, мотыльки,

В любом движении изящны и легки,

Танцуйте, и цветы с кудрей, кружась, роняйте,

И взоры всех мужчин своей красой пленяйте,

И пусть ваш звонкий смех волнует им сердца,

И ликованию не видится конца!

Тюрьма

Поэма на мотивы XVII века

«Не смейтесь зря над тем, кто стар и служит богу! Могу ли, здесь чужой, запомнить я дорогу?

А вы повязку снять по меньшей мере час Не позволяете мне с наболевших глаз.

Напрасный труд! Я их не устремлял доныне На вашу мрачную и тайную твердыню.

Солдаты, оскорблять в моем лице грешно Того, чье тело мной сюда принесено».

Увещевает он, но бесполезно это:

Слова его звучат и молкнут без ответа.

Ведут священника запутанным путем.

То заскрипит под ним подъемный мост над рвом, То жалобы его едва слышны в подвале,

То эхо разнесет их по просторной зале,

То он по лестнице восходит винтовой.

Вот так и следует слуга Творца седой,

Хватаясь за стены промозглых коридоров,

В тюрьму, лишь для его невидимую взоров. Пришли. Стоят. Вдали стихает стук сапог. Зазвякали ключи, и щелкает замок.

На три ступеньки вниз сошел служитель божий. Незрячий, он тепло вдруг ощущает кожей,

А стало быть, гореть здесь должен хоть светец...

И снять ему спешат повязку наконец.

Его напутствия ждет в камере секретной,

Где с мраком факелы соперничают тщетно,

Старик, чья смерть близка, как понял из речей Своих проводников смиренный иерей,

И должен он свершить обряд над заключенным. Тут кто-то доложил с почтительным поклоном:

«Священник прибыл, принц».— «Что делать здесь ему?» — С незримого одра больной сказал во тьму,

Но к ветхим пологам, что узника скрывали И представление одни еще давали О том, сколь знатен был он на заре годов,

Приблизился пришлец, исполнить долг готов.

СВЯЩЕННИК

Внемли, мой сын...

УМИРАЮЩИЙ

Людей я ненавижу смлада,

И все же им душа внимать доныне рада.

Я слышать их рожден, хоть и не уяснил,

Зачем меня влечет к тем, кто мне зло чинил.

Не знал я дружества, а если верить страже,

Заменой счастья стать оно способно даже;

Не довелось вовек в темнице мне слыхать,

Как колыбельную поет младенцу мать;

Я сердцем одинок и все же речь людскую Впиваю с жадностью, чуть нежность в ней почую.

Меня назвали вы «мой сын». Так отчего Пораньше было вам не навестить его?

СВЯЩЕННИК

О, кем бы ни был ты, кто от людей до срока Отрезан тайною опасной и глубокой,

Знай: цепи сбросишь ты, покинув мир живых.

Коль на тебе грехи — сознайся честно в них. Всеслышащий Господь признанья не отринет И рай перед тобой отверзнуть не преминет:

Ты вход туда купил ценой скорбей и слез.

Тебе свободу я, слуга Творца, принес.

Святое таинство свершая покаянья,

Творю я вышний суд в зловещем этом зданье.

Ответствуй. Я уже тебе надежду дал.

Г осподь...

УМИРАЮЩИЙ

Коль впрямь он есть, за что я так страдал? СВЯЩЕННИК