Избранные произведения в одном томе

— На джинсах, на джинсах… — повторял дежурный, потрясенно мотая головой.

— Ты делал то, что должен был, — сказала ему Эрика.

— Но этого оказалось недостаточно, — ответил он.

Эрика положила ему руку на плечо, попрощалась и вышла из участка. В машине, на заднем сиденье, она увидела рождественские подарки двойняшкам и поехала к Маршу.

Глава 17

Марш жил недалеко от Хилли-Филдс, в большом доме на красивой улице, с которой открывался сногсшибательный вид на Лондон. Когда Эрика подъехала, солнце как раз вышло из-за туч, и белый снег заискрился золотом. В глубине души она надеялась, что Маршей нет дома и она просто оставит подарки на крыльце и уедет, но звук телевизора было слышно даже снаружи. Глубоко вздохнув, Эрика взялась за железное дверное кольцо и постучала.

Дверь распахнулась через считанные мгновения. Перед ней стоял Марш. Он заметно похудел и осунулся, но в свои сорок пять оставался красивым мужчиной.

— Эрика! — удивленно воскликнул он.

— Понимаю, что опоздала на целые сутки, но хочу передать девочкам подарки и извиниться за то, что вчера не появилась, — сказала она, демонстрируя пакеты.

Не успел Марш что-то сказать в ответ, как из-за его спины появилась Марси.

— Ты все-таки доехала. С Рождеством! — обнимая Эрику, сказала она. — Как ты?

Красавица Марси тоже очень похудела. Обычно блестящие, черные волосы свисали длинными прядями, а плотный слой тонального крема не скрывал следов нападения — синяков под глазами и опухоли там, где ей сломали нос.

— Все хорошо, — смущенно ответила Эрика.

Долгая история их отношений была непростой до того момента, как Эрика спасла их маленьких дочек.

— Заходи внутрь, там же холодно, — позвала Марси, похлопывая Эрику по плечу. — Ты не очень-то тепло одета, при такой погоде нужно что-то посерьезнее, чем кожаное пальто.

Ее проводили в гостиную, натопленную чересчур жарко. В камине полыхал открытый огонь, рядом с ним стояла огромная елка. В кресле в углу дремал отец Марси, Леонард, в кресле около елки — отец Марша, Алан.

— Садись, — суетилась Марси. — Я сейчас устрою нам фуршет. У меня есть мясная нарезка, сыры, брокколи и сырный суп.

— Здорово, — откликнулась Эрика.

— Может, что-нибудь выпьешь? Шампанского? — предложил Марш.

— Пол, говори потише. Они же спят! — театральным шепотом отругала его Марси.

— Я говорю точно так же, как и ты, — зашипел он в ответ.

— Нет, ты орешь, как ненормальный… Иди помоги мне с едой. Извини нас, Эрика.

Они вышли из комнаты, а Эрика принялась разглядывать спящих раскрасневшихся дедушек. Отец Марси, Леонард, — загорелый и одет с иголочки: в синих свободного кроя брюках и клетчатой рубашке с галстуком. Алан, в старых джинсах и желтом вязаном свитере, смотрелся гораздо неряшливее. Леонард заерзал, кашлянул и выпрямился, постепенно приходя в себя. С почти комической медлительностью он осознал, что перед ним стоит Эрика.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Мы ведь знакомы с вами, да? Вы — та девушка из полиции, — сочным, хорошо поставленным голосом с аристократическим акцентом проговорил он. — Вас зовут Ульрика, да?

— Эрика Фостер, старший инспектор.

Он неловко поднялся, подошел и с улыбкой протянул ей руку, сверкая неестественно белыми вставными зубами. Они обменялись рукопожатием, а затем он вдруг подался к ней и расцеловал в обе щеки.

— Мы очень благодарны за то, что вы сделали для Пола и Марси и двойняшек. Спасибо! — сказал он, не переставая трясти ей руку.

— Спасибо. Я просто делала свою работу.

— Это был сущий кошмар. Я смотрел новости, тело Макса Хастингса даже не показали.

— Да…

Леонард так и не выпускал ее руку.

— Пол говорит, что та женщина направила на него сигнальную ракету, и ему разорвало всю голову, мозги разлетелись повсюду. Как вы думаете, девочки это видели?

— Да, думаю, да.

— Мой дед воевал в Первую Мировую, в окопах… Его, конечно же, контузило. Он вспоминал, как у молодых парней затылки отрывало осколками снарядов… Это сейчас нам всем советуют идти к психотерапевтам, а тогда они носили все в себе.

Тут проснулся Алан и начал медленно приходить в себя, облизывая губы и потирая глаза. Он был постаревшей копией Марша, с грубоватым лицом и густыми, коротко стриженными седыми волосами.

— Алан, это Ульрика, женщина из полиции, которая поймала тех ублюдков.

— Здравствуйте. Меня зовут Эрика, — сказала она, вынимая ладонь из захвата Леонарда.

— Ульрика… Шведское имя. Это вы погоду объявляли? — на полном серьезе спросил Алан.

— Погоду?

— У бедного старикана шарики за ролики зашли, — тихо сказал Леонард, стуча по голове.

— Я все слышал! — сказал Алан. — Это медсестра?

К счастью, в этот момент в комнату вошел Марш, неся поднос с шампанским.

— Папа, это Эрика. Эрика Фостер. Мы вместе учились в Манчестере, — сказал он. Алан кивнул, но не было похоже, чтобы он что-то понял.

— А вы с нами обедали? Пол, она с нами обедала?

— Нет, пап, Эрика только что приехала, — медленно и громко произнес Марш.

Повисла неловкая тишина. Леонард взял пульт и включил телевизор. Комната наполнилась громкими звуками, и на экране появились кадры из фильма «Звуки музыки». Дети капитана фон Траппа стройным шагом спускались по лестнице.

— Пойдем на кухню, — тихо сказал Марш.

Эрика улыбнулась, посмотрев на двух дедушек, тут же погрузившихся в происходящее на экране.

— Прости. Папа уже путается в событиях. Тяжелое у нас было Рождество. Мне все приходится по десять раз повторять, — сетовал Марш, пока они шли на кухню. — Леонард еще соображает, он просто не слушает никого. Живет в своем мире.

— Кто не слушает? — спросила Марси, поймав обрывок его фразы. Она накрыла изысканный фуршет на длинном столе.

— Твой отец.

— По крайней мере, мой отец знает, какой сегодня день недели.

— Ты преувеличиваешь, — отрезал Марш.

— Это факт. Его нужно оформить в пансионат. Очень тяжело принимать его здесь. А с моим отцом все в порядке. Если помнишь, он вчера выиграл у нас в «Битву умов».

Эрика не отрывала взгляда от своего бокала с шампанским, стараясь держаться подальше от линии огня.

— Я не говорю, что у него то же самое, что у моего отца. Но он упертый, и то, как он общается с твоей матерью…