Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
стоянных домочадцев коттеджа; он стонал под тяжестью блюд со всевозможной зеленью, которыми нагрузила его сбившаяся с ног кухарка, не рассчитавшая его слабых сил. Но этим далеко не исчерпывались приготовления к приему гостей. Едва Цезарь поставил на стол индейку, которая всего лишь неделю назад летала в горах Детчеса, даже не мечтая так скоро возглавить столь роскошный стол, как он тотчас же, словно заведенный, повернулся на каблуках и снова отправился на кухню. Его пример зара¬ зил остальных; прежним строем они торжественно просле¬ довали друг за другом сперва на кухню, потом обратно в гостиную. Благодаря такому идеальному порядку в дополнение к прочей спеди на стол были водворены стаи голубей и перепелок, все виды вальдшнепов и целые косяки кам¬ балы и морского окуня. В третий раз процессия доставила к столу основатель¬ ные порции картофеля, лука, свеклы, шинкованной капу¬ сты, риса,— словом, всего того, что еще требовалось для отменного обеда. Стол ломился от изобилия, присущего американской кухне. Окинув весьма одобрительным взглядом эту вы¬ ставку яств и передвинув каждое блюдо, поставленное не его руками, Цезарь пошел докладывать хозяйке дома, что благополучно выполнил доверенное ему дело. Примерно за полчаса до описанного нами кулинарного парада дамы исчезли столь же непостижимым образом, как исчезают ласточки перед наступлением зимы. Но вот настала весна их возвращения, и все общество собралось в комнате, которая называлась гостиной только потому, что в ней не было обеденного стола и стоял диван, обитый пестрой тканью. Добрая мисс Пейтон не только считала, что праздне¬ ство заслуживает из ряда вон выходящих приготовлений в ее кулинарном ведомстве, но и позаботилась достойным образом принарядить свою собственную особу ради го¬ стей, которых она с радостью принимала. На голове у мисс Пейтон красовался чепчик из тончай¬ шего батиста, отделанный широким кружевом, откинутым назад, чтобы был виден букетик искусственных цветов, приколотый над ее красивым лбом. На ее волосах лежал такой толстый слой пудры, что 19 Фенимор Купер. Том III 561
трудно было сказать, какого они
ному обществу, и теперь Изабелла сидела рядом с Сарой, почти такая же нарядная, как и соседка. Впрочем, Иза¬ белла не напудрила свои черные локоны. Необычайно вы¬ сокий лоб, огромные блестящие глаза, а может быть, и бледность лица придавали ей задумчивый вид. Последней по счету, но отнюдь не по очарованию на этой выставке женской красоты была младшая дочь ми¬ стера Уортона. Френсис, как мы уже говорили, покинула Нью-Йорк, не достигнув того возраста, когда женщины начинают следовать моде. В эту пору кое-кто уже решился повести наступление на устаревшие обычаи, так долго сте¬ снявшие прекрасный пол, и юная Френсис отважилась положиться на то, что даровала ей природа. Правда, не во многом, но это немногое было безупречно. В течение утра она пе раз собиралась уделить больше, чем обычно, внима¬ ния своей внешности. Но всякий раз она обращала при¬ стальный взгляд на север и неизменно отказывалась от своего намерения. В назначенный час наша героиня появилась в гостиной в небесно-голубом шелковом платье, сшитом почти так же, как и платье сестры. Пышные волосы стягивала на за¬ тылке длинная узкая черепаховая гребенка желтого цвета, едва заметная на свободно падающих золотистых локонах. На платье ее не было ни складочки, ни морщинки; оно си¬ дело как влитое, так что можно было подумать, будто лукавая девушка превосходно знает, чем может похвастать. Шемизетка из роскошных дрезденских кружев придавала ее лицу особенную нежность. На голове у Френсис но было никаких украшений, но на шею она надела золотую цепочку с великолепным сердоликом. На мгновение, лишь на мгновение, Лоутон увидел вы¬ глянувшую из-под платья прелестную ножку в голубой ту¬ фельке с бриллиантовой пряжкой. Драгун невольно вздох¬ нул, подумав, как должна быть грациозна эта ножка в плавном менуэте, хотя ее и невозможно вообразить себе в стремени. Но вот на пороге комнаты показался Цезарь и сделал глубокий поклон, в продолжение многих столетий означа¬ вший: «кушать подано». Мистер Уортон в своем сукон¬ ном фраке с громадными пуговицами церемонно подошел к мисс Синглтон и, нпзко склонив напудренную голову, предложил девушке руку, а она протянула ему свою. Доктор Ситгривс с такой же почтительностью предло¬ 563
жил руку мисс Пейтон; милостиво приняв ее, леди не¬ много задержалась, чтобы надеть перчатки. Сара наградила полковника Уэлмира улыбкой, когда он подошел к ней с тем же церемонным поклоном; Френ¬ сис по-девически застенчиво подала кончики своих тон¬ ких пальцев капитану Лоутону. Понадобилось немало времени и хлопот, чтобы раз¬ местить всех за столом, не нарушив правил этикета и зако¬ нов старшинства, но наконец, к великому удовольствию Цезаря, все расселись. Он отлично знал, что кушанья не становятся вкуснее, если долго стоят на столе, и понимал, как неприятно есть остывший обед, но при всем своем фи¬ лософском складе ума не мог постигнуть, какое важное значение имеет для общества соблюдение привычного ри¬ туала. Первые десять минут все за столом, кроме капитана Лоутона, были довольны собой и друг другом. Впрочем, и капитан был бы вполне счастлив, если бы излишняя чо¬ порность хозяина дома и мисс Пейтон не помешала ему сразу же приступить к своему любимому занятию — отве¬ дывать разные блюда и выбирать их себе по вкусу. Наконец обед начался, и рвение, с каким все присту¬ пили к еде, красноречивее всяких слов говорило о кули¬ нарном искусстве Дины. Потом стали пить за здоровье дам, и так как вино было превосходное, а бокалы объемистые, то драгун отнесся к перерыву в еде вполне благодушно. Он так боялся кого-нибудь задеть или отклониться от ка¬ кого-нибудь правила этикета, что, отдав долг вежливости своей ближайшей соседке, продолжал пить за прекрасный пол, пока каждая из дам не преисполнилась уверенности, что он не оказал предпочтения другой. Можно ли было не извинить капитана Лоутона, так долго не пробовавшего хорошего вина, что он поддался соблазну и то и дело при¬ кладывался к рюмке? Мистер Уортон принадлежал к числу нью-йоркских по¬ литиков, главным занятием которых до войны было соби¬ раться вместе для глубокомысленных рассуждений о зна¬ мениях времени. Их вдохновляла некая влага, выжатая из винограда, растущего на южных склонах гор острова Мадейры, и попадавшая в колонии Северной Америки че¬ рез Вест-Индию с небольшой остановкой в западном архи¬ пелаге, имевшей целью проверить благодатные свойства его климата. Мистер Уортон вывез из своих нью-йоркских 564
погребов солидные запасы такой влаги, и теперь перед ка¬ питаном стояла бутылка с вином, сверкавшим в косых лучах солнца, как янтарь. Хотя мясные и овощные блюда следовали одно за дру¬ гим в,полном порядке, уход их со сцены был подобен от¬ ступлению ополченцев. Казалось, что на еду набросились мифические гарпии: остатки этого богатого пира хватали, швыряли, опрокидывали, сгребали в кучу, а когда наконец все исчезло, двинулась новая процессия яств. На столе по¬ явилась целая гора всяких сластей и того, что подается обычно вместе с ними. Мистер Уортон наполнил вином бокал дамы, сидевшей от него справа, и, пододвинув бутылку гостю слева, с низ¬ ким поклоном сказал: — Мисс Синглтон, окажите нам честь и произнесите тост. Хотя было принято обращаться к даме с подобными просьбами, Изабелла вздрогнула. Стараясь собраться с мыслями, она сначала покраснела, потом побледнела, и ее смущение привлекло к ней всеобщее внимание. Наконец она сделала над собой усилие и с таким видом, словно ни какое другое имя не пришло ей в голову, тихо сказала: — За здоровье майора Данвуди. Все охотно выпили за его здоровье, только полковник Уэлмир едва пригубил бокал и стал выводить на столе узоры, размазывая пролитое вино. Затем, прервав насту¬ пившее молчание, он громко сказал, обращаясь к капитану Лоутону: — Полагаю, сэр, что армия мятежников повысит в чине этого майора Данвуди за то, что он использовал выгоды, которые доставила ему приключившаяся со мною беда. Драгун полностью удовлетворил свой аппетит и теперь не мог стерпеть ни малейшей обиды ни от одного смерт¬ ного, если не считать Вашингтона и своего непосредствен ¬ ного начальника. Налив себе вина из полюбившейся ему бутылки, он с полным спокойствием сказал: — Прошу прощения, полковник Уэлмир, но майор Дан¬ вуди служит Соединенным Штатам Америки, служит ве¬ рой и правдой. Такой человек не мятежник. Я надеюсь, что он и в самом деле получит повышение — прежде всего потому, что он этого заслуживает, а еще и потому, что у нас следующий за ним по званию — это я. Не знаю, что 565
вы называете «бедой», если не разумеете столкновение с виргинской кавалерией. — Не все ли равно, как выразиться,— надменно ото¬ звался полковник.— Я сказал так, как мне подсказывает долг перед моим королем. Но разве вы не считаете, что потеря командира — это беда для его отряда? — Конечно, иногда бывает и так,— многозначительно ответил драгун. — Мисс Пейтон, не окажете ли и вы нам честь произ¬ нести тост! — воскликнул встревоженный хозяин дома, же¬ лая прекратить этот диалог« Мисс Дженнет с достоинством наклонила голову, и лег¬ кий румянец выступил на ее лице, когда она вымолвила: — За здоровье генерала Монтроза. — Нет слова более неопределенного, чем беда,— вме¬ шался в разговор доктор, не обращая внимания на тонкий маневр мистера Уортона.— Многие люди называют бедой одно, тогда как другие — совсем иное. Беда не приходит одна; сама жизнь — беда, ибо она приносит всякие беды; смерть — тоже беда, ибо она сокращает радости жизни. — Беда, что у нас за офицерским столом не подают такого випа,— прервал его драгун. — Не откажите произнести тост; вино, кажется, вам поправилось,— вставил мистер Уортон. Капитан Лоутон наполнил бокал до краев и выпил за «скорый мир или за победоносную войну». — Я принимаю ваш тост, капитан Лоутон,— сказал доктор,— хотя не согласен с вашим представлением о воен¬ ных действиях. По моему скромному мнению, кавалерию следует держать в арьергарде, чтобы она закрепляла поСеду, а не посылать вперед, чтобы ее завоевывать. Вот каково естественное назначение кавалерии,
если дозволено применить такое определение к противоестественному роду войск, ибо история учит, что кавалерия больше всего при- иосит пользы, когда ее держат в резерве. Столь поучительное рассуждение напомнило мисс Пей¬ тон, что пора встать из-за стола. Она поднялась и вышла из комнаты вместе с племянницами. Почти тотчас же встали и мистер Уортон с сыном и, извинившись, сказали, что их ждут в доме умершего соседа. Доктор извлек из кармана сигару и сунул ее, по своему обыкповению, в уголок рта, что нисколько не мешало ему разговаривать. 566*=“ Только приятное сознание, что переносишь страда ¬ ния в обществе таких милых дам, как те, которые только что покинули нас, может облегчить и плен и раны,— га¬ лантно заметил английский полковник, проводив до двери хозяек дома и усаживаясь на прежнее место. — Сочувствие и доброта благотворно влияют на орга¬ низм человека,— глубокомысленно заметил доктор, стря¬ хивая кончиком мизинца пепел с сигары.— Физические н моральные ощущения тесно связаны между собой, по чтобы лечить... чтобы вернуть здоровье, нарушенное бо¬ лезнью или вследствие несчастного случая, недостаточно влияния никем не управляемых симпатий. При этих усло¬ виях свет...— Доктор вдруг встретился взглядом с Лоуто¬ ном и остановился; раза три затянувшись сигарой, он по¬ пытался закончить фразу: — При этих условиях знание, которое проистекает от света... — Продолжайте, сэр...— сказал полковник Уэлмир, по тягивая вино. — Смысл моих слов сводится к тому,— закончил док¬ тор, повернувшись спиной к Лоутону,— что хлебными при парками не срастить сломанную руку. — Тем хуже — ведь это самое безобидное употребле¬ ние хлеба, если только его не съели! — воскликнул дра¬ гун. — Я обращаюсь к вам как к человеку просвещенному, полковник Уэлмир,—снова заговорил доктор. (Уэлмир по¬ клонился.) — Вы, конечно, заметили, какое ужасное опу¬ стошение произвели в ваших рядах виргинцы под коман¬ дованием сего джентльмена. (Уэлмир снова нахмурился.) Так вот, когда сабельные удары обрупшлись на ваших не¬ счастных солдат, они лишились жизни, не имея надежды на помощь науки; зияющие раны были нанесены им с пол¬ ным пренебрежением к искусству самого опытного хи¬ рурга. Я торжественно обращаюсь к вам, сэр: скажите, по¬ жалуйста, разве ваш отряд не был бы разбит с тем же успехом, если бы, вместо того чтобы лишиться головы, все солдаты потеряли бы, например, по правой руке? — Ваше торжественное обращение, сэр, несколько преждевременно,— вставил Уэлмир. — Разве бессмысленная жестокость на поле боя хоть на шаг продвигает вперед дело свободы? — продолжал док¬ тор, оседлав своего конька. — Насколько мне известно, джентльмены из армип 567
мятежников ничуть не способствуют делу свободы,—воз¬ разил полковник. — Не способствуют делу свободы! Боже мой, за что же тогда мы боремся? — За рабство, сэр. Да, именно за рабство. Вместо доб¬ рого и снисходительного монарха вы возводите на трон тираническую чернь. В чем же логика вашей хваленой сво¬ боды? — Логика! — Услышав такой уничтожающий выпад против дела, которое он всегда считал святым, доктор рас¬ терянно огляделся. — Да, сэр, у вас нет логики. Ваш конгресс мудрецов выпустил манифест, провозгласивший всеобщее равенство в политических правах. — Да, это верно, и составлен манифест очень толково. — Против этого я не спорю, но если то, что написано в манифесте, правда, так почему вы не отпускаете на сво¬ боду своих невольников? Это возражение, которое соотечественники полковни¬ ка считали самым неопровержимым доводом против мно¬ гих красноречивых фактов, казалось, прозвучало еще более убедительно благодаря тону, каким оно было вы¬ сказано. Каждый американец испытывает унижение, когда ему приходится защищать свою страну от обвинений в неспра¬ ведливости ее законов. Подобное же чувство овладевает честным человеком, когда он вынужден отводить от себя какое-нибудь позорное обвинение, хоть он и уверен в своей правоте. В сущности, Ситгривс обладал здравым смыслом, и теперь, когда его задели, он принялся отстаивать свои взгляды со всей возможной серьезностью. — Для нас свобода — означает иметь решающий го¬ лос в совещаниях конгресса, который нами правит. Мы считаем недопустимым подчиняться воле короля, чей на¬ род живет в трех тысячах миль от нас, не имеет и не мо¬ жет иметь с нами общих политических интересов. Я уже не говорю о притеснениях, которым мы подвергаемся, но ребенок вырос и получил право на привилегии совершен¬ нолетнего. В таких случаях есть только один заступник за права нации — это сила, и к ее помощи мы теперь при¬ бегаем. — Может быть, такие теории годятся для ваших це¬ лей,— с усмешкой сказал Уэлмир,— но не кажется ли 568
вам, что они противоречат взглядам и обычаям цивилизо¬ ванных народов? — Нет, они соответствуют обычаям всех народов,— отпарировал хирург, отвечая улыбкой на улыбку и на ки¬ вок капитана Лоутона, который весьма одобрительно от¬ носился к здравому смыслу своего приятеля, хотя и не выносил его медицинских поучений.— Кто позволит, чтоб км управляли, когда он может управлять собою сам? Разу¬ мен только один взгляд на вещи: каждое общество имеет право на самоуправление, если, конечно, оно не нарушает законов бога. — А вы не нарушаете этих законов тем, что держите своих собратьев в рабстве? — внушительно спросил пол¬ ковник. Хирург выпил стаканчик вина, произнес «гм» и снова ринулся в бой. — Сэр,—сказал он,—невольничество появилось в дав¬ ние времена и, видимо, не зависит ни от формы правления, ни от религии; все цивилизованные государства Европы держат или держали своих собратьев в рабской зависи¬ мости. — Для Великобритании вам придется сделать исклю¬ чение! — заносчиво воскликнул полковник. — О нет, сэр,— уверенно продолжал доктор, чувствуя, что война теперь перебросилась на вражескую террито¬ рию,—я не могу сделать исключение для Великобритании. Ее сыны, ее корабли и ее законы ввели рабство в наших колониях, и ответственность за это должна пасть на нее. Здесь нет ни пяди земли, принадлежащей Англии, где бы негры не были рабами. В Англии нет невольников, но там есть избыток рабочей силы, и часть рабочих влачит нищен¬ ское существование. То же самое происходит во Франции и в большинстве европейских стран. Пока мы мирились с нашим положением колоний, о рабстве в нашей стране не говорили; теперь же, когда мы решили добиться сво¬ боды, в которой нам отказывают несправедливые законы метрополии, нас упрекают в том, в чем сама же Англия повинна. Освободит ли ваш король рабов своих подданных, если ему удастся подчинить себе новые штаты, или же он осудит белых на такую же неволю, в какой он так долго и спокойно соглашался видеть негров? Да, у нас сущест¬ вует рабство, но мы в конце концов найдем средство от него избавиться, иначе совершится еще большее зло, чем 509
то, от которого мы страдаем. Мы будем двигаться вперед, и вместе с нашими успехами придет и освобождение ра¬ бов; и наконец на нашей прекрасной земле не останется пи одного человека, чье положение заставило бы его усо¬ мниться в божьей милости. Заметив, что разговор становится щекотливым, англи¬ чанин встал и ушел в другую комнату к дамам. Он подсел к Саре и нашел себе более приятное развлечение, расска¬ зывая ей о светских событиях Нью-Йорка и вспоминая тысячи забавных случаев из жизни их прежних общих знакомых. Мисс Пейтон за чайным столом угощала гостей печеньем и с удовольствием слушала болтовню полков¬ ника, а Сара то и дело склоняла пылающее личико к руко¬ делию, смущенная комплиментами своего кавалера. Описанный нами спор помог установить полное пере¬ мирие между доктором и капитаном Лоутоном, а когда доктор побывал у Синглтона, приятели простились с да¬ мами и сели на коней. Они отправились в деревню Четыре Угла. Ситгривс решил навестить раненых, а Лоутон — присоединиться к своему отряду. Но у ворот их задержало происшествие, о котором мы расскажем в следующей главе. Глава XIV Я не увижу этих локонов седых И милых сердцу кротких глаз твоих, Но ты обрел покой — я слез не лью, Ты в чистой вере прожил жизнь свою. Ты в бедности доволен был судьбой, И добротой овеян образ твой. К р а б б е Мы упоминали уже, что, по американским обычаям, мертвых оставляют с живыми ненадолго, а необходимость позаботиться о своей безопасности заставила разносчика со¬ кратить это и без того короткое время. В суматохе и вол¬ нениях минувшей почи смерть старшего Бёрча ни на кого не произвела большого впечатления; но все же его бли¬ жайшие соседи не замедлили собраться, чтобы отдать по¬ следний долг покойному. Вот эта скромная похоронная процессия, двигавшаяся по дороге, остановила драгуна и доктора. На грубо сколоченных носилках четыре человека несли гроб, а еще четверо шли впереди, готовые сменить
Гарви Бёрч поднял глаза и увидел совсем близко от себя своего заклятого врага
своих товарищей. За гробом, рядом с Кэти Хейнс, лицо которой выражало безутешную скорбь, шел разносчик, а за ними — мистер Уортон с сыном. Шествие замыкали не¬ сколько старух и стариков и стайка мальчишек. Капитан Лоутон сидел на лошади, погрузившись в суровое молча¬ ние. Когда процессия поравнялась с ним, Гарви Бёрч вдруг поднял глаза и увидел совсем близко от себя своего заклятого врага. Первой мыслью разносчика было бежать, однако он овладел собой и устремил взгляд на гроб отца; сердце у него замерло, но он прошел мимо драгуна твер¬ дым шагом. Лоутон неторопливо обнажил голову и не на¬ девал своей треуголки, пока перед ним не прошли мистер Уортон и Генри; потом он медленно, все так же молча по¬ следовал вместе с доктором за похоронной процессией. Из кухни, помещавшейся в подвале коттеджа, выныр¬ нул Цезарь и присоединился к шествию. Торжественное выражение словно застыло на его лице, хотя он весьма скромно держался- на почтительном расстоянии от всадни¬ ков. Старик повязал руку повыше локтя ослепительно бе¬ лой салфеткой — заманчивая возможность появиться на кладбище в трауре, принятом среди невольников, предста¬ вилась ему впервые со времени приезда из Нью-Йорка. Це¬ зарь всегда любил строго соблюдать правила приличия, к тому же ему хотелось показать своему черному другу из Джорджии, как принято вести себя на похоронах в Нью- Йорке. Он с полным успехом осуществил свое намерение. Правда, вернувшись домой, ему пришлось выслушать на¬ ставление мисс Пейтон, которая мягко объяснила ему, что и когда бывает уместно. Она нашла, что он поступил по¬ хвально, явившись на похороны, но салфетку мог бы и не повязывать, ибо выполнение такого обряда излишне на похоронах человека, не имевшего лакея. Кладбище было расположено во владениях мистера Уортона, который несколько лет назад отвел для него участок земли, огороженный каменным забором. Однако ни¬ кого из семейства Уортон там не хоронили. До пожара, вспыхнувшего в тот день, когда британские войска завла¬ дели Ныо-Йорком, позолоченная дощечка па стене в церкви Трннити, превратившейся вскоре в пепел, возве¬ щала о добродетелях покойных родителей мистера Уор¬ тона: их кости тлели под мраморной плитой аристократи¬ ческой гробницы в одном из пределов этого храма. Шест¬ вие свернуло с проезжей дороги в поле, где находились мо- 572