Изнанка желаний

Пока с неё не схлынуло пламя и я не увидела, что какая-то мразь практически отрубила ей руку. Лицо волшебницы было залито слезами, красное, с распухшими глазами, с искусанными до мяса губами.

Пространство задрожало. По нему прошла волна, искажая предметы.

Миритритка слабо корчилась, силилась вдохнуть — и у неё скверно получалось. Обряд призыва должен был ввергнуть её в сильную боль, раз уж она сочла нужным предупредить об этом. А теперь, помимо отката, девушки приходилось мириться с рукой, висевшей на кусочке кожи и паре жил.

Под волшебницей собиралась лужа крови.

Круг чёрного пламени потух.

А полностью материализовавшийся кот крался мимо нас к выходу. Вика топнула — и из пола вспучились бетонные щупы, нависли над демоном арками и вдавили его. Да так, что он заорал не своим голосом.

В воздухе заплясали мушки, завертелись, будто их затягивало в водоворот. Я ощутила, как меня слабо цепляет этим странным течением.

Но отреагировать на это не успевала. Мысли обленились, едва удавалось держать концентрацию на одном действии. То бишь на спасении миритритки. Я присела возле Алины и прислонила отсечённую руку девушки к плечу. Тотчас плоть поползла к плоти. От влажного хлюпанья в горле встал ком. Скрежет костей, встававших на свои места, определённо будет сниться мне в кошмарах.

Я и курицу-то разделывала через силу. А тут была вынуждена разглядывать человеческую анатомию во всех её неказистых деталях.

Зыбь реальности усиливалась. Вещи утрачивали те жалкие границы, что оставляла им Изнанка, смешивались в однородную массу. А я впала в ступор. Держала руку Алины и наблюдала за тем, как она прирастает обратно.

— Рябь! Это Рябь! — крикнули мне в ухо… То есть где-то далеко-далеко.

Я подняла голову — или же мир вскочил на дыбы? Что-то неладное творилось с сознанием. Крошечная Вика тянулась ко мне, раскручивалась спиралью, огибавшей меня.

Рябь? А разве эта не та штуковина, которая может размотать волшебницу на атомы?

Я ощущала себя точкой — тяжёлой, собранной, свёрнутой. Приготовленной перед Большим Взрывом. Но, наверное, взрываться мне рано. С этой блестящей мыслью я вытолкнула из не-рта не-формулу возвращения в Фасад. Меня окутало сияние, и я шлёпнулся на линолеум.

Чудное это чувство — осознавать своё тело в его старой доброй форме. Не быть личинкой нового мироздания, а вернуться к себе как человеку. Непередаваемый и желательно неповторяемый опыт.

Хм… если бы не Рябь, мы бы ещё сражались с налетевшим сбродом? Твари уловили её приближение и свалили.

Нет худа без добра.

Мне помогли подняться. Вика. Она находилась в боевой форме. Я потёр лоб. Надо бы уточнить у волшебницы, как оставаться девушкой, выходя из Изнанки. Я ведь дошёл своим умом только до превращения в Фасаде.

А дела потихоньку налаживались. Тоскливо пялился на нас Бехемот, сидевший в бетонной клетке. Алина пришла в себя и баюкала руку. Миритритка не издавала ни звука, но слёзы, сверкавшие на её щеках, говорили красноречивее всяких слов.

— Больно? — ляпнул я зачем-то. Видимо, чтобы услышать свой голос. Убедиться, что не подарил его Ряби.

— Разумеется. Мне очень больно, — выдохнула Алина, — Ты даже не представляешь, каково это — прервать обряд.

В хладнокровии волшебниц Миритрии имелись плюсы. Например, Алина не сорвалась на меня из-за идиотского вопроса.

Но взгляд, которым она наградила Бехемота, явственно обещал тому жестокую расправу, если усилия по призыву демона окажутся напрасными.

Судя по тому, как посерел кот, безмолвное послание он уловил.

Глава 32

— Госпожи… Видеть вас — истинная радость для вашего ничтожного слуги, но обстоятельства нашей встречи… — Мысленная речь Бехемота была полна запинок. Неудивительно: бедолага трясся так, словно хотел выпрыгнуть из своей шкуры.

— Заткнись, — выдохнула Алина.

Нагнулась к здоровому плечу и кое-как вытерла о него слёзы. Пострадавшую руку при этом не отпускала. Ничего удивительного, я бы тоже на её месте зафиксировал конечность. Вдруг неправильно срастётся.

— Знаешь, кто я такая?

— Незнаком с почтенными волшебницами… — Демон наткнулся на мой взгляд и резко умолк. Прижал уши к голове, а усы к щекам — и вжался в пол клетки. Он и без того смотрел на нас снизу вверх (география нашего взаимного расположения обязывала), но, несмотря на это, умудрился передать ещё более подчинённое состояние.

Прямо как настоящий земной кот. Наверное, много практиковался.

— Я Алина Миритрия. Заместитель главы западного сектора хранилища Миритрии. Если тебе о чём-то это говорит, можешь предположить свои шансы пережить этот разговор.

Тихое, наполненное отчаянием мяуканье было ей ответом. Для этого не нужно было задействовать мыслеречь.

Я разглядывал демона, обманом сотворившего из меня волшебницу. Из-за его козней я потерял душу и покой; из-за него мне приходится ежедневно рисковать жизнью, чтобы протянуть ещё хотя бы пару дней.

Признаться, очень хотелось вмазать Бехемоту. Причём от души, не сдерживаясь. Выдрать из его груди ихоровое ядро и раздавить у него на глазах. Заставить его прочувствовать отчаяние и запоздалое раскаяние — может, не стоило трогать того парня… Но засранец был важен для общего дела.

Так что я постарался расслабиться и выбросить деструктивные фантазии из головы. Натянул на лицо улыбку, но отчего-то Бехемота она не порадовала. Он вжался в дальнюю стенку клетки и стал смотреть на Вику — как на наименее опасного представителя нашей троицы.

— Тебе когда-нибудь отрывали лапу? — продолжала Алина, предельно серьёзная, с какой-то даже ленцой. Впечатление портило зарёванное лицо, но я бы не опирался на внешний вид при общении с миритритками. Самое плохое у них пряталось внутри.

— Н-н-нет, госпожа…

— Ощущения неприятные, поверь моему опыту. С какой предпочтёшь начать — с задней или передней? Левой или правой?

Ровный, спокойный тон. Так разговаривают о погоде, а не о том, что кому-то предстоит пережить расчленение. Ну, или не пережить.

— Умоляю, я ни в чём!..

— Или вспороть тебе брюхо? Хотя ваши внутренности — простая имитация, прикосновения к ядру для тебя будут по-настоящему болезненными. Если ты против, я могу взяться за глаза. Поддеть десертной ложечкой, оба, одним за другим. Виктория, ты ведь знаешь, где тут кухня? Принеси, пожалуйста, ложку.