Изнанка желаний

Во мне всколыхнулась недоверчивая брезгливость. Колдун намекал, что в поисках истины — или, скорее, способа повторить подвиг чернокнижника — они разобрали коллегу на куски. Ничего удивительного, что с ними редко кто имел дело.

— А что с Максимом? — сменила тему я.

— Сложно сказать. Его никто не видел с тех пор, как он ушёл из бара.

— Часто с ним такое?

— Да нет… Но каждый имеет право на частую жизнь, — В интонациях Владимира сквозило сомнение, — Я проверил декокт, который усыпил Алину, на подопытном-неволшебнице. Никакого эффекта. Полный ноль. Даже если Макс выхлебал бы декокт чистоганом, а не в квасе, в худшем случае его бы пронесло.

Я закусила губу.

— Подозрительное исчезновение.

— Я попросил доверенных людей поискать его. То, что он смылся после нападения марионетки и отирался у вас, пока вы сидели за стойкой… Формально предъявить ему нечего.

— А неформально?

— Я побеседую с ним, когда он всплывёт, — заверил меня колдун, — Но я не думаю, что он стоит за нападением. У него бы на такое мозгов не хватило.

Я вспомнила разговор у стойки.

— Не уверена в этом.

— В его теориях куча просчётов, которые лежат на поверхности. Такой человек не сумел бы изобрести снотворный декокт, действующий лишь на вас, или покопаться в мозгах человека, не вызвав у того подозрений.

Ложный след? Может ли быть так, что Владимир настойчиво подсовывал мне Максима и настойчиво же обелял его, чтобы я ухватилась за очкарика? Колдуны не чурались подставлять своих.

Как бы то ни было, Максим временно недоступен. Когда я отыщу предательницу, то вытащу из неё имя сообщника и всё прояснится.

Мечты, мечты, Где ваша сладость^[3]?

[3] А. С. Пушкин «Пробуждение».

Глава 34

Сказать, что мы привлекали излишнее внимание, означало изрядно преуменьшить реальное положение дел. Прохожие останавливались, оглядывались на нас — в том числе туристы. Особо смелые подходили, просили сфотографироваться рядом или спрашивали, не бродячие ли мы артисты, которым полагалось развлечь их за небольшую плату.

А всё из-за упрямства Алины. Она отмела идею купить переноску для котов; заявила, что не доверит хлипкой (не предназначено для перевоза демонов!) вещице транспортировку Бехемота. Поводок и ошейник отправились в утиль вслед за клеткой. Тогда-то, раздражённая из-за глупой задержки, я и ляпнула, что миритритке следует накинуть кота себе на шею — так сказать, на манер живой горжетки. Каково же было моё удивление, когда девушка в ответ хмыкнула, взяла котяру за шкирку и посадила на себя.

— Трепыхнёшься — покалечу. И веди себя прилично.

Первое время Бехемот прилежно следовал наставлению и свисал с плеч Алины выделанной шкуркой. Но ему всё-таки приходилось иногда поднимать голову, принюхиваясь к запахам, чтобы указать направление. Его поведение замечали, удивлялись — в особенности когда мы приехали в центр и стали прогуливаться по набережной. Зевак там всегда водилось в избытке, солнце палило нещадно, и бдительность наша притупилась. К счастью, демон не попытался сбежать, однако, разомлевший, начал подмигивать к прохожим, демонстрировать открытую пасть и покачивать головой в такт шагам миритритки.

Я медленно, но верно дурела от жары, мечтая о шортах, мороженом и тени. Что творилось с Алиной, которую дополнительно прогревал меховой воротник, страшно было даже предположить. Увы, кафешки встречали нас с прохладцей. Официанты прозрачно намекали, что в заведениях животные не приветствуются, и без перехода просили совместный снимок. Причём почти никогда у зеркальщицы.

Верно. Как выяснилось, для многих чёртов кошак, как миленький лежавший на шее чёртовой упрямой дуры, стал лишь поводом познакомиться поближе. Считать парней, подходивших для того, чтобы бросить реплику-другую разной степени унылости и запросить телефончик, я бросила после первого десятка. При этом отдувались в основном мы с Викой. Парадоксально в теории, но на практике люди, встретившиеся взглядами с Алиной, почти никогда не рисковали сделать так ещё раз. А уж о подкатах не могло быть и речи.

И если Виктория воспринимала парад чванливых придурков, распушавших перед нами перья, с улыбчивой снисходительностью, то я готова была на стенку лезть. От злости, а вовсе не от смущения! А что лицо красное, так ведь жарко…

Когда ко мне подошёл очередной незадачливый донжуан, я схватила ладони Вики, привлекла девушку к себе и, не думая в этот момент ни о чём, поцеловала её — любезность на любезность, щёку в обмен на щёку. Но что-то пошло не так, на миг помутилось зрение, и я обнаружила, что касаюсь губами губ стехиоситки.

Мне сильно напекло голову.

Если бы стыд убивал, я была бы самой мёртвой девочкой-волшебницей на Земле. Зрачки Вики расширились от удивления, но она меня не оттолкнула. Какие у неё пушистые ресницы…

И хотя всё пошло не по плану, выкарабкиваться из ямы, куда я сама загнала себя, было необходимо. Так что я отстранилась, без нужды поправила футболку. Затем с вызовом уставилась на паренька:

— Намёк понят?

Намёк поняли, и казанова отвалил. А я стояла и думала, как бы удержать в грудной клетке сердце. Уж больно напористо оно билось о рёбра.

— Личные отношения на работе чреваты, — бросила Алина через плечо. И Бехемот, этот лживый паскудник, согласно мяукнул, взмахнув хвостом. А Вика, святая среди святых, никак не прокомментировала мою выходку. Разве что расплылась в улыбке, а в глазах появился ехидный огонёк. Я смутно чувствовала, что вручила ей основание для подтруниваний надо мной, однако пока девушка поводом не воспользовалась.

Понимать женщин я не научилась, даже когда стала одной из них.

Среди тех, кто застал эту сцену, больше никто знакомиться не подходил. Интерес к дрессированному коту поугас, и в толпе я увидела пару лиц с брезгливыми гримасами. К сожалению, эффект не продлился вечно. Гуляющих по центру Петербурга много, и если на каждую пачку отпускать по поцелую, то велик шанс, что нас утащат в кутузку за публичное демонстрирование… чего-то там.

Я зверела. Я истекала потом. Я с тоской смотрела на лотки с мороженым, шурша немногочисленными купюрами. И, пожалуй, таки разорилась бы на покупку, если бы Алина дала добро на передышку.

Но она действовала с непреклонностью танка. Её не брала омерзительная погода, на неё не действовали масляные взгляды окружающих — она воплощала в себе лёд и зеркало. Лёд, чтобы защититься от тепла. Зеркало, чтобы отразить любопытство людей.

По тысячам витрин тысяч магазинов носились солнечные зайчики. Иногда мне казалось, что они следовали за нами, образуя чью-то фигуру. Но едва я сосредотачивалась на ней, как она рассыпалась бликами. Жара…

В тот момент, когда слизень моих мозгов дал команду телу забраться под припаркованную машину в поисках тени, Бехемот встрепенулся.

— Остаточный след усилился.

И он потянулся, выгибая спину и словно бы случайно указывая лапами направление.

Перемена меня несказанно обрадовала. Как минимум потому, что на боковой улице сохранился частичный, прерывистый тенёк на одной стороне. Увы, он предлагал обманчивое облегчение: мы ушли с прицела слабого ветерка и попали в душный штиль городских отнорков.