Изнанка желаний

Вика же пообещала, что справится. Разве сложно раздавить парочку мерзавцев в туннеле, которым управляешь, как тебе заблагорассудится?

А мертвенная бледность стехиоситки мне просто померещилась.

Коридор закончился лестницей со щербатыми ступенями. Она вывела в огромный зал, озаряемый десятками трубчатых светильников. Их блеклое мерцание едва разгоняло темноту там, где заканчивалась лестница. Зато противоположный конец зала был освещён хорошо. Штук пять треног с мощными лампами окружали круглый металлический чан. Над ним низко висела медная чаша, испещрённая неизвестными мне символами. От неё исходил яркий радужный свет.

Нет, не совсем от неё. От того, что лежало в ней. Над кромкой чаши возвышалась причудливая конструкция, собранная из костей, а также стальных и стеклянных прутьев, которые волнообразно сходились к кроваво-красному бутону. С нашей последней встречи он нисколько не увял, напротив — пышно расцвёл, обманчиво-хрустальный, напитанный искрящейся силой.

Бледный огнецвет, о котором рассказывал Иоанн. Маяк и магнифаер в одном флаконе. Необычный заказ от необычных клиентов…

Я заморгала, привыкая к великолепию огнецвета. Он впитывал внимание, как губка, вытеснял остальное. А конкретно — паутину рун, что расползлась на полу возле треног; взъерошенного, растерянного Максима, у ног которого выстроились пузырьки с декоктами; и Ольгу, стоявшую в центре рубленой пентаграммы. В одной руке ренегатка держала нож, лезвие которого было выпачкано в крови. В другой трепыхался Бехемот в виде дворового кота, надрывно мяукая.

Ему происходящее не нравилось. Вряд ли у него спрашивали согласия. Но ему повезло больше, чем Рите.

Смерть отобрала у стехиоситки огненную натуру. Оставила на месте пышущей самоуверенным жаром девушки нескладный куль, под которым растекалась красная лужа. Труп был окроплён чёрной слизью, и её потёки слабо пошевелились, тянулись друг к другу. Омерзительное зрелище. Меня едва не вывернуло наизнанку.

Багровела печать инициации, валявшаяся у тела. Ольга посмотрела мне в глаза — и выкрикнула последние слова заклинания. Наступила на табличку и сломала её.

Фигуру ренегатки окутала тьма, поглотила вместе с ней и кота.

Если бы не события последних дней, я бы точно запаниковала. И, безусловно, страх присутствовал. Страх, ярость и болезненное сочувствие. Стоило представить, что скажет Вика, когда увидит бывшую подругу…

Но я не поддалась эмоциям. Бережно собрала их, слепила в один ком — и преподнесла его ледяному шарику, что бился в груди вторым сердцем. Чувства исчезли, и на замену им пришла хладнокровная решительность.

Я уничтожу всё, что Ольга и Максим так бережно строили. Уничтожу вместе с ними. Ведь это правильный поступок.

Из кокона тьмы высунулась рука, зашвырнула вопящего кота в бассейн. Чернокнижник, оправившись от шока, споро глотал одно зелье за другим. И хотя визуально он не менялся, я чувствовала исходящую от него угрозу.

Время замедлилось, стало двигаться урывками. Вот Алина подкинула зеркальце, которое поймало свет треноги. Вот миритритка уже возле колдуна, подхватила треногу и крутанула, намереваясь обрушить на тщедушного Максима. А вот штатив разлетается на куски — хотя удара я не заметила.

Я же не спешила. Шла спокойно к Ольге, оберегая внутреннюю пустоту.

Тьма вокруг волшебницы развеялась — или уже можно звать её ведьмой? Преображение получилось существенным. От изящных черт, присущих волшебницам, не осталось и следа. Ольга походила на скелет, который небрежно обтянули старой, иссохшей кожей. Живыми на уродливом, мумифицированном лице были только глаза — залитые алым так, что не видно было ни белков, ни радужки. Чёрные точки на багровом полотне.

Ольга рванула ко мне, кинжал просвистел возле уха. Я отшатнулась, и пустота внутри меня вырвалась на волю. Ведьма окаменела.

Как всё просто.

— Ты! Ты! — Ольга попыталась плюнуть в меня, но во рту у неё недоставало влаги. Даже говорила она сухо, будто шелестела, — Дура! Ты не понимаешь, что творишь! Если мы остановимся сейчас, всё будет напрасно! Все жертвы! Мы навечно будем пленниками перстней!

Для миритритки, пусть и бывшей, она оказалась на удивление эмоциональной. Становление ведьмой вывело её из-под власти Концепта? Я аккуратно забрала нож из заскорузлых пальцев.

— Ты готова пожертвовать бессмертием духа, чтобы лишить его других? Готова уйти в Ничто, лишь бы оно поглотило остальных?

Челюсть Ольги затряслась. Ведьма силилась изобразить ухмылку.

— Ты истинный раб Нихила. Из-за тебя волшебницы лишатся надежды на будущее. Ты жаждешь окончательного распада и…

Лезвие вонзилось ей в грудь, прервав на полуслове. Ольга закашлялась, однако умирать не спешила. Вполне логично, ведь и я переживала куда более страшные раны. Следующий удар пришёлся в глазницу — я вогнала нож по рукоять.

Но этого тоже было мало.

Ольга расхохоталась, и над остатками её волос заклубилась тьма. Ведьма задёргалась, как муха, угодившая в сети паука, и у неё получалось лучше с каждым мигом. Мой Концепт слабел.

— Наивная идиотка. Послушная собачка, выполняющая прихоти Нихила. Ему не остановить меня. Я спасу…

Пустота во мне зашевелилась. Я дотронулась до подбородка ведьмы, и она рассыпалась, как прогоревшая головешка, мириадой пепельных хлопьев.

Бред. Полный бред. Я убила отступницу и разрушила её тёмный план. Какое отношение к мотивам моих поступков имеет Нихил? Он — инструмент, а не причина.

Никто не просил спасать волшебниц. Тем более таким способом.

Навалилось бессилие, и я, не в состоянии удержаться на ногах, довольно-таки негероически шлёпнулась на задницу. Вроде бы не перегружала мышцы, а всё равно болят так, что любое движение превращалось в пытку.

Но я наскребла в себе решимости повернуть голову к Максиму и Алине. Судя по тому, что чернокнижник валялся у стены, а миритритка стояла, хоть и шаталась, как осина на ветру, волшебница победила.

Чудесно.

Под руку попался какой-то предмет. Я бездумно схватила его.

Одна из пирамидок, украденных у Миритрии, была выпачкана в липкой дряни — не в крови, но тоже в чём-то неприятном. Я брезгливо отшвырнула артефакт.

И сильно об этом пожалела, когда увидела вспучившееся содержимое бассейна.

И верно, ритуал-то заговорщики завершили. Демонический кот отправился в чан, наполненный ихором и духом волшебниц. И теперь его результат проявил себя воочию.

Больше всего демон походил на разложившегося младенца, гигантского, достающего до потолка. Его непропорциональные конечности (явно больше четырёх, но сосчитать не получалось, сбивался фокус), напоминавшие одновременно руки, ноги и щупальца с присосками, облепили края чана. В морде прослеживались кошачьи черты. Шкура, покрытая рытвинами и язвами, хранила на себе остатки ихора.