Канон Смерти
Шрифт:
Прошли мимо стойла Ольха, серого в яблоках жеребца Кхайнэ, существа свирепого и высокомерного, терпящего заботу конюхов только по необходимости. Дахарр покосился на двуногих лиловым глазом и отвернулся.
— Ну не вредничай, — сказала ему девушка, достав из кармана незнакомый Рею ярко-красный корнеплод и протягивая строптивцу. — Вернется твой хозяин, никуда не денется.
Ольх подумал и благосклонно захрупал угощением.
— Идем, — Кисар поманила дарри к стойлу напротив, откуда смотрела умная черная морда с длинной белой полосой между глаз.
Рей в растерянности разглядывал животное, не представляя, что с ним делать и с какой
«Ты не смотри, что она с виду бука, — тут же донеслось от него. — Она хорошая».
— Это — Тарис, — пояснила девушка. Ему четыре года, и он еще не знает ни седла, ни узды. Дахарры вообще узду не любят.
Конь качнул головой и переступил передними ногами, словно подтверждая ее слова. Рей с удивлением заметил, что разум животного необычайно ярок и отзывчив. Нет, он не сознавал себя личностью, но понимал не только интонации речи, но и смысл сказанного. Испытывал интерес к двкногим, дружелюбно взирая на них сверху вниз.
Такого нельзя заставить носить всадника. Можно только уговорить.
Рей протянул руку и дотронулся до бархатного мягкого носа. Ладонь обдало теплым дыханием, жеребец протяжно фыркнул.
— На, — Кисар достала из кармана еще один корнеплод. — Дай ему.
Теплые губы аккуратно слизнули с ладони подношение, сознание окатило волной признательности. Конь потянулся и слегка толкнул дарри мордой в плечо. Раздражаться на это спокойное и доброе, действительно доброе по природе своей существо было невозможно. Тарис излучал искреннюю приязнь.
— Надо же, ты ему нравишься, — Кисар выглядела чуть удивленной, будто не ожидала такой симпатии к чужаку нечеловеческой крови. — А тебе вообще зачем лошадь понадобилась?
— Айфир советует научиться ездить верхом. А с грельвами я как-то боюсь не сладить…
Девушка фыркнула.
— Тю, куда хватил, верхом ему! Ты сначала пойми его и ухаживать за ним научись, а уж потом на спину влазь.
— Что значит понять? — Рей впервые растерялся, не зная, как вести себя с этой особой, которая то ли злится непонятно на что, то ли пытается спровадить его подальше. И ведь она абсолютно, кристально честна, что думает — то и говорит. И честность ее куда ярче, чем у покойного Тоурена.
— Чего он хочет, чего ждет, что ему требуется, что нравится, а что нет… Они сильные, но очень хрупкие.
Она говорила, а глаза загорались вдохновением. Рассказывала о прекрасных животных так, будто это были самые совершенные создания во вселенной. Рей слушал и удивлялся увлеченности. И оказалось, что женщина может раскрыться совсем с неожиданной стороны. Совсем не только как домашняя хозяйка или «полночная жрица», но как знающая и любящая свое дело личность, не зависящая от мужчин. Даже если она — всего лишь конюх. Дарри гладил черную морду дахаооа и, чуть склонив голову набок, вглядывался в лицо Кисар, не слишком красивое, не избалованное уходом, но зато живое, честное, чистое, так непохожее на рисованные маски «девочек» Тоурена. Он надеялся, что Кисар не испортит момент вопросом о том, почему он на нее так внимательно смотрит и не собирается ли он к ней приставать с недвусмысленными предложениями.
Он не собтрался.
Мир переставал делиться на хозяев и стадо. И когда девушка сама позвала его прийти на следующий день, дарри согласился.
По крайней мере, в ее обществе тоскливая тяга в небо отступила.
Возвращаясь
к себе очень даже в приподнятом настроении, Рей столкнулся с Котом. Тот ждал его возле входа в башню чтобы уж поймать наверняка.— Здравствуй.
Собран, спокоен, ухожен, как будто и не было вчерашнего появления в окровавленном виде. Снова непроницаемые щиты скрывают разум. И мороз ему словно нипочем — собранные в свободный хвост волосы треплет поднявшийся ветер.
Стоит ли напоминать ему о вчерашней ночи, стоит ли спрашивать? И почему внезапно так тревожно на душе?
Кхайнэ опередил его порыв.
— Не хочешь прогуляться?
— Куда?
— На юг.
Внезапный образ, сопроводивший короткий ответ, заставил Рея непонимающе заморгать. В мыслях он пребывал все еще там, в полумраке конюшни, еще перебирал впечатления от разговора с девушкой. И тут — на тебе. Колонны.
Но отказывать Коту не стоит. Слишком жесткий и цепкий у него сейчас взгляд.
— Хорошо… — дарри растерянно кивнул, наблюдая, как тут же начало дрожать раздираемое щелью портала пространство. Куда он так спешит? — А почему сейчас?
— Ты чем-то занят?
— Нет, просто…
Стало еще больше не по себе, аж чешуйки на хребте и руках встали дыбом.
— Не бойся, — Кот смягчил тон, заметив невольную реакцию. — Плохого ничего не случится, мы просто проверим, к магии какой Стихии ты склонен больше.
Он протянул дарри руку, приглашая войти в портал.
— Это обязательно? — заколебался тот.
— Там ты должен находиться внутри моей ауры, иначе тебе будет тяжело.
Вздохнув, Рей позволил взять себя за руку и шагнул в чуть светящийся проем, за которым белело снежное покрывало. На мгновение резануло уже знакомым чувством потери пространства, а потом они оказались в очень странном месте.
Стоило ступить на землю по ту сторону портала, как Рея оглушило, едва не сбивая с ног, нечто незримое и тяжелое. Словно он получил дубиной по голове получил. Знакомый низкий рев влился в уши, перекрыл все звуки и мысли, заставил вцепиться в Котову руку. Кхаэль упасть не дал, притянул к себе поближе, и непосильная тяжесть ушла, почти растворилась, позволяя слышать, видеть, дышать и думать. Гул упал до едва ощутимой всем телом вибрации, и Рей смог оглядеться.
— Не отходи от меня, — напомнил Кхайнэ.
Было не время и не место вспоминать и дергаться, что мужчина стоит слишком близко. Рей во все глаза смотрел на застывший и овеществленный Свет — восемь необхватных столбов по краям лежащего посреди заснеженного луга белокаменного диска, громадного, как целый зал. Тепло, источаемое Колоннами, заставляло снег вокруг подтаивать, и по краям диска, стремясь разрастись еще пышнее, продолжала зеленеть трава.
Пространство разве что само не звенело от разлитой энергии.
И вся эта мощь сейчас лежала на плечах Кхайнэ, почти осязаемая, почти видимая. Рею казалось, что стоит чуть-чуть прищуриться, сосредоточившись только на силуэте — и он увидит струящийся за Хранителем световой шлейф, полыхание перенасыщенной ауры. В небо, туда, где Колонны переставали быть различимы и сливались в нечто единое, дарри старался не смотреть — поток затягивал и уносил куда-то так быстро, что становилось страшно до слабеющих коленок.
Золотой жар наполнял тело, делая его тяжелым, и в то жн время прояснял до кристальной чистоты разум. Еще немного — и окажется возможно услышать мысли травы, льнущей к белым ступеням…