Кара для террориста

— Ну да, он женоненавистник! — раздались голоса. — Или же просто не знает, для чего нужны женщины! Он женщин любит только убивать!

— Абдула, — спросила еще одна девушка, смуглая, с орлиным носом, — А ты когда-нибудь кого-нибудь любил?..

— Там, откуда ты родом, — снова вмешалась первая, — вообще кого-нибудь любят или только всех убивают?

— Там ваши всех убивают! Ваши! — заорал Абдула и уселся на лавку, повернувшись спиной к этим девчонкам.

Настроение испортилось от глупых вопросов и оттого, что в первый раз признался напрямую в своем неамериканском происхождении. «Там» значит «не тут». Прежде он никогда так не попадался, всегда такие вопросы-ловушки обходил молчанием, а тут вот разорался… Ладно, не велика беда. Из тюрьмы меня за это не выгонят, из Америки не депортируют.

Когда умолкли голоса за спиной, до ужина оставалось еще добрых два часа. Абдула обернулся и увидел, что вместо девушек в «зазеркалье» находится группа взрослых людей, четверо мужчин и трое женщин. По кипам и локонам-пейсам на всех мужчинах Абдула догадался, что это, наверное, преподаватели из той же самой школы или школ.

Эти не шумели, громко между собой не разговаривали, никаких вопросов Абдуле не задавали, а только постояли несколько минут, перекинулись двумя-тремя репликами и скрылись в темноте.

А следом появилась, ну, разумеется, «она», «эта ведьма», «стерва», директриса, словом, Ким Барлоу.

Мисс Барлоу, все в том же неизменном платье, расхаживала по пространству «зазеркалья» широкими шагами, заложив руки за спину, как перед этим Абдула, и молчала. Потом остановилась, повернулась к Абдуле и произнесла:

— Ну, как тебе сегодняшний визит?

Поскольку Абдула не отвечал, она продолжила сама:

— Надо сказать, мне стоило огромного труда убедить их приехать сюда сегодня: они боялись не успеть вернуться до первой звезды, боялись нарушить шабат. Переговоры начались четыре месяца назад, задолго до того, как ты сюда попал… Мне пришлось заранее приготовить все необходимое, транспорт, обед: еду мы заказали в кошерном ресторане, здешняя кухня бы не справилась, — ты представляешь себе, что значит приготовить триста порций?

Абдула как раз представлял и очень даже хорошо: дежурил в свой черед на кухне в учебном лагере. Там людей, конечно, бывало за столом поменьше, но все равно совсем непросто накормить даже сотню человек, а тем более такую вот ораву… «И для чего ей это все надо?» — в который раз недоуменно подумал Абдула.

— А еще помещения для занятий, — продолжала Кимберли, — ведь пока одна группа любовалась на тебя, с остальными занимались, читали Тору, пели псалмы…

«Ну да, не зря же навезли столько преподавателей!» — подумал про себя Абдула.

— В общем, все обошлось, — продолжала мисс Барлоу. — Сейчас их развозят по домам, уже последнюю партию, сначала на вертолетах: у меня два прекрасных пассажирских вертолета, по восемьдесят мест, — а потом каждого до своего порога, так что никто из них не нарушит шабат, все будут дома еще до первой звезды. Как видишь, сегодняшний визит мне стоил немалых средств и усилий! Будет жаль, если ты его не оценишь!

«Да она что, издевается?! — мысленно воскликнул Абдула и тут же с возмущением себя одернул: — А ты думал, она чем тут еще занимается? Она что-нибудь еще делает, кроме издевательства?»

— Когда-нибудь я непременно организую визит сюда студентов медресе, тебе, конечно, будет интересно…

Абдула молчал.

— Ну, ладно, — спокойным тоном заключила мисс Барлоу. — Оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Тут кое-кто еще захотел на тебя посмотреть, но не думаю, чтобы они стали тебя сильно отвлекать. Это персонал нашей тюрьмы: охрана, повара, водители транспорта, — большинство из них ведь до сих пор в глаза тебя не видели! Но это люди занятые, работающие, им не до пустых разговоров, так что остаток дня ты проведешь спокойно. И сможешь хорошенько подумать на досуге: зачем же ты все-таки убил мою маму?..

С этими словами Кимберли исчезла в сгустившейся темноте. Потом, минуты через три, тьма за стеклом, как всегда, стала рассеиваться, но в этот раз не до конца, «зазеркалье» так и осталось погруженным в полумрак, так что те, кто там находился, — Абдула даже не мог разглядеть, сколько именно их там было! — видели Абдулу отлично, тогда как сам он видеть их не мог.

Субботним утром снова были школьники, но уже не из религиозной школы, а из обыкновенной, светской, государственной.

«Зазеркалье» здорово изменилось: когда они успели, всю ночь работали, что ли? — пространство за стеклом оказалось гораздо больше, чем обычно, как если бы полукруглую камеру Абдулы примкнули к другому кругу, побольше.

Границы круга обрамляли веселые расписные декорации — холмы, березки, кустики в цветах, пол поднимался к декорациям, образуя подобие пологого амфитеатра, на котором здесь и там виднелись скамейки, а пятна на полу складывались как бы в островки ромашек среди травы.

И вот, впервые прямо на глазах у Абдулы, это пространство стало заполняться детьми, причем разного возраста, от младших классов и до старших, то есть вперемешку семилетки, восьмилетки и почти взрослые подростки.

По половому признаку их тоже никто не сортировал, а отличить по одежде или по прическе, кто из них мальчик, а кто девочка, можно было далеко не всегда: на фоне вчерашних, строго и аккуратно одетых детей эти выглядели как стая распущенных, размалеванных, закормленных, — нет, не обезьян, для обезьян у них, конечно, слишком чистые физиономии, но все равно, каких-то все-таки животных, похожих на людей, но все-таки животных… Человека от животного порядок отличает, а эти ни о каком порядке слыхом не слыхали и слышать не хотели: врывались через завешенные прорези в декорациях, визжали, гонялись друг за дружкой, рассаживались как попало кто на скамейках, кто прямо на полу, и почти у каждого в руках пакетик с чипсами, стаканчик с колой… Пикник, одним словом!

Было их тут, наверное, человек сто пятьдесят, и поначалу ни один из них не обращал на Абдулу ни малейшего внимания: занимались они собой, своим междусобойчиком: кому с кем сесть, где кому встать… Они толкались, отпихивали друг друга от скамеек, потом общее внимание привлекли два парня постарше, типа лидеров или вожатых: они втащили в круг большой какой-то ящик, выяснилось, что это кола, и те из детей, кто до сих пор ее не получил, с радостным визгом кинулись туда.

Взрослых среди этой компании не наблюдалось, никто ни за каким порядком не следил. Те парни, что притащили колу, уселись с баночками на скамейке подальше и ни во что не вмешивались. Абдуле даже подумалось, что сейчас стекло между ним и «зазеркальем» непрозрачно с той стороны, настолько школьники игнорировали его присутствие.