Каролина. Часть вторая

– Заманчиво, – говорю я вместо того, о чем подумала.

– Ладно, я постараюсь поговорить с отцом про новый временный договор и скорее всего пришлю гонца, самому в такую даль ехать утомительно. Столько времени тратится впустую.

– Мутировавших не встретил? – спрашиваю я, переводя тему.

– Только обезьян. Жуткие твари, но мы переждали, когда они прошли и двинулись дальше только через час после этого. Ты не против, если я и мой водитель останемся в Салеме до утра?

– Конечно, но сегодня у нас день траура, мы будем прощаться с девушками, погибшими при пожаре, поэтому должного гостеприимства от меня не жди.

Я тут же вижу Памелу, и тошнота снова подступает к горлу. Ее сегодня сожгут вместе с остальными.

– У вас был пожар?

– Да. Случайно загорелась постройка.

Кажется, ложь стала моим жизненным кредо.

– Соболезную. Лучше бы мужики сгорели, женщины нынче на вес золота.

Наблюдая за Поулом, я понимаю, что, будучи подростком, когда жила в их городе, я знала совершенно другого человека. Он казался мне добрым и заботливым, а сейчас он рассуждает о том, что нужно было бы сжечь мужчин. Интересные у меня женихи, конечно. Один лжец до мозга костей, а второй жестокий и самовлюбленный. И ни одному из них я женой так и не стала. Может, оно и к лучшему?

14. Соболезную

Все собрались на площади перед заходом солнца. Толпа стояла в скорбном молчании, все смотрели на сооруженный помост, на котором друг на друге лежали обгоревшие до неузнаваемости тела, скрытые под плотной белой тканью, но она не в силах скрыть свисающих рук и ног. На краях помоста расставили факелы, они зловеще отбрасывают блики на белую ткань и придают толпе пугающий вид. Кажется, что каждый из них готов броситься на меня и покарать за людей, погибших при пожаре. Но стоит мне встретиться с кем-то взглядом, как они тут же отводят свой, но я успеваю заметить там долю страха. Люди верят, что это сделала я.

Местные даже не подозревают, насколько большой урон для Салема и для мира в целом случился. Погибли не просто люди. Этот мир покинули женщины, имеющие удивительные дары, женщины, которые могли дать этому миру больше, чем свою силу, они могли продолжить род и произвести на свет детей. У семерых Каролин уже были дети и они сгорели вместе с ними.

Сейчас я была благодарна Матушке за то, что она при жизни написала, как хочет уйти, так же уходили Каролины до нее.

Ее тело должны придать огню и никто не должен говорить прощальную речь, люди обязаны молчать. По словам Рэнди, она верила в то, что если это не соблюсти, то душа не сможет вернуться в перерождении. Да, я понимаю, насколько странно и бредово это звучит, но у каждого своя вера, и пока она не переходит грань адекватности и никому не вредит, то пусть будет так.

Время перед прощальной церемонией я провела в кабинете, вычеркивая имена погибших Каролин из книги, которую создал Адриан. Он вписывал туда всех, и тех, кто жил в пансионе, и тех, кто перебрался в город и существовал за пределами царства Матушки. Я там тоже есть, с настоящей фамилией. Адриан вписал, кто я и кем являюсь на самом деле. По итогу вычеркивания имен и подписывания дат смерти, я выяснила, что кроме меня в Салеме есть еще две Каролины, тридцати и семнадцати лет.

Мне пришлось взять с собой Поула, не собираюсь оставлять его без присмотра. Кажется, я примкнула к секте Адриана и Криса под названием – никому не доверять, иначе умрешь раньше планируемого.

Мой взгляд натыкается на Рэнди, он выгибает брови, я киваю. Доверенное лицо Криса отходит от толпы и выдергивает один из факелов из земли, подносит пламя к сухим, залитым керосином веткам под помостом, и он вспыхивает, словно спичка. По толпе проносится тихий шепот. Я слышу в этом шелесте осуждение, люди думают, что это моих рук дело. Открыто никто из них не готов сказать эту догадку мне, ведь теперь я опасна. А что если я решила всех неугодных убирать с дороги именно таким способом?

Снопы искр летят в небо, невообразимая вонь горящих тел распространяется по площади, вызывая рвотный рефлекс и приказывая глазам слезиться.

Огонь ревет, произнося только ему известную панихиду по ушедшим Каролинам и их детям. Время идет, пламя становится только выше.

Нет определенного времени, которое необходимо отстоять, чтобы стало понятно – все, ты выполнил свой долг и теперь можешь идти. На подобных мероприятиях вообще ничего непонятно, но дух скорби и печали просачивается под кожу. Хочется быстрее смыть его с себя и откреститься от того, что произошло за эти дни, но это невозможно. Воспоминания не позволят забыть пожар, Памелу, панихиду. Они будут мне сниться, в этом я уверена.

Постепенно люди начинают расходиться. Один за одним они покидают площадь в траурном молчании.

Солнце заходит за горизонт, а я все стою и смотрю на огонь. Поул переминается с ноги на ногу, а я наблюдаю за горящими Каролинами и пытаюсь, идя по ниточке, понять, что именно привело к этому? Кто их убил? А их действительно убили. Это не было случайное стечение обстоятельств. На месте жителей Салема я бы тоже подозревала себя. Еще немного, и я начну думать, что хожу во сне с канистрами керосина наперевес.

– Может, пойдем? – спрашивает Поул, наклонившись к самому моему уху.

Киваю и отрываю взгляд от огня, понимаю, что на площади практически никого не осталось.

– Соболезную, – шепчет Поул. – Такие события всегда бьют по городу, но сплачивают людей.

Да, сплачивают людей против меня.

– У тебя было такое? Что-то случалось в Ротоне? – спрашиваю я, надеясь, что Поул не станет отвечать на вопрос.

Хочу остаться в одиночестве и все же разобрать хлам на полках в шкафу под названием – память.

– Да. Последний раз было давно. Когда ты пропала из своей комнаты, отец не мог найти себе места и подозревал каждого.

– Почему? Он не думал, что я сбежала?

– Нет. Он был уверен, что тебя выкрали, и в попытках найти, кто был причастен к этому, отрубил двенадцать голов.

– Боже. Он убил двенадцать человек, – шепчу я совершенно безэмоционально.

Нет у меня больше эмоций, на сегодня я перевыполнила лимит и теперь являюсь только оболочкой самой себя.

– Да, – беззаботно отвечает Поул. – Рубил сам на гильотине. Мы свою не убрали, она не дает людям расслабиться.

Продолжаем шагать в сторону дома Куин. Как только переступаем порог, на первом этаже на кухне видим Охру с Деймоном на руках. Они спускались за бутылкой воды, но увидев нас, Охра остановилась. Поул замирает и спрашивает:

– А это кто?

– Неважно, – говорю я и увожу его в сторону комнаты, которую Охра подготовила для незваного и нежеланного гостя.

Как только дверь закрывается, Поул тут же спрашивает:

– Этот ребенок имеет отношение к твоей семье? Он твой? Люка?

– Это ребенок Охры, она помогает по дому и поэтому я разрешила ей брать с собой ребенка.