Каролина. Часть вторая

– Видел. Там уже почти никого нет.

– Пансион сгорел.

– Ладно.

– Поул приезжал.

– Расскажешь после того, как тебя осмотрит доктор.

– Сирена замолчала.

– Ее вырубил Рэнди, он и сказал, что ты бежала в эту сторону. Тебе надо в госпиталь.

Когда мы вышли из полуразрушенного дома, я увидела отдельно лежащую пару ног, в одном ботинке. И первая мысль, что пришла мне в голову, меня поразила. Я подумала о том, что хозяйка дома уже не будет расстроена тем, что его почти разгромили мартышки.

Мы шли в полной тишине, разруха вокруг нас была ужасающей. С каждым шагом я все отчетливее начинала ощущать боль в теле. Адреналин окончательно покинул меня, и я поняла, что заряда моей батареи осталось максимум на тридцать минут. А потом я выключусь и пусть весь мир подождет.

Я косо поглядывала на Криса и несколько раз хотела спросить, почему он ненавидит мои слезы? Я что так ужасно выгляжу в этот момент?

В госпитале были невообразимые очереди, а медики не справлялись с потоком.

– Идем, – говорит Крис.

– Куда?

– Ко мне домой.

И я пошла, потому что не могла смотреть на людей, которых подвела. Стоило мне остаться одной и все пошло к чертовой матери.

– Пансион сгорел, – шепчу я.

– Ты уже это говорила.

– Правда? Не помню.

– Что случилось?

И я начала рассказывать о том, что было, пока Крис отсутствовал. Я рассказала обо всем, что произошло, пока его не было рядом. Оказалось, что событий было куда больше, и мы дошли до дома Криса еще до того, как я добралась в рассказе до середины своего расследования.

16. Слишком близко

На то, чтобы раздеться и смыть с себя останки мартышек, кровь, землю и пот, ушли все силы, которыми я располагаю. Выключив воду, отодвигаю прозрачную шторку и наступаю на прохладный кафель. Аккуратно обтираюсь полотенцем, стараюсь не травмировать лишний раз отметины от когтей и содранный до мяса локоть. Вонючие мартышки.

Промакиваю волосы, а вот завязать полотенце на голове не получается, не могу поднять руку, при попытках болью прорезает до самой лопатки. Бросаю это дело и беру темно-синюю плотную рубашку, аккуратно проталкиваю руки в рукава и застегиваю пуговицы под самое горло. Но в этом ноль смысла, ведь снизу-то я голая. Хоть рубашка и скрывает мое побитое тело до середины бедра, я все равно натягиваю трусы и беру несколько секунд перерыва.

Из меня словно высосали все жизненные силы. Я – оболочка без души и морального компаса.

Краем глаза ловлю отражение в зеркале, поворачиваюсь и смотрю на себя. Потухший уставший взгляд, мокрая копна волос, поцарапанный подбородок, а я не помню, когда и что мне прилетело в лицо.

Постоянно битая, царапанная, покусанная, убегающая от опасности. Я бы назвала себя магнитом для неприятностей. Мне бы не помешало приобрести какой-нибудь оберег.

Беру полотенце и выхожу из ванной.

Крис сидит на кровати, уперев локти в колени. Он уже успел переодеться в черные спортивные штаны и синюю футболку. Не замечаю на нем ни единой царапины. Несправедливо, что я выгляжу так, словно меня привязанную за ноги тащили по ухабам, камням и наждачке, а Крис как будто съездил на природу, послушал шум ручья и бегал среди полевых цветов.

Но я рада, что он жив и невредим.

Теперь я могу перекинуть Салем на его плечи и облегчить свои.

– Помоги мне, – прошу я, стараясь игнорировать внимательный взгляд, которым он осматривает мое тело. – Я не могу нормально вытереть волосы, а вода стекает за шиворот.

Опускаюсь на кровать и отдаю полотенце. Крис поднимается и встает рядом.

– Почему ты оказалась на улице? – спрашивает он.

Как объяснить то, что я хотела с помощью такой ужасной ситуации реабилитировать себя среди местного населения? Даже в мыслях это звучит, как максимально неприятный поступок.

– Я не буду говорить, ты снова начнешь бухтеть.

На удивление аккуратно и нежно Крис вытирает мои волосы и в какой-то момент у меня закрываются глаза.

– Не спи. Надо обработать раны.

– Там небольшие царапины, – отмахиваюсь я, пряча зевок за ладонью. – Отделалась малой кровью. Как твои дела? Сделал то, что планировал?

– Да. Все нормально, – говорит Крис и уходит в ванную, а потом приносит уже знакомую мне аптечку.

– Мы встречаемся только для того, чтобы подлатать друг друга, – замечаю я и улыбаюсь.

– Да, у тебя талант.

– У меня?

– Мы латаем раны, которые ты наносишь себе и мне.

Действительно.

Крис присаживается передо мной на колено, смачивает ватку обеззараживающей жидкостью и говорит:

– Начнем с лица.

– Не помню, когда ударилась.

– А могла бы сохранить лицо нетронутым, если бы сидела в подвале, где Дейл попросил тебя остаться, – без грамма эмоций замечает Крис.

Так-то оно так, но я этого не сделала и разбирать все эти «бы» не вижу смысла.

– Откуда ты это знаешь? – спрашиваю я, внимательно наблюдая за сосредоточенным лицом Криса.

– Видел его и был в подвале.

– Ты первым делом туда побежал? – спрашиваю я, и в этот момент вата касается царапины, вздрагиваю.

– Не дергайся, – шепчет Крис, нежно удерживает мое лицо второй ладонью и продолжает свои манипуляции. – Небольшая царапина.

– Ага, – выдыхаю я.

Разглядываю его черты лица так, словно до этого не видела. Еще несколько дней назад я призналась себе, что скучала по нему. Крис приехал, и я могла бы сказать об этом вслух, но отчего-то становится страшно. Он не поймет. Я и сама не до конца понимаю эмоции, что он во мне вызывает. Одно могу сказать точно, это коктейль. И точно алкогольный. Смесь пьянящего, острого, сладкого и терпкого.

– Крис? – тихо зову я, продолжая смотреть на его лицо.

Его взгляд медленно перебирается с моего подбородка, по губам и останавливается на глазах. Задерживаю дыхание, понимая всю нелепость ситуации. Я сижу на его кровати, в его рубашке, а он находится между моих ног.

– Что?

Что, что? Я забыла, что хотела сказать. О том, что скучала? Нет. Не та обстановка. Она слишком интимная, и я…

– Почему ты ненавидишь слезы? – спрашиваю я.

Пару ударов сердца сопровождаются недоуменным взглядом Криса. Ну что ты на меня так смотришь, я сама не поняла, почему именно этот вопрос вырвался из глубин моего разума.