Киноварь

Синус пять пи десятых

Мои родители умерли, и тётя отдала меня на опыты

Эта девчонка сумасшедшая

Её брат просто душечка

Мне надо почистить зубы, кажется, у меня пародонтоз

Интересно, если проглотить жвачку, она застрянет в кишечнике?

Ванда, ликуя, носилась по коридорам, подпрыгивая от счастья, таща Пьетро за рукав и чувствуя, как колет пальцы, как из них вылетают молнии, как мир перед глазами становится ярче, светлее, интереснее. Она висла на Пьетро, хохоча ему в шею, проводя дрожащими от возбуждения пальцами по коже, и тот, смеясь, говорил, что она бьёт его током.

Штрукер во все глаза следил за ней, у него даже монокль из глаза выпал. Ванда с трепетом сообщила ему, что может забраться в разум любого человека. И когда он попросил рассказать про него, мигом выпалила все его тайны и секреты, которые он тщательно оберегал: и пьющего отца-садиста, постоянно избивавшего мать и его самого; брата, который рано ушёл из дома, забив отца до смерти; и мать, тихоню, вынужденную прокормить его и ещё двух младших сестёр; и то, как он сам начал работать в десять лет. И первую любовь, которая бросила его сразу же после выпускного, и то, как он тогда напился с горя и пытался спрыгнуть с моста…

Штрукер остановил её, и она в первый и в последний раз увидела в его глазах слёзы и страх. Больше она в голову ему не забиралась.

***

– Ты исповедаться пришёл?

– Что-то нет. На это не хватит жизни.

– Твоей-то да.

Ванда попыталась было подняться на ноги, но не смогла и ей пришлось выползти из колонны. Она увидела Железного человека и Альтрона, который отчаянно прятал за спиной какую-то штуку из вибраниума. Кажется, она была очень ему дорога.

Девушка во все глаза глядела на одетого в броню Тони Старка и так ненавидела, всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой своего истощенного тела. Убить бы его прямо здесь и сейчас, разломать его железные доспехи, схватить за горло, размазать по стене, но прежде — заставить его страдать так же, как страдала она с братом, обливаясь страхом, глядя на его чертову ракету, прилетевшую к ним в дом.

Ванда ощутила невероятный прилив сил и из рук стремительно вырвался шар. Она увидела, как Старк ударился об стену и Альтрон, благодарно на неё посмотрев, схватил своё устройство и взлетел. Ванда поднялась на ноги, шатаясь от переполнявшей её энергии, подошла к Железному человеку. Реактор на его груди мигнул.

– О, ведьма, приветик… — договорить он не успел.

Ванда в ярости сорвала с его лица шлем, пальцы на руках изогнулись, она чувствовала каждый нерв, каждый сустав, каждое сухожилие на руках, ладонь горела. Она видела, как от ужаса глаза её врага номер один расширяются: она видела своё отражение в них, она горела. Она была объята пламенем и чувствовала запах своей горящей плоти и волос, но всё её внимание было сосредоточено на Старке.

– Боитесь, — удовлетворенно прошептала она и удивилась тому, как хрипло прозвучал её голос. — Я чую ваш страх, он такой вязкий и липкий. Он висит в воздухе, и я могу его потрогать голыми руками. Молчите?

Старк попытался было встать, но Ванда сжала пальцы и мужчина, охнув, осел на пол. Костюм отказывался слушаться. Ни одно оружие не работало. Пятница молчала. Тони попытался было что-то сказать, но почувствовал, как горло сковал страх, нет, чья-то рука, он замычал, понимая, что ему не хватает воздуха, но рот не открывался. Он запаниковал.

Перед глазами вспыхнул Стив, лежащий ничком на бетонных плитах, его бледное, местами даже синюшное лицо было на удивление умиротворенным. Из уголка рта стекала ниточка багровой крови. Тони с трудом сглотнул и сделал шаг вперед, под ногой что-то хрустнуло. Старк в ужасе отошел, поняв, что наступил на лук Бартона. Сам он лежал чуть поодаль, нашпигованный собственными стрелами, словно ёж. Тони оглянулся, руки у него тряслись и холодок пробежал по коже, когда он заметил в углу Наташу. Точнее узнал её по форме. От неё ничего не осталось, разве что нижняя половина тела. Старк подавил в себе тошноту и отвернулся, на глазах выступили слёзы. Он взглянул на собственные руки и не смог сдержать вскрика: они по локоть были в крови. И мысль, монотонно прокручивающаяся в голосе, словно её кто-то нашептывал со стороны:

Смотри. Ты виноват, ты. Твоих рук дело, твоих. Ты создал Альтрона, из-за тебя погибли твои единственные в этом мире друзья. Из-за тебя погибла команда и ни в чем не повинные люди. Именно твои руки всегда будут в крови…

Старк схватился за грудь, чувствуя, как внутри страшно давит, что-то шевелится.

Тони закричал, когда Ванда с силой сжала собственные пальцы в кулак и костюм Железного человека прогнулся на груди, буквально вдавливая реактор вовнутрь. Что-то мерзко хрустнуло, и Старк обернулся, вдруг оказавшись в светлой просторной комнате.

Кровать, двухъярусная, деревянная, красивая. Фотообои с изображением леса, зелёного-зелёного, словно чистый изумруд. И речка. Куча игрушек, разбросанных по комнате, стопка разноцветных комиксов, книжек про космические путешествия. Люстра в виде Сатурна. Старк подошел к письменному столу, где в хаотичном порядке лежали школьные учебники. Из-за двери доносился детский смех. И вдруг уши пронзил звук сирены, такой громкий и страшный, что мгновенно похолодело внутри. Тони растерянно закружил по комнате и остановился, широко раскрыв глаза: прямо посередине лежала ракета. Достаточно большая, массивная, чёрная и с яркой надписью: Старк. Тони прижался к стене, не понимая, как она тут оказалась, среди осколков битого стекла, ошметков стен и той самой люстры. Мужчина взглянул вверх и обомлел. Огромная дыра зияла в потолке, он даже видел кусочек голубого неба над головой.

От сирены, уже давно стихшей, всё ещё гудели уши, но он услышал детский плач. Недоуменно повертел головой, не понимая, откуда он доносится, и заметил под кроватью движение. Нагнулся, стараясь близко не подходить к ракете, и увидел девочку, маленькую, с белым от рассыпавшейся штукатурки лицом. На щеках остались дорожки слёз. Она хныкала, сжимая ручки в кулачки и в глазах был такой ужас и страх, что Тони стало не по себе. Он увидел, как чьи-то руки обнимают девочку.

Старк пошатнулся, не в силах смотреть в уже далеко не детские глаза, и кинулся прочь из комнаты.

– Ты видишь? Вот так всё и было, — хрипло прошептала Ванда, и Тони узнал в ней ту самую девочку. — Раскаиваешься? Осознаешь хоть что-нибудь? Собираешься ли извиняться?

Тони закашлялся, было трудно дышать, кажется, ему сломали рёбра. Боль была такой сильной, что темнело в глазах.

– Молчишь, — грустно заключила девушка, и железная броня на ноге с треском стала гнуться.

Старк заорал, чувствуя, как нога неестественно выгибается в сторону.

– Прекрати!

Уголки губ Ванды дёрнулись.

– Тоже самое говорила и я, когда перед моими глазами маячила твоя ракета.

– Прости, прости! — зашептал Старк, пытаясь судорожно выпрямить неслушавшуюся ногу.

Ванда смотрела на Тони и понимала, что уже ничего к нему не чувствует. Он был в её власти, она миллионы раз прокручивала в голове вопросы, которые станет ему задавать, но сейчас они будто выветрились. Она не хотела с ним разговаривать. Она показала ему самый страшный момент своей жизни, но даже это не впечатлило такого черствого человека, как Старк. Он кричал и плакал от нестерпимой боли в сломанных конечностях, но не испытывал раскаяния. Ванда разочарованно отступила.