Князь поневоле. Потомок Ермака

Я изначально закладывал в свой запрос куда больше средств, чем рассчитывал. Было ясно, что прожжённый политик, главной целью которого было договариваться, прожимая другим интересы своего нанимателя в виде государства. Судя по положению Персии, Ливен знал это дело на пять с плюсом.

— Миллион сто и не копейки больше. Вы и без того получите прекрасную жену, всяческую мою помощь в своих начинаниях, так что и такой суммы вам хватит для того, чтобы не казаться столь бедными для других людей.

Я был согласен. Изначально вообще рассчитывалось, что мне едва получится выудить для себя пятьсот тысяч рублей, но граф оказался куда более щедрым, чем я мог ожидать. Это не могло меня не радовать, ведь на моём счету очень скоро будет лежать весьма приличная сумма, которая уже сейчас начала греть моё сердце.

— И что же вы тогда такого узнали в том грязном кабаке, что ради этого стоило убивать человека и впутывать меня в разбирательство с полицией? Надеюсь, что у вас там что-то действительно стоящее, а не новости о досуге простого крестьянского люда.

— Нет-нет, ни в коем случае. О подобных глупостях я даже не думал вспоминать, — я сунул руку в небольшой внутренний карман и вытащил оттуда маленький листочек, исписанный мелким убористым почерком, который мне удалось освоить, несмотря на всё неудобство перьевых ручек. — Насколько мне известно, у вас давнее сотрудничество с конторой "Нечаев и металлы", а управлению компании подчинено несколько рудников, поставляющих сырьё для производства всяческих металлических изделий, — я протянул листок графу. — Здесь указано имя человека, который может быть ответственен за организацию будущих волнений на Баженовских рудниках. Вполне возможно, что это не настоящее его имя, но я бы рекомендовал как можно быстрее устранить его, но не поднимая шума. Толпа может сильно озлобиться, если руководителя их восстания устранят в открытую.

— Рабочие? Они бунтуют абсолютно всегда, так что одним разом больше, одним разом меньше — не играет такой большой важности. Я, конечно, смогу предупредить хозяев рудника, чтобы они смогли усилить охрану заранее, но очень сомнительно, что очередные выступления очередных рабочих вызовут что-то большее, чем очередную проверку со стороны столицы.

— У них есть требования, — заметил я, смотря за тем, как граф пробегается глазами по написанному на бумаге. — Они более чем достойные и реализуемые, так что на месте хозяев шахты я бы попытался пойти на переговоры. Подавление восстания может привести к новым стачкам, а мне кажется, что это будет вредно не только для частных интересов.

— И какие там могут быть требования? — отмахнулся граф. — Они вновь хотят ни черта не делать и получать зарплату только больше. Как ты можешь представить себе, "зятёк", — последнее слово Ливен произнёс с такой интонацией, словно вопрос был уже давно решён, — чтобы рабочие работали всего по восемь часов? Тогда никакому производству не получится не только жить, а уж о каком-либо развитии и вовсе говорить не стоит.

Я смерил графа взглядом, понимая, что каши с такими его убеждениями сварить будет слишком сложно. Всё же, я был человеком, а точнее продуктом своего времени, из-за чего понимал всю необходимость регуляции и послаблений для работников. Всё же, если человек работает по четырнадцать, а то и шестнадцать часов в сутки, проживая при этом не в самых лучших условиях, то ничего хорошего за собой это не понесёт. В этой временной линии людей, составляющих рабочий класс, было в разы больше. Если моя временная линия могла похвастаться всего дюжиной процентов по процентному отношению ко всему населению, то здешняя Россия гордилась уже тридцатью с лишним процентами. Следовательно, возможной революционной рабочей силы было гораздо больше, а это куда большая опасность для действующего режима, если он собирается и дальше продолжать собственную политику на тотальный консерватизм. Да, в этом мире не случилось революции в начале двадцатого века, не произошло даже намёка на подобные мощные социальные потрясения, но вот предпосылок было хоть отбавляй.

Если рассматривать необходимые составляющие революции, то можно выделить пять первостепенных аспектов, которые должны сойтись воедино для начала полноценной революции вооружённым путём: политическая недееспособность власти, потеря легитимности, социальная группа-двигатель, экономический кризис, наличие организованного революционного ядра. В моём мире всё это окончательно смогли привести к единению большевики, проведя революцию в начале двадцатого века под предводительством Ленина. Россия из этой временной линии пока не заимела столь мощной силы с централизованной идеологией, но в памяти некоторых живущих ныне людей оставалось так называемое "Железное восстание", произошедшее в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году.

Восстание началось спонтанно, как очередное выступление рабочих на заводе в Нижнем Тагиле. Сначала рабочие планировали организовать самую обычную стачку, прекратить работать, парализовать производство на своём заводе, но реальность принесла совсем другие обстоятельства. Администрация завода ответила арестами зачинщиков, но волнения перекинулись на соседние заводы. Вскоре в Тритонгоре, как назывался город на месте Екатеринбурга, и Перми началось распространение писем с призывами к всеобщему рабочему и крестьянскому делу.

Летом того же года началась стачка. На разгон восстания отправили роту жандармов, вооружённую дубинками и пистолетами. По версии прошедшего потом следствия, не было приказа открывать огонь по протестующим, но неизвестное стечение обстоятельств привело к тому, что в ходе короткой стычки было убито двое участвующих в стачке рабочих. Многие после подобного исхода заканчивали свои выступления и возвращались к работе, но заводчане только озлобились, взявшись за инструменты и с удвоенной силой начав уничтожение жандармской роты. Рабочие, завладев оружием полиции, повстанцы начали громить барские усадьбы и меньше чем за сутки полностью овладели Нижним Тагилом, взяв под контроль важнейшие для города узлы, включая железную дорогу, почтовый комплекс и администрацию.

Среди бастующих рабочих появился харизматичный глава — Семён Березин. Он был бывшим мастеровым, бежавшим с каторги. Жестокий, но харизматичный, он умудрился быстро сплотить вокруг себя заводскую бедноту, сразу же принявшись рассылать агитаторов по окрестным деревням и сёлам, призывая вливаться в его армию против власти попов и чиновников. Из других предводителей восстания можно было выделить также Яна Домбровского, бывшего польским революционером, который смог создать из разобщённых отрядов крестьян хоть сколько-то дисциплинированную армию, а также Арину Зыкову, которая была единственной женщиной среди предводителей восстания, а также создавшую "бабью дружину", прожившую от начала до самого конца восстания.

К восставшим рабочим быстро примкнули крестьянские группы, радикальные христиане, ведомые "Огненным попом" Александром Тереховым, часть казаков и даже отдельные солдатские отряды, обеспечившие на первых парах повстанцев хоть каким-то оружием.

К осени под контролем мятежников оказались Нижний Тагил, Кушва, Златоуст и Миасс. Повстанцы смогли захватить оружейные склады, взять под контроль отдельные расположения армейских баз и даже приняли попытки к налаживанию выпуска собственного стрелкового вооружения, наводняя ужасом Тритонгору и Пермь.

Всё это время бывшие разрозненные отряды постепенно стали превращаться в мощную партизанскую армию. Они старались не вступать в открытые сражения, нападая исподтишка, нарушая снабжение царских сил и разбивая мелкие частные карательные отряды, которые старались посылать фабриканты, чтобы пресечь восстания собственных рабочих.

Правительство отправило на подавление десятитысячный корпус генерала Алексея Карташова, но его войска увязли в подавлении партизанской войны, но в декабре под Невьянском повстанцы смогли сосредоточить свои силы, разгромив два правительственных полка, захватив вооружение и артиллерию.