Князь поневоле. Потомок Ермака

Удачи повстанцев заставили покинуть свои города многих людей. Они бежали всё больше в Европейскую часть страны, отчего главные уральские губернии быстро обезлюдели, оставляя территории городов на откуп готовых к продолжению восстания рабочих.

К середине следующего года восставшие постепенно подхватили под свой контроль весь Средний Урал, создав нечто навроде "вольной территории" с центром в Нижнем Тагиле. Там отменили подушные подати, разделили заводские территории между артелями, землю отдали под управление крестьянских общин, а общее управление перешло к "Вече" — совету делегатов от заводов и кластеров крестьянских общин.

Вот только первые победы не принесли единства. Радикалы Березина хотели идти на Москву, другие предлагали договориться с царём, а Терехов вовсе призывал "жечь всех господ без разбора".

Весна восемьдесят пятого года привела к тому, что царь бросил на Урал тридцатитысячную армию под командование генерала Михаила Белокостного. Действовали они жёстко, но эффективно, методично окружая очаги сопротивления, разрушая даже самые маленькие намёки на продолжение уральского сопротивления. Последним очагом сопротивления вовсе стал Златоустовский завод, где последние мятежники держались до зимы. Но после падения этой крепости восстание было окончательно подавлено.

Итогами бунта стало то, что штрафы для рабочих ограничили, рабочий день сократился до десяти часов, но были проведены жесточайшие репрессии — сотни казнённых, тысячи отправлены в Сибирь на каторги. Правда, по слухам, отдельные отряды бывших повстанцев продолжали свою партизанскую борьбу ещё несколько лет, окончательно сложив головы в столкновениях.

— Вам напомнить про Железное Восстание? — спросил я с усталостью в голосе. — Тогда также предполагали, что повозмущаются, а полиция всё своими дубинками замнёт, а каков итог был? Почти два года войны на Урале, десятки тысяч погибших. А с того времени я не помню, чтобы промышленники массово начали улучшать положения рабочих. Вот случится так, что появится очередной харизматичный лидер у рабочих и начнёт гулять по России пламенный цветок революции, но куда страшнее всех тех восстаний, которые нам ранее ещё не приходилось видеть.

— Вы так думаете?

— Да. Уже сейчас есть практически осязаемый шанс того, что у рабочих уже сейчас есть оружие, а это уже совсем другие масштабы. Если руководство завода не пойдёт на переговоры с рабочими, то прольётся кровь.

— Вы ещё скажите, что сами делаете послабление для своих рабочих на ваших фабриках.

— А как может быть иначе? — я улыбнулся, понимая, что действовал по привычке, сразу же положив привычные условия труда для собственных рабочих. — Десятичасовой рабочий день, дополнительный час на обед и отдых. Профсоюз разрешён, есть касса взаимопомощи и касса здравоохранения. По сравнению с многими другими фабрикантами у меня просто райские условия труда. Я даже разрешаю два выходных в неделю брать без каких-либо последствий. Нужно быть с рабочими человеком, а не барином, чтобы к тебе относились нормально, а не подобно адскому погонщику. В общем, я вас предупредил, а как будете действовать — решайте сами, ваше благородие.

Глава 17

Утро начиналось с непривычной суеты. Солнце едва успело коснуться лучами сибирскую столицу, а один из богатейших домов Томска уже гудел, напоминая потревоженный пчелиный улей. Сегодня предстояло очень важное событие — обручение, бывшее последним шагом перед самой свадьбой, и все, от лакеев до охраны, носились по коридорам, словно подгоняемые божественным бичом.

Я стоял у окна, наблюдая за тем, как дворовые рабочие сметают первые опавшие листья, и ловил себя на мысли, что нервничаю сильнее, чем если бы меня встретили опричники.

Надо сказать, что я никогда не представлял себя в роли мужа. В прошлой жизни у меня банально не было времени для того, чтобы налаживать свою личную жизнь, поскольку всё своё свободное время я пренепременно тратил на устройство своего дела. Раньше мне вовсе казалось, что на это не стоит тратить время, но сейчас мне приходилось приготовиться к свадьбе с девушкой, которую в своей жизни я встречал всего пару раз. Не было ни долгих переписок, ни конфетно-букетного периода, ни поцелуев украдкой — всё решалось договором двух мужчин, решивших породниться во имя удачно живущего бизнеса. Да, не стоит думать о том, что человечество полностью отказалось от подобного рода браков, ставших характерными для богатых и властных, но для меня династические браки несколько пугали, оставаясь диким пережитком прошлого. Вот только теперь я сам стал частью этого пережитка, оказавшись едва ли не главным выгодополучателем.

— Ваше сиятельство, — раздался за спиной спокойный голос Владимира, — Пора облачаться. Гости уже ждут.

Старый камердинер держал в руках тёмно-синий костюм, сделанный под манер мундира, с серебряным шитьём — парадный, тот самый, что пошили специально к этому важному дню. Мне не хотелось вспоминать, сколько вообще денег пришлось потратить на этот костюм и одежду для слуг и остальных членов семейства.

— Спасибо, Владимир Иванович, — кивнул я, отходя от окна и поглотившего меня потока мыслей.

— Не извольте волноваться, ваше благородие, — проговорил Владимир, помогая надеть мне сюртук, — Всё пройдёт как по маслу. Не просто же так вы вложили столько сил в свадьбу.

— Да не в церемонии дело, — усмехнулся я, беззлобно отмахиваясь от своего помощника, — Просто… Странно как-то это, Владимир.

— Жениться?

— Нет-нет. Осознавать, что скоро я перестану быть просто Игорем Ермаковым. Я больше не буду самым обычным фабрикантом в высшем сословии.

— А кем вы будете, ваше сиятельство?

— Муж. Возможно, что вскоре стану отцом. Главой семейства, — пробормотал я, — Это слишком странное ощущение, его сложно описать словами.

— Но князем-то вы быть не перестанете, — старик по-доброму улыбнулся, — Так что не извольте мучить себя тяжёлыми думами. Да, теперь вы будете носить на своём безымянном пальце ещё одно кольцо, но больше ничего страшного для вас не произойдёт. Вы продолжите развивать наш сложный край, будете выдумывать новые изобретения, но ничего более страшного. Конечно, рано или поздно вы обрадуете всех нас новым ребёнком вашего воистину легендарного семейства, но и через это проходит практически каждый мужчина, а уж вы и подавно сможете справиться с отцовской ношей.

Дверь в комнату приоткрылась, и внутрь ввалился Семён. Казак был в самом нарядном одеянии и держал двое ножен с двумя же филигранно откованными саблями внутри них. Даже сами ножны были прекрасны: дорогой телячьей кожи, украшенные драгоценными камнями, жемчугом и тонкими золотыми нитями.

— Вот, княже, начистил так, что можно как в зеркало смотреться! — объявил Семён, сверкая всё такими же безупречно начищенными зубами, — Даже у офицеров таких прекрасных сабель не будет, как у вас.

— Ты, Семён, обычно хмур как небо над Невой, а теперь улыбаешься вовсю. Кажется, что ты даже больше меня радуешься, — заметил я, принимая оружие из рук всадника и располагая его на кожаном же ремне.

— А как может быть, княже?! — Семён хлопнул себя по бедру и со свистом выхватил из ножен саблю, сделав несколько быстрых выпадов, отчего воздух засвистел в полутора метрах от меня, — Сейчас венчанье, а скоро и свадьба, а за ними гулянье. Хороший алкоголь, прекрасные девушки… Разве может тут не радоваться, княже?

— Хватит болтать, Семён, — перебил радующегося всадника камердинер, — Князю к невесте ехать надобно, а ты за конвой главный. Казаков уже построил для выхода?

— А как же? — нисколько не обиделся казак, — Все на лучших рысаках, в лучшей форме и оружии таком, что государевы гвардейцы обзавидуются! Одна команда, и мы сразу готовы выдвигаться.