Князь поневоле. Потомок Ермака

В момент я решил просто отложить свои дела и немного развеяться. Мне банально осточертели постоянные разговоры с промышленниками и аристократами, захотелось простого общения с рядовыми людьми, не обремененными большим богатством или высоким общественным положением.

День был хорошим и располагал к прогулке, но мною было решено посетить стандартное питейное заведение. Владимир такому моему решению изумился и захотел было даже пойти вместе со мной, но такие его предложения я обрубил моментально. Осторожность камердинера была объяснимой, ведь неизвестно, что может стать с одиноким дворянином в окружении "черни", да и моё недавнее алкогольное путешествие в обнимку с зелёным змием. Если тогда отец был ещё жив, а потому было кому руководить делами семейства, то сейчас мой долгий запой мог оказаться критическим.

Пришлось покидать имение скрытно в относительно простом наряде, чтобы не привлекать к себе большого внимания. Такое моё решение можно было легко назвать неправильным, ведь семейные будут волноваться, а где искать пропавшего князя? В непролазных дремучих лесах Сибири? Где-то в кабаках Томска? Моё ночное исчезновение совершенно точно заметят через время и наверняка бросятся искать, но им придётся потрудиться.

Дойдя до ближайшей деревни, я поймал одного из извозчиков, который загружал стандартные деревенские товары на продажу. За небольшую награду он согласился довезти меня до Томска и высадить подле неплохого кабака. Правда, в глазах его мелькнул дурной блеск, и я скрытно поправил лежащий в кобуре револьвер. Расставаться с оружием я банально не хотел, понимая всю возможную опасность, которая могла мне грозить в случае дурной ситуации.

Извозчик высадил меня подле не самого худшего, но и отнюдь далеко не богатого района Томска. Над головой моей нависла большая вывеска "У Якова", явственно намекающая на то, что мне удалось-таки обнаружить питейное заведение. Особенно сильно пить мне не хотелось. Желание моё основывалось на том, чтобы послушать разговоры просто люда, судачащего обо всём и сразу ни о чём. Быть может, получится у меня и о себе чего интересного узнать.

Лучи полуденного солнца пробивались сквозь пыльные стёкла корчмы, выхватывая кружащие в воздухе частички пыли и линии табачного дыма. Мухи лениво жужжали над едой, а скрип протираемых кабанчиком стаканов резал по ушам.

Я вошёл внутрь, прищуриваясь от уличного света в сумрак заведения. На мне была не самая дорогая и даже побитая временем рубаха, выгоревшая на солнце, сапоги, специально испачканные дорожной пылью, и лёгкая куртка с широкими заплатками на протёртых локтях. Таким нарядом я нисколько не выделялся из кабачной публики. К моему удивлению, несмотря на пятничный полдень, который, в общем-то, оставался рабочим днём, людей в кабаке было слишком много.

У стойки сидело несколько извозчиков в выцветших поддёвках, выпивающих кислое пиво и переругивающихся из-за вчерашних заказов. У одного на щеке было видно синеющее пятно — то ли подрался, то ли нерадивая кобыла лягнула. Немного поодаль от них сидел тощий приказчик с больным жёлтым лицом, заказывающий третью чарку.

В углу устроилась компания грузчиков с речной пристани. Широкоплечие, с шеями, как у старых быков. Они громко хохотали, показывая друг другу рабочие мозоли, величиной с серебряный пятак. Один, с перебитым несколько раз носом, вытянул из-за пазухи какой-то неизвестный предмет и, судя по одобрительным смешкам, стыренный во время погрузочных работ.

Присев за столиком у стойки, я заказал не самого плохого пива, тарелку со сдобренной мясом и салом кашей и принялся ждать. Заметив портмоне с несколькими засаленными купюрами, глава корчмы расплылся в улыбке и сразу же поставил перед мной глиняную кружку, наполненную тёмным пивом. На вкус оно действительно оказалось не самым дурным, а потому я благодарно кивнул и принялся дожидаться каши, попутно рассматривая посетителей дальше, стараясь попутно улавливать разговоры.

Особенно сильно меня заинтересовала группа, сидящая прямо по центру кабака с большим круглым столом. Людей по одному внешнему виду я различал не столь хорошо, но достаточно хорошо успел поработать с военными, чтобы выделять их слёту даже из плотной толпы. Потому-то я легко смог обнаружить среди собравшейся компании бывшего солдата. Он узнавался по выправке и, очень даже может быть, кавалериста, поскольку спину держал ровной как струна. Перед ним стояла небольшая тарелка с закусками и стакан с чем-то мутным, едва опустошённым на треть.

Двое других подозрительных типов были в дорожных припыленных кафтанах, но с городскими манерами. Один из них что-то увлечённо чертил обломком карандаша на растрёпанном на столе листе. Попутно он делал пассы руками, показывал неизвестные фигуры, сопровождая ими своё объяснение. Похоже, что они были ключевыми фигурами за столом, тогда как оставшаяся часть группы всё больше молчала, а происходила из рабочего городского класса.

Я не обратил бы внимания на эту группу людей, если бы не одна из фигур. Этот человек казался мне знакомым. Со стороны он выглядел как обычный рабочий, но несколько раз он показал мне свои ладони, полностью лишённые привычных для них мозолей. Он иногда бросал в мою сторону взгляды, но всё больше старался слушать вещающих "городских". Я готов был дать руку на отсечение, что именно его я видел общающимся с наследником Ливенов, но тогда этот человек выглядел как представитель высшего света, тогда как сейчас определённо старался косить под рабочего. В отличие от остальных, он держал левую руку в области бедра, беря стакан в правую.

Кто он? Ответить на этот вопрос сейчас я не мог, но был практически уверен в том, что самым обычным гражданином он точно не был. Вот только он меня сильно напрягал. Казалось бы, встреча эта была совершенно случайной, но прошлые пару встреч сложно было назвать чем-то случайным. Если этот человек был способен входить в дома графов, то просто так сбрасывать его со счетов было нельзя.

Я отвернулся, перехватив взгляд этого странного человека. У меня складывалось чёткое ощущение того, что меня он узнает наверняка. Вокруг людей было много, но для внимательного человека не станет проблемой отгадать мою истинную личность.

Как только мне принесли тарелку, пышущую густыми облаками пара, то я принялся есть медленно, старательно пережёвывая и без того мягкую кашу. Я пытался хотя бы краем уха уловить разговоры вокруг. Двое старательно обсуждали, что появившийся в городе цыганский табор вновь принялся воровать из окрестных сёл животину, обманывать людей и пудрить мозги гаданиями. Выход крестьяне предлагали самый простой — самое стандартное насилие, бывшее едва ли не самым старым способом вариантом решения конфликтов. Не согласиться с их предложением было проблематично хотя бы из-за того, что даже в моё время отношения с этим восточным народом были в крайней степени напряжёнными. Другие несколько человек судачили о том, что цены на продукты в последнее время только и делают, что продолжают повышаться, несмотря на приближение лета, которое уже стучалось в дверь. Дескать, зима была слишком сложной, а потому многим переживание этого сезона очень сильно ударила по бюджету.

Неожиданно в корчму вошёл неизвестный человек. Дверь он открыл по-хозяйски, едва ли не выбивая её пинком, а сидящие за круглым столом разразились целой волной приветствий, жестами зазывая пришельца присоединиться к их небольшому застолью.

Пришедший был невысок, но плечист, с коренастой фигурой кузнеца, привыкшей носить тяжести. Рубаха из грубого холста, заправленная в широкий кожаный ремень, потёртый жизнью. Одежда обтягивала его мощный торс, а сапоги были затянутые в поношенные, но крепкие, с толстой подошвой, сапоги.

К компании людей человек подошёл неспеша, оценивающим взглядом окинув при этом зал. Глаза у него были тёмными, узкими, как щели в броневых листах. Взгляд же был тяжёлым настолько, словно на плечи положили по многокилограммовому бетонному блоку, прижимающему меня к земле своей тяжестью.

Мужчина шагал тяжело, но точно, словно отбивая ритм своими шагами металл. Поздоровавшись со всеми обитателями круглого стола, он сел на крепкий деревянный стул, жалобно скрипнувший под его недюжинным весом.