Княжна Разумовская. Спасти Императора

Я скривилась. Об одной отставке я уже знала.

— Я слышала, что батюшку освободили не одного. С ним был кто-то второй?

Соня нахмурилась и потерла лоб.

— Был, кажись. Из этих, из иноземцев. Вроде как своим же помешать хотел, вот его и прихватили. Чтобы, значит, помалкивал.

Я удивленно вскинула брови. Такого я никак не ожидала.

Гардероб мой представлял зрелище ужасно скудное, а оттого — печальное. Прежде у меня не было этим обеспокоиться, а вот сегодня, наконец, нашлось. Срочно нужно к модистке. Новые платья, корсеты, юбки. И — ночные сорочки. Изящные, кружевные, шелковые и полупрозрачные.

Настроение у меня было настолько приподнятым, что заметила даже Соня.

— А вы совсем поправились уже, Варвара Алексеевна! Словно расцвели даже.

Я улыбнулась, но окинула свою повязку на лбу скептическим взглядом в зеркале. Однажды наступит время ее снимать, и мне придется смириться со шрамом...

Завтрак накрыли в малой столовой, куда меня проводила Соня. Георгий ждал меня, читая утреннюю газету в кресле у окна. Я успела разглядеть один из заголовков: «Триумфальное возвращение Ахиллеса в Москву».

Это они отца так обозвали?..

Не сдержавшись, фыркнула, чем привлекла внимание мужа, который так зачитался, что даже не услышал, как я вошла. Повернув голову и увидев меня, князь торопливо отложил газету на круглый столик и поднялся. Не знаю, сказались ли так на мне ночные поцелуи или после недельной лихорадки проснулась жажда к жизни, но у меня даже голова чуть закружилась, когда я ее запрокинула, чтобы полюбоваться собственным мужем.

Как ему шел и этот строгий черный сюртук, который облегал широкие плечи, и туго накрахмаленная рубашка, застегнутая на все пуговицы до самого горла, и жилет в тонкую полоску, особенно теперь, когда я знала, что скрывается под всеми этими слоями одежды.

— Варвара Алексеевна, — Георгий шутливо погрозил мне пальцем. — Я не девица на выданье, ваши взгляды просто неприличны.

Непременно закажу у модистки самые прозрачные и кружевные сорочки, которые она только сможет пошить. Еще посмотрим, кто на кого будет глядеть последним, Ваше сиятельство!

Я улыбнулась, кажется, немного плотоядно, потому что муж, подошедший ко мне и оставивший целомудренный поцелуй на щеке, вопросительно вскинул брови. Я притворилась, что не заметила, и прошла за стол. Усмехнувшись, Георгий сел сбоку от меня, во главе.

Настроение было изумительным, почему-то хотелось петь. И обнимать весь мир. Я с трудом дождалась, пока лакеи принесут и расставят все многочисленные блюда, и, наконец, повернулась к мужу.

— Как спалось, Ваше сиятельство? — невинно поинтересовалась я и, найдя под столом его ногу, провела по ней лодыжкой, чуть приподняв платье. Он не мог не почувствовать мои шелковые чулки.

— Сколько внутри вас скрывалось... энтузиазма, — он ухмыльнулся и покачал головой.

Лакеи стояли по обе стороны дверей, и это добавляло особой пикантности. Почему-то мысль о том, что они видят мои с князем заигрывания, вызывала слабый румянец.

— Это самая малая его часть, — многозначительно протянула я и схватила булочку.

В глазах князя вспыхнул огонь, на который низ моего живота ответил приятным, тянущим теплом.

Я чувствовала себя студенткой-первокурсницей, которая сбежала с пар на свидание к понравившемуся мальчику. Было такое потрясающее ощущение легкости, что на минуту я даже испугалась. Можно ли так радоваться? И не привлечет ли мое секундное счастье беду?..

— Вы помрачнели.

Георгий тотчас это заметил. Его рука легла на столе поверх моей и чуть сжала. Простые прикосновения кожа к коже дарили столько ощущений

Я начинала понимать, почему в старых романах мужчины трепетали, увидев кусочек женской ножки, показавшийся на мгновение из-под платья. У меня самой царили точно такие же ощущения, когда накануне я всего лишь прижималась щекой к обнаженной груди мужа. Самое обычное прикосновение, но каким же оно было ярким в эпоху перчаток, корсетов и десятка нижних рубашек!

— Я уже забыла, когда чувствовала такую легкость на душе, — чистосердечно поделилась я. — Даже страшно, что сейчас моргну, и все исчезнет.

— За время нашего завтрака точно не исчезнет, — незло усмехнулся он.

И помрачнел уже сам. Немного, но я тоже заметила.

— Почему вы отнесли меня в кровать? — наугад ляпнула я, решив, что не позволю никаким тяжелым мыслям испортить это утро.

Вопрос совершенно точно его ошеломил. И отвлек от раздумий, в которые он начал погружаться. Залом меж бровей исчез, в глазах вновь заблестели искры теплого смеха.

— Чтобы не шокировать слуг.

Точно! Супругам же полагалось ночевать отдельно.

— Я намерена спать в вашей кровати, — твердо заявила я и отрезала кусочек от буженины. — С этой ночи и впредь.

Георгий, кажется, чем-то подавился. Он закашлялся и потянулся за стаканом, чтобы отпить морса.

— Вот как? — немного придя в себя, спросил он.

— Вот так, — невинно кивнула я, по-прежнему сосредоточенно кромсая буженину. Но губы сами собой расплылись в улыбке.

Князь взял с колен белоснежную тканевую салфетку и, притворившись, что расправляет ее, скользнул рукой под стол и мимолетно коснулся моего бедра, чуть его сжав. Прикосновение вышло неожиданным, и я подпрыгнула на стуле, уронив нож.

— Я сам! — Георгий жестом остановил засуетившегося лакея, самодовольно мне улыбнулся и склонился над полом.

Спустя секунду я почувствовала, как подол платья был беспардонно задран, а теплая ладонь мужа скользнула по моей лодыжке и голени поверх шелкового чулка. А спустя еще пару мгновений он выпрямился, как ни в чем не бывало, и подал подоспевшему лакею нож.

У меня щеки пунцовели, словно у шестнадцатилетней девчонки, которую впервые поцеловал понравившейся мальчик.

Георгий еще более самодовольно посмотрел на меня, и я сделала страшные глаза. Ну, князь!

Потом мы закончили завтрак и оба поднялись на второй этаж. Несмотря на субботу, князь сказал, что ему нужно разобраться с бумагами по службе. После освобождения отца настало время для заполнения и написания бесконечных отчетов и записок.

Пока добирались до его кабинета, успели поцеловаться в небольшом углублении за лестницей. Спугнула нас одна из горничных, которая пробежала мимо, отгородившись высоченной стопкой белья.

— Слуги подумают, что вас подменили, — выдохнула я, уткнувшись носом князю в плечо.