Кодекс Крови. Книга ХVII

Это уже становилось интересным. После всех перипетий, кажется, брат с сестрой до чего-то договорились. Хотелось бы, чтобы до чего-то умного, но здесь уж как выйдет…

— Слушаю, — кивнул я, скрестив руки на груди.

Николай сделал глубокий вдох, будто собираясь прыгнуть в ледяную воду:

— Я прошу вас не давать согласие на её брак до исполнения восемнадцатилетия. Мы у вас под клятвой крови. Формально вы для неё — опекун. — Он бросил взгляд на сестру, в котором читалось странное сочетание злости и заботы. — Я, конечно, не рассчитываю, что у неё мозгов прибавится за ближайшие пару лет, тут радость, что хоть инстинкт самосохранения включился.

Я поднял бровь, переводя взгляд с Николая на внезапно покрасневшую Мирославу.

— Ты о чём?

— До этой дурочки наконец-то дошло, — Николай говорил резко, но в его голосе слышалась облегчение, — что её самостоятельная ценность вне семьи и вашей защиты — примерно как у котёнка перед стаей гиен. У нас-то хоть права какие-то есть, а у иранцев… — он сжал кулаки. — И вы спасать её каждый раз не примчитесь.

Вот в этом Полозов был неправ. Если уж я обменивался клятвами с людьми, то и на выручку приходил в случае нужды. Но в том, что случаев нужды у иранцев может возникнуть гораздо больше, чем у нас, была доля правды. Никакой дракон не смог бы уберечь Миру от кинжала в спину или яда в чаше.

— Кто надоумил? — спросил я у Мирославы, отмечая, как её обычно задорный взгляд теперь избегает встречи с моим.

Она потупилась, теребя пальцами с прядь волос:

— Супруги ваши… рассказали про нравы при иранском дворе. Про войны жён и наследников между собой, про то, как устраняют конкурентов… — голос её дрогнул. — Там такие интриги плетут, что меня сожрут, даже не заметив. Там семьи возвышаются и низвергаются, а я одна буду…

Похоже, жёнушки мои любимые тоже не остались в стороне от происходящего, успев переговорить по душам с девушкой. Юношеский оптимизм и желание удачно выйти замуж у Полозовой заметно поубавились, что не могло не радовать в свете поведения одного запутавшегося великовозрастного кошака.

— Запрет будет, — согласился я, видя, как плечи Мирославы странно опускаются — то ли от облегчения, то ли от разочарования. — А чтобы у кого-то не было времени на глупости… — я сделал паузу, наблюдая, как у Миры загораются глаза, — … отправлю-ка я вас на стажировку в службу безопасности банка.

Реакция была мгновенной. Мирослава едва не подпрыгнула на месте, её лицо озарилось восторгом, словно я предложил ей не рутинную работу, а путешествие в сказочную страну. Николай же, напротив, нахмурился ещё сильнее — он уже видел подвох.

— Вы же хотели своё охранное предприятие? Вот и посмотрите, как всё устроено изнутри, — продолжил я. — Да и… есть подозрение, что среди наших завёлся «дятел». Придётся прошерстить структуру.

— Мира, иди в сторожку, — вдруг резко сказал Николай. Его сестра открыла было рот для возражения, но, встретив ледяной взгляд брата, покорно поплелась к домику, лишь на прощание бросив на меня умоляющий взгляд.

Когда её шаги затихли, Николай повернулся ко мне, и в его глазах читалась твёрдая решимость стоять за сестру до конца:

— Вы сговорились о чём-то с Еремеем Аристарховичем?

— Нет, — честно ответил я, но информацию всё же решился подать не всю. Кое-что всё же было личным. — Кому-то стоит чуть повзрослеть да поумнеть. Блудливых кошек пруд пруди, а верных и преданных ещё отыскать надо. Но моё мнение, если человек и зверь в тандеме в первую очередь думают о счастье одной малолетней пигалицы, то это что-то да значит.

Николай кивнул отстранённо, переваривая мои слова. Затем, стиснув зубы, задал главный вопрос:

— А как теперь быть с шахзаде?

— Вернём золото. Поговорим, — пожал я плечами. — Впереди два года. Я не буду мешать никому. А там… либо кто-то сделает выбор, либо принц найдёт себе новую игрушку.

В глазах Николая мелькнуло что-то похожее на облегчение. Он кивнул и, не прощаясь, направился к сторожке — видимо, продолжать воспитательную беседу с сестрой.

* * *

Своих я отправил порталом обратно в Мантую в палаццо дель Те, Белухина с Тигровым сопровождали золото в банковское хранилище в Дербенте. Я же остался дожидаться шахзаде. В том что он явится, у меня не было сомнений. Дело было далеко не в золоте.

Абдул-Азиз появился к обеду. О его приближении вместе с личной гвардией мне подсказал дар крови. Иранцы не стали брать меня в кольцо, выйдя из леса единым кулаком оборотней. Кого там только не было: кроме всевозможных хищников, преимущественно кошачьих, была даже парочка магических зверушек, способных использовать магию: мантикора да пегас.

Правда, такой состав явно показывал, что принц готовился к войне не со мной, а с местными. Абдул-Азиз повёл носом в сторону крови вокруг меня, успевшей уже впитаться в землю. Его ноздри затрепетали, а после шахзаде криво улыбнулся.

Разговор он начал и вовсе с неожиданного признания:

— Я прошу у тебя извинения за всё произошедшее.

Мои брови невольно поползли на лоб.

— Ни одно из моих действий не имело злого умысла в отношении тебя либо твоих людей.

Еще бы оно имело… Тогда бы шахзаде здесь не извинялся. Клятва крови, она такая. Упокоила бы на месте. Видимо думал я громко, ибо Абдул-Азиз добавил:

— И хвала Гепарду, что клятва признала дружелюбность моих намерений. Начиная со звероцвета и заканчивая калымом… Это… мои неумелые ухаживания. Хотел укрепить Мире связь со зверем, как это делалось у нас. Я же не знал, что у тебя тоже есть зверь. И этот Зверь… явно не комарик. И охота эта с калымом… Хотел по традициям, как она рассказывала. А вышло…

Он умолк.

— Да уж, ухаживания явно не твоё, — хмыкнул я. — Кстати, охоту я отменил в одностороннем порядке. Так что калым придётся забрать.

— А почему отменили?

— Потому что вертел я эти ваши традиции на х…хоботе! Исполнится восемнадцать девице, тогда дам добро. Я так решил. Рано этой пигалице замуж. Ни ума, ни тормозов.

— Я так понимаю, нашлись несогласные? — указал Абдул-Азиз на кровь вокруг.

— Да плевать им было на саму охоту, им твоя гора золота жить мешала, — кивнул я на калым иранского принца. — Пришлось оправдывать звание дракона и стеречь не только девицу, но и золото.

— Мой друг, в твоём случае дракон — это не звание, а самое настоящее призвание, — рассмеялся шахзаде, но взгляд его оставался серьёзным. — Я надеюсь, ты не держишь на меня зла? Ибо какой бы ни была кошка, но дружба с тобой мне важнее любой женщины.

— Не держу. И всё же… — мой взгляд тоже стал серьёзным. — Если ты вздумаешь ещё раз посягнуть на моё даже с благородными намерениями, то будь добр сперва поставить меня в известность о своих идеях. — При этом я допустил частичную трансформацию, покрываясь драконьей чешуёй. — Это я тебе как дракон говорю.