Кодекс Яутжа

— Ты спасла мне жизнь, — наконец сказал он. — Я хотел узнать... почему.

Н'дхи'я закончила обрабатывать рану и отступила на шаг.

— Может быть, по той же причине, по которой ты сейчас здесь, — ответила она загадочно. — Иногда даже у яутжа бывают... импульсы, которые сложно объяснить.

Она отвернулась, начиная разделывать тушу к'роша. Это была ценная добыча – мясо, шкура, когти, все имело применение.

— У нас есть время до рассвета, — сказала она, меняя тему. — Поможешь мне с этим, и мы сможем забрать лучшие части.

Тха'кта-де поднялся, чувствуя, как мазь уже нейтрализует яд, возвращая силы. Он присоединился к Н'дхи'е, работая в тандеме с ней, словно они были членами одного клана, охотившимися вместе всю жизнь.

Когда работа была закончена, они развели небольшой костер и начали готовить часть мяса, оставив остальное для транспортировки в свои лагеря. Ночь уже была глубокой, звезды сияли сквозь редкие просветы в кроне деревьев.

В свете костра лицо Н'дхи'и приобрело особый вид – ее шрамы, знаки статуса и достижений, казались глубже, значительнее. Тха'кта-де не мог оторвать от нее взгляд.

— Твой клан, — начал он, нарушая молчание. — "Огненный Коготь"... У вас есть история о том, как вы получили это имя?

Н'дхи'я кивнула, переворачивая мясо над огнем.

— Древний вождь Г'харак, — начала она, — столкнулся с огненным демоном в горах. Он сражался три дня и три ночи, пока не отрубил демону коготь. Этот коготь стал его оружием, а потом и символом клана.

Она говорила с гордостью, с уважением к истории своего народа. Затем продолжила:

— А потом была великая битва с кланом Темной Воды, где Г'харак использовал этот коготь, чтобы победить их вождя, Рах'ту...

Она внезапно осеклась, осознав, что рассказывает о победе над предком клана "Кривого Клинка", о битве, которая положила начало вражде между их народами.

Тха'кта-де напрягся. Рах'ту был великим воином, о котором рассказывали легенды в его клане. Но согласно их версии, он был предательски убит, а не побежден в честном бою.

— У нас другая версия этой истории, — сказал он, стараясь контролировать гнев в голосе.

Н'дхи'я посмотрела на него, и в ее глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

— Конечно, у вас другая, — ответила она. — Победители и проигравшие редко согласны в том, как все произошло.

Тха'кта-де хотел возразить, хотел рассказать истинную – с его точки зрения – версию событий. Но что-то остановило его. Возможно, понимание, что это разрушит хрупкое перемирие между ними, или может быть, осознание, что истина всегда где-то посередине.

Напряженное молчание повисло между ними. Н'дхи'я поднялась, собирая свою часть добычи.

— Рассвет скоро, — сказала она. — Мне нужно вернуться в лагерь до того, как мое отсутствие заметят. Теперь, когда я вождь, меня будут искать.

Тха'кта-де тоже поднялся, ощущая странное разочарование. Он не хотел, чтобы эта ночь заканчивалась, не хотел, чтобы она уходила.

— И тебя будут искать, — добавила она, глядя на него. — У "Кривого Клинка" каждый воин на счету, не так ли?

Он кивнул, не доверяя своему голосу. Что-то застряло в горле, какое-то чувство, которому он не мог дать название.

— Возьми это, — сказала Н'дхи'я, отделяя один из когтей к'роша и протягивая ему. — Трофей твоей охоты.

Тха'кта-де принял подарок, его пальцы на мгновение соприкоснулись с ее пальцами, и он почувствовал, как по коже пробежала дрожь.

— До следующей охоты, Тха'кта-де из клана "Кривого Клинка", — сказала она с той же особой интонацией, которая заставляла его сердца биться чаще.

— До следующей охоты, Н'дхи'я из клана "Огненного Когтя", — ответил он, впервые произнося ее имя вслух.

Они разошлись в разные стороны, но оба не могли удержаться от того, чтобы обернуться. Их взгляды встретились через поляну, и в этом взгляде было больше, чем могли выразить слова.

Тха'кта-де смотрел, как она исчезает в джунглях, и думал о том, что, возможно, в этой женщине-воине он нашел что-то, чего не хватало в его жизни. Что-то, что невозможно было найти в его клане, среди его народа.

Н'дхи'я, со своей стороны, ощущала странное смятение. Как вождь, она несла ответственность за свой клан, за соблюдение древних традиций и вражды. Но как охотник, как женщина, она не могла отрицать притяжения к этому молодому, дерзкому воину из вражеского клана.

Они были как два мира, разделенные веками вражды и недоверия. Но может быть, именно они могли построить мост через эту пропасть? Может быть, их странная связь была не случайностью, а шансом на что-то новое, на изменение древних порядков?

Эти мысли сопровождали их, пока они брели к своим кланам, к своим обязанностям, к своим жизням, которые теперь казались немного менее определенными, чем раньше.

Глава 9. Пролитая кровь

Прошло несколько недель с той ночной охоты. Тха'кта-де не мог перестать думать о Н'дхи'е. Воспоминания о времени, проведенном с ней, преследовали его днем и ночью. Он стал рассеянным на охоте, что заметили даже соплеменники. Ко'рах несколько раз спрашивал, что с ним происходит, но Тха'кта-де лишь отмалчивался.

В этот день он снова отправился к границе территорий "Огненного Когтя", сам не зная, надеется ли встретить Н'дхи'ю или просто хочет быть ближе к тем местам, где они охотились вместе. Солнце клонилось к закату, окрашивая джунгли в золотисто-красные тона, когда он услышал треск веток неподалеку.

Тха'кта-де напрягся, инстинктивно сжимая копье. Это не было движение животного – слишком уверенное, целенаправленное. Кто-то шел прямо к нему, не скрываясь.

Из-за деревьев вышла высокая фигура покрытая боевыми шрамами. Тха'кта-де мгновенно узнал воина, которого видел рядом с Н'дхи'ей в поселении "Огненного Когтя". Тот самый, чья близость к ней вызывала в нем необъяснимую ярость.

— Г'харан, — произнес яутжа, ударяя себя кулаком в грудь. — Первый копьеносец клана "Огненного Когтя" и будущий супруг вождя.

Тха'кта-де почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Будущий супруг? Н'дхи'я собиралась стать парой этому воину?

— Тха'кта-де, — ответил он, не делая традиционного жеста представления. — Охотник клана "Кривого Клинка".

Г'харан наклонил голову, его мандибулы слегка раздвинулись в выражении, которое можно было интерпретировать как презрительную усмешку.