Кофе и полынь

– Погода, – чуть резче, чем собиралась, сказала я, ощутив вдруг суеверный, необъяснимый ужас. – Просто погода, – добавила уже мягче. – И кофе в такую погоду просто незаменим! Придаёт бодрости, освежает мысли.

– И убивает сердце, дорогая племянница, – ворчливо добавил Клэр. – С другой стороны, сердце у меня, пожалуй, даже слишком большое, не помешало бы сделать его поменьше. Так что я не против ещё одной чашки.

В «Старом гнезде» также было тихо. Даже постоянные посетители заглядывали нынче редко. Луи ла Рон, насколько я знала, работал над циклом статей о сложных исторических связях между Аксонией и Алманией; миссис Скаровски, измучившись с составлением сборника стихотворений гадалки Флори, решила бросить все силы на борьбу за образование и открыть «маленькую частную школу для женщин, которые в детстве не имели возможности учиться»; полковник Арч хворал. «Клуб особенных леди» по-прежнему собирался по крайней мере раз в неделю, а то и чаще, но вот уже три дня они не появлялись…

Я не сетовала, однако, а наслаждалась штилем.

В восемь вечера туман сгустился настолько, что если встать на нижнюю ступеньку крыльца, то дверей уже не увидишь – белое молоко, иначе и не назовёшь. Гостей в кофейне не осталось; Мэдди, пользуясь случаем, поднялась к себе наверх, а Георг с Миреем негромко обсуждали что-то на кухне – в последнее время они, на удивление, изрядно сблизились. Я собралась уже закрыть кофейню, когда дверь вдруг отворилась, и на пороге появился неожиданный посетитель.

Необычайно высокий; в длинном, немного старомодном сером плаще и в цилиндре; в круглых очках с синими стёклышками, пропахший бхаратскими благовониями…

– Дядя Рэйвен! – воскликнула я, удивлённая и обрадованная. – Не думала увидеть вас так скоро.

– Не поверите, просто проезжал мимо, – улыбнулся он и сделал кому-то знак оставаться снаружи. Вероятно, водителю или сопровождающему офицеру; своего помощника – и в будущем заместителя – Мэтью Рэндалла, полагаю, он бы пригласил внутрь. – И решил заглянуть, чтобы рассказать о последних новостях… Дурные привычки заразительны, Виржиния; боюсь, я слишком часто разговаривал в последнее время с детективом Эллисом, чтобы не нахвататься от него манер. Не найдётся ли у вас чашка кофе – и что-нибудь посущественнее к ней? Увы, с самого утра – со вчерашнего – у меня не было ни крошки во рту.

– О! – Я подскочила, охваченная непривычными эмоциями; кажется, даже покраснела немного. Ощущения были точь-в-точь как в детстве, когда маркиз приезжал в гости к моему отцу и просил показать, что я нарисовала в своём альбоме, а затем внимательно разглядывал рисунок и переспрашивал серьёзно, если что-то не понимал… Только вместо рисунков был теперь собственноручно сваренный кофе – и пироги с кухни. – Без сомнения, найдётся! Располагайтесь, прошу! К слову, как вы относитесь к кроликам?

– В виде паштета – прекрасно, а вот маленькие и трогательные существа, боюсь, не в моём вкусе, – пошутил он, присаживаясь за стол.

Подальше от окна, но так, чтобы просматривались оба входа.

«Как хорошо, что нынче никого нет», – подумала я – и невольно улыбнулась.

Впервые за несколько дней сонное забытьё рассеялось. В голове прояснилось; блаженное, бездеятельное состояние рассудка уступило любопытству. Пока я готовила кофе с кардамоном и бхаратскими пряностями, то задавалась вопросом, что за новости хотел сообщить дядя Рэйвен.

– Нам уйти в тёмную комнату, чтобы не мешать? – спросил Георг понятливо, когда узнал, что за гость к нам явился.

– Он не упоминал ни о чём подобном, так что не стоит, – ответила я, на секунду задумавшись. – Но, полагаю, вам лучше пока не заходить в зал. Если что-то понадобится, я сообщу.

Дядя Рэйвен выглядел усталым; вряд ли бы он хотел, чтоб нас беспокоили.

– О-ля-ля, не опасаетесь, что мы услышим нечто лишнее? – лукаво улыбнулся Рене Мирей, отвлекаясь от книги старинных рецептов; если не ошибаюсь, Георг привёз её из Колони, очень ею дорожил и прежде никому не давал почитать даже в своём присутствии.

– Я? О, нет, конечно. Это вам надо опасаться узнать то, что не предназначается для ваших ушей, мистер Мирей, не так ли?

– Аксонцы! Страшные люди! – немедленно откликнулся он. И нахмурился, вновь наклоняясь к книге. – Но этот подчерк даже страшнее. Жорж, мон ами, подскажите…

Георг сердито поджал губы:

– Я ведь просил не называть меня так. Неужто сложно прислушаться?

Но когда я покидала кухню, он уже стоял за плечом у Мирея и тихонько разъяснял ему суть очередного рецепта – и рукописных пометок на полях.

Дядя Рэйвен, разумеется, не скучал без дела, оставшись в одиночестве. Даже сейчас он, отложив очки с синими стёклами, листал записную книжку. Полагаю, что враги Аксонии и Его Величества немало бы отдали, чтобы заполучить эти записи… Хотя вряд ли сумели бы их расшифровать. Заметки маркиз делал, используя шифр, который придумал мой отец; он и мне о нём рассказывал – но очень, очень давно, когда меня гораздо больше интересовали куклы, книги с иллюстрациями и сны.

Словно бы в другой жизни…

Возвращаясь в зал, я краем глаза уловила движение сбоку, успела испугаться – и лишь затем сообразила, что это моё собственное отражение в стекле. Там, снаружи, клубился туман, который теперь стал казаться не серым, а зловеще-зеленоватым, точно подсвеченным болотными огнями из поучительной сказки о феях. И оттого казалось, что отражение двигается с задержкой – и немного не в ту сторону, как будто само по себе.

«Чересчур живое воображение», – отчитала я сама себя мысленно и, ускорив шаг, направилась к столику.

Сперва мы с маркизом просто наслаждались трапезой – кофе, никконские рисовые лепёшки и паштет для него, горячий шоколад с ванилью и лавандой для меня – и почти не разговаривали. Потом для очистки совести я поведала о недавней поездке в Смоки Халлоу; он уже, вероятно, узнал обо всём от Паолы, потому не выглядел слишком удивлённым или сердитым… Очень хотелось пересказать – без подробностей, разумеется – и последний сон о Лайзо, но пока говорить с моим бывшим женихом о человеке, который однажды станет моим мужем, было слишком неловко.

Но дядя Рэйвен заговорил о Лайзо, верней, о его семье, сам.

– Зельда Маноле в последнее время не доставляет хлопот Управлению спокойствия, – ровно произнёс он, опустив взгляд к собственной чашке, уже наполовину пустой. – Так же как и её сыновья.

От неожиданности я вздрогнула.

– За это надо благодарить вас?

– Нет, – качнул он головой. – Вашего бывшего водителя. Что ж, вынужден признать, что он способный и полезный человек… во многих смыслах.

Я вспомнила свой сон и слова Лайзо о «высоком покровителе» в армии, и меня точно молния поразила.