Кофе и полынь

Мы с Мэдди прибыли в кофейню за час до открытия, но в зале нас уже ожидал Эллис – как всегда, полный кипучей энергии… и немного голодный, несмотря на солидную порцию пирога, от которого к нашему приходу остались лишь крошки и корочки.

– Виржиния! У меня новости, одновременно хорошие и дурные. И у вас, похоже, тоже что-то есть, – и он взмахнул сложенной вчетверо запиской, той самой, что я отослала ему после разговора с леди Чиртон. – Я чудовищно тороплюсь, но побуду здесь ровно столько, сколько нужно, чтоб всё обговорить… Но сначала идите и выбраните вашего повара.

– Мистера Мирея? – встревожилась я. – Зачем? Он снова затевал с вами ссору?

Эллис закатил глаза:

– Хуже. Он не замечал, как я затеваю с ним ссору! Так что отругайте его для тонуса, ему полезно. Некоторые люди совершенно невыносимы, тем и ценны, а стоит им исправиться – и пиши пропало… И, если уж вы идёте на кухню, то не спросите ли мистера Белкрафта о кофе, который он мне обещал?

Полагаю, это был лишь предлог, чтоб остаться ненадолго с Мэдди наедине. Но я и так собиралась заглянуть на кухню, чтобы поприветствовать Георга. И Рене Мирея, разумеется, тоже; он не выглядел настолько подавленным, каким живописал его Эллис, но всё-таки держался чуть тише и скромнее обычного.

– Осенью никому не избежать хандры, а от тумана болит голова. В такие минуты я скучаю по дому, да! – ответил Мирей, как мне почудилось, не вполне искренне, когда я осведомилась о его здоровье. – Пустяки.

– Вам не снятся дурные сны? – осторожно поинтересовалась я.

– Не дурней, чем обычно… Но, ах, ваша забота согревает мою одинокую душу! – произнёс он, прижимая руку к груди.

Рука была испачкана в какао-пудре; на белой ткани остался коричневатый отпечаток, словно подсохшая кровь, прямо напротив сердца, и я с трудом подавила дрожь.

Георг же держался куда спокойней, чем несколько дней назад. О происшествии в кофейне он уже почти не заговаривал, точно усилием воли спрятав воспоминание в самый пыльный и дальний сундук. Зато ворчать стал, как и прежде, если не больше… Забрав у него кофе для Эллиса и для себя, я вернулась в зал.

– У меня попытались украсть посылку, которую граф Ллойд якобы приказал отправить ему перед смертью, – без предисловий сообщил детектив. Взгляд у него сиял торжеством. – И знаете что, Виржиния? Мы поймали их! Вернее, его. Увы, трофейного пленника пришлось передать «осам», но, вынужден признать, в осином гнезде ему и самое место. Маркиз предполагает, что между ним и тем неудачником-убийцей, который стрелял в мисс Белл, есть связь. Осталось только понять какая…

– Алманский след?

– О, его сейчас находят везде, – откликнулся Эллис саркастически, немного напомнив Клэра. – Даже и не представлял, какая Алмания, оказывается, могущественная и вездесущая держава, пока не началась война! Так что я бы не стал всё ставить на это предположение… Но, возможно, вы и правы. А что у вас за новости?

Вкратце я пересказала наш разговор с леди Чиртон. Детектив ничуть не удивился – он только того и ждал.

– Загвоздка лишь в том, как заполучить комнату с призраком хотя бы на полчаса – и без посторонних, конечно, – подытожила я.

Он задумался.

– Есть несколько идей… Попробуйте задержаться там хотя бы до семи вечера: за три-четыре часа я, разумеется, что-нибудь устрою. Да, и в любом случае сделайте вид, что совершенно не ожидали меня там увидеть! Прислуге ни к чему знать, что мы действуем сообща.

– Могу и вовсе притвориться, что мы не знакомы, но о нашей дружбе, боюсь, газеты трубили в своё время слишком громко.

– А, люди там слишком заняты, чтобы читать газеты, – отмахнулся Эллис. И тут же нахмурился: – Но, безусловно, у них всегда найдётся время посплетничать с кем-то, кто в курсе всех новостей… Кто-то очень умело распускает сплетни в клубе, как я уже упоминал: каждый раз, когда я возвращаюсь, показания немного отличаются, и вот никто теперь и вовсе не помнит правды. Чрезвычайно удобно для преступника, неудобно для меня, – вздохнул он. И глянул исподлобья: – Что ж, будем надеяться, что призрак на сей раз окажется более сговорчивым – и, если не вспомнит подробностей своей смерти, то хотя бы не откажется заключить с вами союз.

«И что этот союз не будет нам во вред», – подумала я.

Но вслух просто согласилась; достаточно и моих сомнений, не стоит смущать ещё и Эллиса.

…Два дня пролетело незаметно, и вот подошло время снова навестить «Клуб дубовой бочки».

Для визита я выбрала скромное тёмно-зелёное платье с коричневой отделкой и коричневый же с зелёным жакет – с удобными узкими рукавами без кружев и оборок. Главным образом потому что опасалась перепачкаться или подпалить себе наряд, разбираясь с жаровней. Кто знает, что за диковинку привёз кузен леди Уоррингтон?

Но всё оказалось не так страшно.

Самую тяжёлую и грязную часть работы на себя взяла горничная – высокая, мосластая, с жилистым лицом; её тёмные волосы на ярком свету отливали рыжиной, а глаза были светло-карие, в желтизну. Когда дворецкий привёл горничную, то обратился к ней «мисс Смит», и эта фамилия показалась мне даже не знакомой, а значимой…

А потом я вспомнила.

Ну, конечно, Фрида Смит – та самая служанка с алманским именем, у которой украли нижние юбки в тот день, когда графа Ллойда застрелил таинственный убийца; и это она потом отстирывала со своей одежды кровавые пятна. Эллис рассказывал о ней, а ещё упоминал, что подозревает её в убийстве.

Верней, считает, что она имела возможность убить.

Не вполне то же самое, разумеется, но всё же вряд ли вы будете чувствовать себя так же непринуждённо, как с обычной служанкой, с особой, способной выпустить в человека несколько пуль с расстояния в пару шагов.

– …вот сюда ещё угля, мисс Смит, пожалуйста. Нам нужно, чтобы песок прогрелся везде одинаково – и довольно сильно, – вслух произнесла я, не подав виду, что поняла, кто эта женщина. – Благодарю, вы очень мне помогли. Можете пока отдохнуть.

Про себя я отметила, что надо бы потом спросить леди Чиртон, принято ли оставлять здесь прислуге на чай. Мисс Смит, вне зависимости от того, какие тайны она скрывала, заслуживала поощрения: с жаровней она управилась быстро и ловко, и теперь мне только и оставалось, что отмерить нужные пропорции воды и кофе – и погрузить медную турку в песок.

Леди Уоррингтон и другие дамы, к слову, оценили развлечение по достоинству. Им, похоже, не хватало свежих впечатлений: досуг в клубе был весьма однообразным и сводился к разговорам и чаепитиям. В большом мире эти безупречные леди также держали себя в строгих рамках. И неудивительно, ведь любая излишняя вольность могла привести к краху политической карьеры супруга!

Жестокое правило жестокого мира.

Разумеется, оно нисколько не касается тех людей, которые уже обладают властью – только тех, кто к ней стремится.

– …и вот кофе готов. Кто желает попробовать первым? – с улыбкой обернулась я, разлив напиток по крошечным чашкам, которые по договорённости с леди Чиртон доставили сюда из «Старого гнезда» ещё накануне.

Повисла пауза.

– Но разве не говорят, что кофе больше подходит мужчинам, а женщин делает чересчур беспокойными и вызывает бурление в рассудке? – с сомнением спросила белокурая красавица с жеманными манерами. Её звали Мари-Виктуар, леди Мари-Виктуар – неудивительно, что в прошлый раз я никак не могла запомнить её имя. – И разве не делает он женщин чересчур мужеподобными?