Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
Она остановилась перед низким деревянным бараком. По сравнению с остальными постройками здание, сделанное из бревен, казавшихся от сырости почти черными, выглядело небольшим и приземистым.
– Здесь живут все медсестры госпиталя, – пояснила Антуанет. – Комнаты здесь маленькие, но окна выходят на солнечную сторону, да и само здание теплое.
Распахнув дверь, она вошла внутрь. Кенди и Жоа молча последовали за ней и остановились. Прямо перед ними, освещенный неярким светом, падающим из проема двери, возле которой они стояли, простирался темный коридор. Антуанет уверенно прошла вперед и открыла одну из дверей, расположенных вдоль коридора.
– Вот ваша комната.
– Да, мадемуазель Делакруа, – хором, словно ученики на репетиции, ответили Кенди и Жоа и быстро скользнули в комнату.
– Зовите меня просто Антуанет, – улыбнулась та им вслед. – Так меня все здесь зовут. И поторопитесь!
– …А раненые, что в этой и соседней комнате, будут на твоем попечении, Кенди.
Антуанет посторонилась, пропуская девушку вперед. Кенди вошла в комнату и огляделась. Довольно просторное помещение, освещенное дневным светом, льющимся через большое окно в одной из стен, было заполнено по большей части самодельными лежаками, расставленными вдоль стен, на которых лежали раненые. В глазах невольно зарябило от белых полос бинтов и перевязок, на которых местами выступали кровавые пятна. В воздухе кружился устойчивый запах спирта, крови и лекарств. Их появление не вызвало у находящихся в «палате» никакого интереса, лишь один-два человека открыли глаза и посмотрели на стоящих у двери женщин затуманенными отсутствующими взглядами…
– Все в порядке. Большинство из них все еще под воздействием лекарств, – пояснила Антуанет, заметив удивленный взгляд Кенди. – Эта комната и соседняя соединены между собой напрямую, поэтому, когда ты будешь находиться в одной из них, тебе всегда будет слышно, что происходит в другой. Это несколько облегчит тебе работу. Что и где находится, ты уже знаешь, но если вдруг понадобится помощь – я на посту в комнате, что в конце коридора. Пересменок через 8 часов. Можешь приступать к работе, а я скажу дежурной, что она может пойти отдохнуть. Она, наверное, в соседней комнате.
В этот момент за спиной Кенди послышались чьи-то шаги. Она обернулась и замерла от неожиданности и удивления. Перед ней стояла Флэнни. Флэнни Гамильтон, лучшая ученица школы медсестер Мэри-Джейн, с которой она делила комнату в течение нескольких лет обучения. Безукоризненно чистая белая форма подчеркивала тоненькую стройную фигуру девушки, темные волосы были аккуратно убраны под белую косынку, а из-за широких стекол очков на Кенди смотрели знакомые строгие и спокойные серые глаза. Странно, но, несмотря на работу в тяжелых военных условиях, Флэнни совсем не изменилась. Разве что чуть похудела, стала чуть более бледной, да под глазами залегли глубокие тени усталости.
– Флэнни, это мисс Кендис Уайт, – между тем официально представила Кенди Антуанет. – Кенди – наша новая медсестра. Она и ее подруга, Жозефина-Ариэль Дюваль, только что прибыли и будут жить в одной комнате с тобой. Кенди сменит тебя, а ты можешь идти отдыхать.
Флэнни кивнула, хотя ее взгляд не отрывался от лица стоящей перед ней девушки.
– Здравствуй, Кенди, – наконец сказала она спустя почти целую минуту.
– Флэнни, – удалось выговорить Кенди. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, а в следующую секунду, шагнув вперед, порывисто обняла давнюю знакомую. – Вот уж не думала, что мы встретимся здесь. Я так рада тебя видеть. А ты совсем не изменилась! – радостно затараторила она, приходя
в себя.– Ты тоже не изменилась, – как обычно сдержанно улыбнулась Флэнни. – Такая же взбалмошная и порывистая.
– Вы знакомы? – Антуанет не смогла скрыть удивления.
– Да, – ответила Флэнни. – Мы вместе учились в школе Мэри-Джейн.
– О-о… – улыбнулась главная медсестра. – Понятно. Что ж. В таком случае я оставлю вас. Только не забудьте о работе, мисс Уайт, – строго добавила она и направилась к выходу.
– Ни в коем случае! – весело отозвалась Кенди, провожая ее взглядом, а затем снова повернулась к подруге. – Флэнни…
– Прости, Кенди, – Флэнни натянуто улыбнулась и, сняв очки, устало потерла глаза. – Давай поговорим позже. Тебе нужно работать, а я очень устала.
– Конечно, – Кенди понимающе кивнула.
Флэнни направилась к двери, но у самого порога обернулась.
– Желаю удачи.
– Спасибо! – улыбка Кенди способна была затмить солнце. – Я справлюсь!
– Не сомневаюсь, – отозвалась Флэнни и вышла из комнаты.
С минуту Кенди смотрела на закрывшуюся за ней дверь, а затем вздохнула и медленно обвела взглядом своих первых подопечных в военно-полевом госпитале 1478.
«Ну, вот и все. Все произошло так обычно, что даже странно. А чего ты ожидала, Кенди? Все так, как должно быть. Выбрось лишние мысли из головы и займись делом! Что ж… Начнем, пожалуй, с обхода!»
Продолжение следует…
====== Часть 10. Мессалина ======
Часть 10. Мессалина
Дымное исчадье полнолунья, Белый мрамор в сумраке аллей, Роковая девочка-плясунья, Лучшая из всех камей. От таких и погибали люди, За такой Чингиз послал посла, И такая на кровавом блюде Голову Крестителя несла. А. Ахматова
Апрель 1917 года, Чикаго.
«Как же я ненавижу это ужасное платье!!! Мне совершенно не идет черный цвет! Господи, когда же все это закончится?!»
Элиза быстро прошла мимо служанки, открывшей ей дверь, и даже не обернулась, услышав донесшийся из гостиной голос матери, просившей ее подойти. Поморщившись, она сбросила подбитый мехом плащ и почти бегом бросилась вверх по лестнице. После похорон Нила жизнь в доме Лэганнов потекла по строго заведенному распорядку с соблюдением многочисленных условностей, предписываемых высшим обществом. Смерть сына очень подкосила миссис Лэганн. Облачившись в строгое платье из черной шерсти, лишенное каких-либо даже вполне невинных украшений, она выходила из дома исключительно для того, чтобы навестить могилу сына и отслужить заупокойный молебен в церкви, а оставшееся время проводила за вышиванием или предаваясь воспоминаниям о «своем мальчике». Последнее несказанно бесило Элизу, вынужденную быть терпеливой слушательницей бесконечных монологов и слез матери и изображать убитую горем сестру, периодически отпуская скорбные вздохи и роняя слезы.
Элиза вошла в комнату и, тщательно заперев дверь, устало плюхнулась в кресло у окна.
«Чертов Нил! Даже с того света ты отравляешь мне жизнь!!! Нет, с этим пора заканчивать. Пришло время вернуться к моему плану. Но я не смогу его осуществить, пока ношу эти уродливые черные тряпки! Месяц прошел; я полагаю, этого достаточно для траура. Да! Я сегодня же объявляю конец траура! И немедленно поговорю с мамой! Хотя, собственно, зачем?»
Элиза довольно усмехнулась и, поднявшись, направилась к шкафу. Распахнув его, она достала красивое платье из розового шифона, которое купила совсем недавно, и, подойдя к зеркалу, прикинула его на себя. Нежно-розовый цвет эффектно оттенял ее белую кожу, подчеркивал красоту волос. Несколько минут она с удовольствием любовалась своим отражением.