Когда она влюбляется

— Садитесь, — рявкает он.

Мы с Клео обмениваемся взглядами. Она не сделала ничего плохого. Людовико переступил черту и поплатился за это. Папа не может свалить свою смерть на нее.

— Мы будем стоять, — говорит Клео.

— Как хотите. — Папа ставит пустой стакан на стол и плещет в него виски. Он выпивает его одним махом. — Людовико был одним из моих лучших сотрудников. Отличный сотрудник. Ты знала это, Клео. Именно поэтому я хотел, чтобы ты вышла за него замуж.

— Да, я знаю. Я должна была стать наградой за хорошую работу, — возражает она.

Я закрываю глаза. Моя сестра храбрая, но она может быть такой чертовски глупой. Сейчас не время давить на папу.

— Расскажи мне, что именно произошло.

— Как только мы пришли в клуб, он не хотел оставлять меня в покое. Он хватал меня, Папа. Пытался затащить меня на танцпол и терся об меня. Это было отвратительно.

— Ты устроила сцену?

— Когда он попытался меня поцеловать, я ударила его и топнула ногой. Это его разозлило. Он уже собирался ударить меня, когда Рафаэле остановил его.

Рот папы превратился в тонкую линию. — Ты его спровоцировала.

— Ты шутишь? Я ничего не провоцировала.

— Не лги мне! — Он вскакивает со своего места, стул громко скребет по полу. Его глаза полыхают гневом. — Я знаю, какое ты, неблагодарное отродье. Ты разозлила его. Если бы ты просто станцевала с ним, как он того хотел, всего этого можно было бы избежать. Вместо этого тебе пришлось унизить его почти перед всеми важными членами семьи. Что мне с тобой делать? Никто не захочет прикасаться к тебе даже с десятиметровым шестом после этого гребаного бардака.

Клео фыркнула. — Хорошо. Я не хочу выходить замуж ни за одного из неудачников, которые на тебя работают.

Папа делает выпад в сторону Клео, и я встаю между ними. — Папа, Клео это не всерьез! Она в шоке от вчерашнего вечера. Я была там. Я видела, как пьян был Людовико. Клео его не провоцировала.

Клео задыхается, словно собирается сказать что-то еще, хотя любой человек в здравом уме знает, что надо молчать.

Он никогда не бил ее. Она не знает, на что он способен.

Я говорю, прежде чем она успевает сделать еще хуже. — Папа, пусть она ляжет. Она видела, как Рафаэле кого-то убивал. Она была прямо там. Это было ужасно.

Папа раздувает ноздри, но, кажется, обдумывает мои слова.

Каким-то образом Клео удается держать рот на замке в течение нескольких секунд, пока он слегка кивает. — Хорошо. Убирайся с глаз моих.

Моя сестра вылетает из комнаты, а взгляд папы устремляется на меня.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос был ровным. — Рафаэле не нужно было его убивать. Он вытащил этот нож из ниоткуда и вонзил его в глаз Людовико. Нельзя винить Клео в том, что у Рафаэле такой короткий запал.

Хотя это было странно. Рафаэле не кажется мне человеком, который действует импульсивно. У него была история с Людовико?

Или он сорвался из-за того, что Клео было больно?

Он всегда был немного не в себе рядом с ней, не так ли?

Папа качает головой, напряжение ослабевает в его шее. — Я не ожидал такого от Рафаэле.

— Может быть, ты не знаешь его так хорошо, как тебе кажется?

Слова вылетают изо рта прежде, чем я осознаю, что они звучат как обвинение.

Глаза папы сузились. — Я знаю все, что мне нужно знать, чтобы быть уверенным в том, что он станет хорошим доном. Не начинай снова, Джемма. Вопрос решен. Гарцоло будут в надежных руках. Ты знаешь, что я всегда делаю все возможное, чтобы позаботиться о нашей семье.

Я сжимаю кулаки, чувствуя, как меня захлестывает волна гнева. То, как он лжет, возмутительно, потому что он почему-то верит в эту ложь. Он действительно думает, что поступает как хороший дон.

Я умею держать язык за зубами в присутствии папы, но после вчерашней ночи мои нервы расшатаны. Слова так и вертятся на кончике языка.

Пошел ты.

У меня есть одна ночь с Расом. Одна жалкая ночь с мужчиной, к которому у меня есть настоящие чувства. А теперь мне предстоит провести всю жизнь с Рафаэле, человеком, которого я не люблю, и при этом я знаю, что оказалась в таком положении потому, что мой отец и мой брат заботятся о себе больше, чем о ком-либо еще.

— Ты уверен, что Рафаэле станет хорошим доном? — спрашиваю я. — Или ты просто счастлив, что тебе не придется расплачиваться за свои ошибки? Вчера вечером Рафаэле рассказал мне, как Винс помогал вам разрабатывать весь этот план. Вы оба, должно быть, очень довольны собой.

В глазах папы промелькнуло удивление, но он его подавил. Он кладет кулак на стол и бросает на меня снисходительный взгляд.

— У Рафаэле странный моральный компас. Его настойчивое желание рассказать тебе все подробности нашей договоренности вывело меня из себя. Я говорил ему, что это только расстроит тебя. Но его это, видимо, устраивает, как и то, что он совершает убийство на глазах у своей будущей жены.

Мои ноздри раздуваются от резкого вдоха.

— Знаешь что? Я не возражаю. По крайней мере, с ним я точно знаю, во что ввязываюсь. А вот что меня беспокоит, так это то, как ты с Винсом бессовестно манипулировали мной. Почему ты не рассказал мне все с самого начала? Если бы ты пришел и попросил меня сделать это для тебя и Винса, если бы ты проявил ко мне уважение и объяснил ситуацию, я бы, наверное, все равно это сделала. Я бы добровольно отдала себя на пожизненное несчастье, если бы ты просто был честен со мной. Но я знаю, почему ты не был честен.

Папа сжимает челюсть. — Следи за своим тоном. Ты ничего не знаешь.

Я делаю шаг назад, мой внутренний сигнал тревоги звенит, но я должна выложить все начистоту. У меня просто нет больше сил сдерживаться.

— Ты не был честен со мной, потому что ты эгоистичный трус. Ты боишься оказаться за решеткой, не так ли, Папа? В этом, наверное, стыдно признаться, ведь многие лучшие мужчины в нашей семье уже отсидели свой срок. Но не ты. Все, что тебя волнует, - это забота о себе. Ты позорный дон. Я начинаю думать, что ты прав. Наша семья будет в хороших руках с Рафаэле. В конце концов, он не может быть хуже тебя.

Единственное, что меня насторожило, - это низкий рык, который издает Папа.

По моей щеке проносится боль, острая и глубокая, какой я еще никогда не испытывал.

От удара я падаю на пол.

— Ты думаешь, что знаешь все лучше меня? — прорычал отец.

В последнюю секунду я ловлю себя руками, и мое левое запястье вскрикивает от боли. Из меня вырывается слабый всхлип.

— Ты думаешь, я легкомысленно принял это решение?

Не успеваю я перевести дух, как в мою сторону обрушивается удар. Удар ногой. Я зажмуриваю глаза.