Когда она влюбляется

— Где они?

Рас указывает. — Там.

Клео стоит на небольшом круглом балконе, с которого открывается вид на танцпол внизу. Ее спина прижата к перилам, а выражение лица - гримаса. Она сердита, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы уловить намек на страх.

Людовико теснит ее. Его руки лежат на ее талии и скользят ниже. Клео что-то кричит и впечатывает свой каблук ему в ногу. Он пошатывается назад, музыка поглощает его крик. Прежде чем Клео успевает отпрыгнуть в сторону, он бросается на нее с поднятым кулаком.

Меня охватывает страх. Он не контролирует себя. Что, если он сбросит ее с балкона?

— Клео!

Кулак Людовико не долетает до моей сестры.

Кто-то ловит его за руку сзади.

Это Рафаэле.

Впервые с тех пор, как я с ним познакомился, на его лице невозможно не заметить эмоций.

Холодная, беспощадная ярость.

Толпа затихает, хотя музыка продолжает звучать в клубе. Все с затаенным дыханием ждут, что же предпримет Рафаэле. Все, кроме Людовико, который продолжает огрызаться на Клео, как бешеная собака.

Рафаэле говорит что-то, что я не могу разобрать, и это сразу же отражается на Людовико. Он замирает на месте и медленно поворачивается. Когда он видит, кто его схватил, его рот резко захлопывается.

То, что Людовико увидел в глазах моего жениха, заставило его заметно струсить. Он уже наполовину произнес то, что, как я полагаю, является извинением, как вдруг происходит следующее.

Что-то сверкнуло в темноте клуба. Нож в руке Рафаэле.

Он оттаскивает Людовико от Клео с такой силой, что, кажется, может вывихнуть Людовико плечо, а затем поднимает другую руку и вонзает нож.

На этот раз даже музыка недостаточно громкая, чтобы заглушить крик Людовико.

Никто в VIP-зоне не шевелится.

Рафаэле бросает Людовико на пол, как мешок с мусором, и делает шаг назад.

Из моего горла вырывается полный ужаса вздох.

Нож торчит из глазницы Людовико.

Позови Клео.

Я первым делаю шаг. Я бегу к ней, какая-то первобытная часть меня начинает действовать и кричит, чтобы я увела ее отсюда. — Клео! Иди сюда!

Но она меня не слышит. Когда я добегаю до нее, она в ужасе смотрит на Людовико, прижавшись спиной к перилам. Ее кожа молочно-белая от шока.

Рафаэле отрывает взгляд от Людовико и устремляет его на нее. — У тебя кровь на ботинках.

Его голос спокоен и размерен. Думаю, если бы я сейчас проверила его пульс, он был бы ровным, как часы.

Он только что проткнул человеку глаз, а ведет себя как ни в чем не бывало.

У меня сводит живот.

Клео смотрит вниз и, увидев, что Рафаэле прав насчет крови, прижимается ко мне.

Рафаэль переводит взгляд на кого-то позади меня. — Выведи их.

Рас делает шаг вперед. Я даже не заметил, что он все это время был рядом со мной. — Пошли.

Мы с ним берем Клео под руки и торопливо выходим из клуба.

— Ждите здесь, — командует Рас, когда мы выходим на тротуар. — Я возьму машину и подгоню ее.

— Хорошо. — Я обнимаю Клео и утыкаюсь носом в ее волосы. Она дрожит.

— Эй, ты в порядке? — Я сжимаю ее сильнее. — Скажи что-нибудь.

Она качает головой. Мне кажется, она плачет.

— У тебя что-нибудь болит? Нам нужно отвезти тебя в больницу?

— Нет.

Когда я пытаюсь отстраниться, чтобы посмотреть на нее, она прижимается ко мне еще крепче. Моя грудь трещит. Я не могу вспомнить, когда в последний раз видела ее такой потрясенной. Когда наши родители сердятся на нее, она как будто становится тефлоновой. Все их слова соскальзывают с нее.

— Клео, я люблю тебя, — выдавливаю я, преодолевая комок в горле. — С тобой все в порядке. Все будет хорошо.

Она издает влажное хныканье. Мои руки крепко сжимают ее, но мне кажется, что этого все равно недостаточно.

— Ну же, Клео. Поговори со мной.

Она глубоко дышит, прижимаясь ко мне, несколько мгновений, прежде чем снять голову с моего плеча. Ее глаза красные и опухшие, под ними размазалась тушь. — Джем, его кровь на мне.

Меня пробирает дрожь. — Мы приведем тебя в порядок.

— Я не хочу идти домой. — Она сжимает мою руку. — Может, пойдем в пентхаус? Это недалеко. Я не хочу сегодня иметь дело с мамой или папой. Я просто хочу спать.

У семьи есть пентхаус с видом на Центральный парк. Я уверена, что Папа водит туда своих шлюх, но семья тоже время от времени пользуется этим пентхаусом. Неплохая идея провести там ночь.

Мы садимся в машину, и я даю Расу указания.

Он кивает. — Я могу позвонить твоему отцу и все ему объяснить. У тебя есть ключ?

— Я знаю код.

Рас набирает номер папы, и пока они разговаривают, я обхватываю Клео и притягиваю ее к себе.

ГЛАВА 23

ДЖ

ЕММА

Мы зашли в пентхаус прямо из лифта.

Он выглядит как музей. Пентхаус, отремонтированный известным архитектором, который обошелся папе в кругленькую сумму, - это все изящные линии, тонкие текстуры и освещение.

Это статусная вещь, а не место, предназначенное для жизни.

Но все же лучше здесь, чем дома, где мама и Папа устроили бы нам с Клео допрос. Я не уверена, что смогу даже смотреть на отца после всего, что Рафаэле рассказал мне сегодня.

По крайней мере, так, с этим придется подождать до завтра.

Я привожу Клео в порядок и устраиваю ее в одной из спален. Приняв снотворное, она быстро отрубается. Я беру в ванной влажную мочалку, стираю с ее лица размазанный макияж и укладываю ее спать.

Боже, она выглядит так молодо. Иногда я забываю, что ей всего восемнадцать. Кончик ее носа розовый от слез, а губы покрыты следами укусов. Она грызла их всю дорогу сюда, а я сжимала ее руку и пыталась придумать что-нибудь утешительное.

Мы всегда жили в окружении насилия, но то, что Рафаэле сделал с Людовико, было более жестоким, чем все, что я когда-либо видела. И Клео была рядом, когда это случилось.

Бедняжка.

Рафаэле бросился на ее защиту, потому что хотел ей помочь? Или потому, что хотел показать мне, как серьезно он относится к Гарцоло, как к своей собственной семье?

Папа, должно быть, сказал Рафаэле, что Клео и Людовико могут обручиться. Учитывая, что Рафаэле - наследник, невозможно представить, чтобы что-то подобное не всплыло в их разговорах. Людовико переступил черту, но если бы Папа был рядом, он бы отвел Людовико от Клео и отчитал его. Он бы не стал вырывать глаз, как это сделал Рафаэле.