Когда она влюбляется

— Ты смеешь открыто проявлять неуважение ко мне после всего, что я для тебя сделал?

Еще один удар по ребрам. Я стону от боли, сжимаюсь в комок, прижимая колени к груди.

И тут я слышу нечто такое, от чего волосы на моей шее встают дыбом.

Рев.

Книги на полках трясутся. Раздается громкий треск. Большой фолиант падает в нескольких футах от меня.

Я дрожу, а боль в боку все распространяется и распространяется. Рубашка, в которую я одета, прилипает к спине от холодного пота. Мой желудок сжимается, и меня тошнит. В желудке нет ничего, кроме кофе, который я пила сегодня утром.

Через несколько минут кто-то поднимает меня на ноги. Я узнаю его по запаху.

— Рас?

Знакомые руки обнимают мое лицо.

— Ты в порядке? — спрашивает он, его голос дрожит от ярости.

Я моргаю. — У меня что-то не так с боком.

Я успеваю мельком увидеть его убийственное выражение лица, прежде чем он аккуратно усаживает меня за спину и направляется к папе.

Мой отец прислонился к книжной полке, по его подбородку стекает струйка крови. Его яростный взгляд устремлен на Раса.

— Убирайся, — с усмешкой говорит Папа. — Убирайся к чертовой матери, пока я...

Рас бросается на него, впечатывает его в книжный шкаф и обхватывает пальцами его горло.

— Ты, блядь, дряхлый кусок дерьма, — выплевывает он, и вены на его предплечьях становятся все более заметными, когда он сжимает и разжимает пальцы. Лицо Папы становится свекольно-красным под его хваткой.

— Я знал, что это ты. — Голос Раса, четкий и смертоносный, рикошетит от стен. — Ты уже делал это с ней раньше.

Глаза папы выпучиваются. Рас собирается убить его.

Я должен попытаться разнять их, но я застыла, наблюдая за происходящим.

Он бил меня кулаками и ногами, пока я лежала на земле.

Слова на кончике моего языка пересыхают, но Рас останавливается, чтобы не задушить его. Как раз в тот момент, когда Папа начинает брызгать слюной, Рас отпускает его горло и наносит сильный удар по лицу.

Из носа папы вытекает кровь.

От этого зрелища у меня перехватывает горло.

— Рас, остановись. — Я протягиваю руку, хватаю его за плечо и оттаскиваю назад. — Нет, остановись. Не надо.

Его ярость просто адская. Он бросает папу на землю. — Она твоя гребаная дочь. Тебе нравится бить женщин? Ты чувствуешь себя крутым? Ты - мерзкая шутка, чертов мудак.

Мой отец смотрит на него с того места, где он растянулся на земле, задыхаясь. Из его носа хлещет кровь.

— Да кем ты себя возомнил? — Папа рычит, изо рта летит красная слюна. — Это не твое дело.

В ответ Рас наносит злобный удар ногой в живот моего отца.

Папа стонет, выплевывает кровь.

— Ты за это заплатишь, — хрипит он.

Рас наступает ему на руку, через мгновение раздается хруст, и лицо Папы белеет.

— Рас! Остановись, — умоляю я. — Не делай этого.

— Ты покойник,— шипит Папа сквозь боль. — Ты слышишь меня? Покойник.

Я впиваюсь пальцами в предплечье Раса. — Хватит. Пожалуйста.

Папа бьет кулаком по полу. — Убирайся. Убирайся, чтобы я мог тебя выследить.

Рас опускается на корточки и хватает Папу за рубашку, приближая его лицо.

— Я отвезу Джемму в больницу. Тебе лучше не появляться здесь, когда мы вернемся. Мне плевать, что это твой дом. Мне плевать, что она твоя дочь. Никто ее не трогает. Ты слышишь меня? Никто. Если я стану мертвецом, я утащу тебя с собой в глубины ада.

Раздается громкий вздох. — Джем!

Я поворачиваю голову и вижу Клео, стоящую в дверях и прикрывающую рот рукой.

Черт.

Она окидывает взглядом сцену, и я вижу, как осознание того, что произошло, медленно приходит к ней. Ее глаза становятся красными и водянистыми, и она бросается ко мне. — Боже мой, ты в порядке?

Мое тело так сильно болит, но я все еще чувствую, как разрывается мое сердце. Секрет раскрыт. Я так долго пыталась оградить Клео от этого.

К нам подбегает Рас. — Я отвезу тебя на осмотр.

Я колеблюсь. Мой разум заторможен, но даже в таком состоянии я понимаю, что Рас в беде.

Он только что выбил все дерьмо из дона.

Папа пошлет за ним своих людей.

Они не могут убить Раса. Я не могу этого допустить. Может быть, если я останусь, то смогу уговорить папу. — Рас...

— Мы уходим, —решительно говорит он. Его глаза встречаются с моими, и что-то внутри них заставляет мой протест утихнуть.

Я сглатываю. Киваю. — Клео, иди в свою комнату, запри дверь и жди, пока мама не вернется домой.

Моя сестра уже плачет, слезы текут по ее лицу. — Это сделал Папа?

— Пожалуйста, Клео. Просто делай, как я говорю. Иди в свою комнату.

Когда она не двигается с места, Рас берет ее за руку и поднимает с пола. — Иди, Клео.

Она смотрит на меня, губы ее дрожат, и затем она поворачивается к нему. — Пожалуйста, позаботься о ней.

— Я позабочусь, — говорит Рас.

— Не смей уходить, — рычит на меня Папа, когда Клео выбегает из комнаты. — Уйдешь с ним, и, клянусь, Джемма, ты пожалеешь об этом.

Слезы наворачиваются на глаза. Как он мог так поступить? Мой собственный отец?

Рас обхватывает мои дрожащие плечи. — Не слушай его. Это не более чем слова отчаявшегося человека, который понимает, что его дни на вершине сочтены.

Папа краснеет.

И, бросив последний взгляд на жестокого, сломленного отца, я позволяю Расу вывести меня на улицу.

ГЛАВА 26

РАС

Снежные хлопья хлещут меня по лицу, когда мы с Джеммой выходим через парадную дверь.

Я снимаю пиджак и накидываю его ей на плечи. Она дрожит, ее кожа белая от шока, за исключением цветущего розового пятна на одной стороне лица.

Он ударил ее туда. Он поднял руку и ударил ее.

Мое зрение наливается красной кровью. Мне требуется все, чтобы продолжать двигаться вперед, а не поворачивать назад, чтобы закончить начатое.

Неважно, насколько сильно я хочу уничтожить Гарцоло, мой приоритет - Джемма.

Я открываю дверь машины и помогаю ей войти внутрь, стараясь не задеть бок, за который она держится. Она делает короткие, неглубокие вдохи. Вена на ее шее быстро и сильно пульсирует.