Когда она влюбляется

Мамы и Клео здесь нет. Я спрашиваю о них, и мне отвечают, что они в гостях у папы и скоро вернутся.

Я поднимаюсь в свою комнату, умываюсь в ванной, а затем устраиваюсь на маленьком сиденье у окна, натянув на колени одеяло.

Швы вокруг моего сердца начинают рваться.

Фантазия, которую мы с Расом создали, была намного лучше реальности. Она была идеальной.

А теперь это ушло навсегда.

Слезы наворачиваются на глаза, и вскоре они уже текут по моим щекам. Я перехожу на кровать, вжимаюсь лицом в подушку и плачу до потери сознания.

Меня будит какой-то звук. Я приподнимаюсь, голова затекшая от смены часовых поясов, и оглядываю комнату. Дверь открывается.

Клео.

Моя грудь вздымается при виде сестры. Она бросается ко мне и обхватывает руками мою талию.

Я обнимаю ее в ответ, позволяя теплу ее объятий просочиться в мои кости. Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я видела ее в последний раз, хотя прошло всего чуть больше недели.

— Тебе не следовало возвращаться в этот бардак, — говорит она, прижимаясь лицом к моей груди.

Вздохнув, я провожу ладонью по ее кудрям. — Я должна была.

— Только не говори мне, что ты сделала это ради папы. — Она отпускает меня и садится рядом со мной, скрестив ноги. — Насколько я понимаю, он именно там, где должен быть.

— Нет, я сделала это не ради папы, — тихо говорю я.

Клео хмурится.

— Ты выглядишь грустной. Что случилось, пока тебя не было, Джем? Расскажи мне все.

Сначала я должна сделать одну вещь.

— У тебя есть с собой телефон? Я пыталась позвонить Вэл.

Я хочу убедиться, что Рас вернулся в целости и сохранности и что Дамиано не сваливает на него свою вину.

Клео качает головой.

— У меня больше нет телефона. Мама забрала его у меня сегодня утром. Она знает, что я отдам его тебе, если ты попросишь, а тебя держат под замком, пока на твоем пальце не появится обручальное кольцо. Кстати, у меня есть твое обручальное кольцо. Ты оставила его на стойке в пентхаусе в ту ночь, когда мы там останавливались.

Проклятье. Я не смогу позвонить Вэл. Значит, мне остается только молиться, чтобы все обошлось на том свете? Хотя Дамиано должен быть на связи с Винсом. Мой брат наверняка расскажет ему о том, что я сказала о Расе.

— Джем?

Я моргаю, понимая, что Клео выжидающе смотрит на меня.

Она толкает меня в колено. — Что происходит?

Могу ли я сказать ей правду? От одной мысли об этом у меня к горлу подкатывает боль. Но мне больше не с кем поговорить о Расе, а я хочу поговорить о Расе.

Прошло меньше дня, а я уже так по нему скучаю.

Слезы наворачиваются на глаза. — Я даже не знаю, с чего начать.

Из-за моего задыхающегося голоса в выражении лица Клео проскальзывает беспокойство. — Ты в порядке? — Она окидывает меня взглядом. — Тебе все еще больно?

— Физически я в порядке.

— Тогда в чем дело?

Я фыркнула.

— Я вернулась из-за Раса. Он забрал меня, хотя Дамиано этого не хотел, и сам попал в большие неприятности. Я не могла быть ответственной за то, что разрушила его жизнь.

— Почему Рас так поступил?

— Потому что он… — Я снова начинаю плакать. Боже, это на меня не похоже. Обычно из меня не течет, но одна мысль о том, что я потеряла, повергает меня в отчаяние.

Клео поднимается с кровати и опускается на колени рядом со мной. — Между вами что-то произошло.

У меня заныло в висках в том самом месте, где его губы выводили слова.

Я люблю тебя, Персик.

Меня охватывает такая тоска, что горло перехватывает.

Глаза Клео расширяются.

— Джемма, что вы сделали? — тихо спрашивает она. — Вы влюбились друг в друга?

Все, что я могу сделать, - это кивнуть.

Она сжимает мое лицо в ладонях, ее глаза становятся розовыми по краям. — О, Джем. Ты так расстроена из-за этого. Ты должна была остаться с ним.

— Я не могла, — кричу я. — Разве ты не понимаешь, что если бы я не вернулась, Рас потерял бы все? В тот момент он поступил необдуманно, потому что был так расстроен тем, что я пострадала. Он ослушался Дамиано, который является его доном. Если бы я осталась, нам пришлось бы всю жизнь скрываться.

Она отдергивает руки. — И разве ты была бы против этого? Я имею в виду, что в конце концов ты бы придумала, как выйти из укрытия.

Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками.

— Нет, я бы не возражала, но реальность рано или поздно настигла бы нас, и Рас пожалел бы о том, что потерял свое положение младшего босса Казалези. Как я могу просить его отказаться от титула, которого он добивался с таким трудом? Как я могу просить его отвернуться от своего друга, человека, которого он так явно любит как брата?

— Не похоже, что ты его о чем-то просила, Джем. Он сделал это добровольно. Вместо того чтобы бросаться решать его проблемы, ты должна была оставить выбор за ним.

Ее слова пронзительно звучат. Почему мне кажется, что она нападает на меня прямо сейчас?

— Я поступила правильно. Рано или поздно он бы пожалел об этом.

— Ты не можешь этого знать.

Разочарование захлестывает меня, и я поднимаюсь с кровати. — Я рассказала тебе обо всем этом не для того, чтобы ты осуждала мое решение. Мне и так тяжело.

Выражение лица Клео смягчается, когда она смотрит, как я расхаживаю по комнате.

— Я знаю. Я вижу это. Но тебе нужно это услышать, поэтому я скажу. Я не собираюсь больше праздновать то, что ты жертвуешь собой. Мне давно следовало перестать это делать.

— Что это значит?

— Джем, разве ты не видишь? Ты делала это всю свою жизнь. Ты делаешь чужие проблемы своими и пытаешься их решить, чего бы тебе это ни стоило. Это не твоя обязанность.

Однажды Рас сказал мне нечто подобное. — Просто я такая.

Клео покачала головой. — Это наши родители заставили тебя быть такой. Их любовь всегда была условной и зависела от того, будешь ли ты делать что-то подобное.

В моей груди расцветает боль. — Это неправда.

— Это правда. С тех пор как Вэл сбежала, я часто думаю о нашем детстве. Вспоминаю всякое. Ты понимаешь, что они никогда не дарили нам любовь, если мы ее не заслуживали? Если мы вели себя не так, как они хотели, помнишь, что они делали? Если мы плохо вели себя на семейных праздниках, они запирали нас в пустых комнатах и оставляли плакать в одиночестве.