Когда она влюбляется

Я не пью. Мой желудок не в порядке с самого утра.

Усталость тянет меня, но я заставляю себя держаться в ожидании прихода Рафаэле. В день своего возвращения я видела его лишь мельком. Он зашел в дом, чтобы лично убедиться, что я вернулась. Он спросил меня только об одном - хочу ли я что-нибудь ему сказать.

Я ответил утвердительно. Затем я попросила его ни в чем не винить Раса. Я сказала, что во всем виновата я, что мне очень жаль. Я сказала, что теперь я вернулась и не могу дождаться свадьбы.

Он долго смотрел на меня, кивнул и ушел. Не знаю, купился ли он на это, но, по словам Винса, в Нью-Йорке сейчас никому нет дела до Раса. Слухи о престолонаследии Рафаэле просочились через несколько дней после моего возвращения, и теперь все знают, что это произошло. Похоже, это единственное, о чем все говорят в эти дни.

Я прижимаюсь спиной к стене и пытаюсь завязать разговор с тетушками, но не могу сосредоточиться ни на одном слове.

У меня болит голова.

Я просто хочу снова оказаться в объятиях Раса. Я уверена, что если бы я могла это сделать, то сразу же почувствовала бы себя лучше. Вместо этого меня окружает семья, но я никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Со временем эти муки тоски должны пройти. По крайней мере, я так себе говорю. Но пока что лучше не стало. Каждый раз, когда кто-то из них включается, мне кажется, что кто-то бьет кулаками по моему сердцу.

Нона подходит ко мне, возвращая меня в настоящее.

— Cara mia. — Она наклоняется и целует меня в обе щеки. — Ты, наверное, так волновалась за отца. Слава богу, он вернулся. Знаете, как говорят, когда идет дождь, он льется. Эта семья так много пережила за последнее время.

Я жестко киваю. Нона не знает, что я уехала. Никто в семье не знает, кроме мамы, Клео, Винса и нескольких мужчин папы, но им велено держать язык за зубами.

— Я знаю, Нона. Надеюсь, теперь мы по другую сторону от этого.

— По крайней мере, у нас есть возможность с нетерпением ждать твоей свадьбы. Даже не верится, что она состоится на следующей неделе.

На меня накатывает волна тошноты.

Нона замечает, что выражение моего лица меняется, и хмурится. — С тобой все в порядке? Ты выглядишь бледной.

— Я немного устала.

— Может, тебе лучше прилечь. Тут ходит какая-то мерзкая зараза.

Возможно ли, что я заболеваю? Это последнее, что мне сейчас нужно. Я и так едва функционирую.

Я оглядываюсь по сторонам. Я думала, Рафаэле будет здесь, но он либо сильно опаздывает, либо не приходит, и я даже не уверена, почему жду его. Внешность, наверное. Его невозможно понять, и я стараюсь не делать ничего, что могло бы его насторожить. Я не могу дать ему повода усомниться в истории, которую я ему рассказала.

— Ты права, — говорю я, сжимая руку Ноны. — Я собираюсь немного отдохнуть.

Она ласково улыбается мне. — Иди, любимая. Я сообщу Пьетре.

Я поднимаюсь по лестнице в свою комнату и ложусь на кровать.

Где я могла подхватить вирус? Может, на пилатес, ведь это единственное место, куда мне разрешили ходить, когда я хочу выйти из дома. Но даже для этого у меня есть мама в качестве сопровождающего.

В затылке тупо пульсирует, а желудок никак не успокоится. Я перебираю в памяти все, что съела за последние двадцать четыре часа. Салат с консервированным тунцом, немного греческого йогурта, вегетарианский омлет... Сомневаюсь, что это может быть что-то из перечисленного. Иногда в первый день месячных у меня немного болит голова, но эта неделя для этого не подходит.

Подождите.

Я резко открываю глаза. Когда в последний раз у меня были месячные?

Я скатываюсь с кровати и спешу проверить календарь на столе. Бегло просмотрев его, я поняла, что месячные должны были начаться на прошлой неделе, на следующий день после моего возвращения.

У меня заныло в животе. Я опоздала примерно на неделю. Я никогда не опаздываю. Я всегда была регулярной, как чертовы часы.

В дверь стучат. — Джем?

Это Клео.

— Входи, — зову я, пульс громко бьется в ушах.

Она входит, на ее лице написано беспокойство. — Нона сказала, что ты неважно себя чувствуешь. Я хотела тебя проведать.

— Закрой дверь и садись.

— Все в порядке?

— Нет. Меня тошнит. И я только что поняла, что опоздала.

Ее лоб морщится от смущения.

— Опоздала? — Когда до нее доходит, ее глаза расширяются. — У тебя месячные? Подожди, что? У тебя...

— Да. С Расом. — Я чувствую, как волна паники поднимается по позвоночнику. Я сползаю с кровати, не в силах усидеть на месте. — Клео, в ту ночь, когда Рафаэле убил Людовико, мы с Расом… — Я сглатываю. — Мы занимались сексом. Незащищенным. Я приняла таблетку на утро. Это было примерно в то время, когда у меня была овуляция.

Клео качает головой. — Если ты приняла таблетку, то все должно быть в порядке, верно?

Должно быть. Я имею в виду, я приняла их через несколько часов после того, как мы занимались этим, а эти таблетки хорошо работают, не так ли?

Я моргаю, пытаясь вспомнить события того утра, и когда мне это удается, мой желудок опускается до самых ног. — О Боже. Клео, меня вырвало.

Сразу после того, как Папа ударил меня. Прошло меньше часа после того, как я приняла таблетку, и этого времени могло не хватить, чтобы она полностью переварилась.

— Я могу быть беременна, — пробормотала я, когда паника взорвалась в моей груди. — Мне нужно сделать тест.

Черт, черт, черт. Я должна сохранять спокойствие, по крайней мере, пока не узнаю наверняка, что происходит, но это легче сказать, чем сделать.

— Как мне его получить? — спрашиваю я Клео. — Я не могу выйти из дома без сопровождения, особенно в аптеку. Мама просто скажет, чтобы я попросила своего водителя принести мне то, что нужно. — Я облокачиваюсь на край подоконника, и мой живот сжимается от беспокойства. — Я понятия не имею, что делать.

— Хорошо, сделай глубокий вдох, — говорит Клео, сжимая мои руки. — Я устрою тебе тест.

— Как?

— Не волнуйся об этом. — Она прижимает поцелуй к моей щеке и встает. — Я возьму его, хорошо? Я вернусь через пять минут.

Я так взволнована, что могу только кивать и смотреть, как она спешит выйти из моей комнаты.

Как только она уходит, вся тяжесть ситуации давит на меня. Я едва могу дышать.

Горло сжимается. Мои руки находят подоконник и перегибаются через его край. На дворе март, но зима не ослабляет хватку ни на йоту. Хлопья снега танцуют в воздухе в замедленной съемке, а затем оседают на подъездной дорожке. Если бы Рас был здесь, он бы, без сомнения, жаловался на то, как чертовски холодно.