Кольцо Афродиты

– Старый идиот,- поморщился я.

– Давай, Гошенька, давай, - не съезжал Сидорыч.- То выгодное дело. В твоем колечке, уж прости старика, всяго одна дырочка, а в шляпке-то моeй их - глядиуй, скоко!

Чтоб отвязаться от этого пиявки, я ухватил его за края шляпы и надвинул на самые плечи. Матерьял затрещал.

– Уй!
– захныкал Сидорыч.- Усе, усе, усе - испортил шляпу. Новаю, едва надеванаю!.. Пидер, пидер!

– А ну, посторонись,- послышался чей-то внушительный голос, и я увидел кота Тихона, который, кряхтя, тащил на себе старенькую поломанную радиолу.

– Чтоб было у вас уютно,- объяснил Тихон и, толкнув лапой дверь, скрылся в номере.

– Прежде чем стучать, сосчитайте до трех!
– раздался оттуда его бодрый напутствую-щий голос.

– Что это за сумасшедший дом?- спросила Марина, хлопая ресницами.

– Давай считать до трех,- объяснил я.- Раз, два, три!
– я постучался в дверь.

– Да?
– осведомился Тихон за дверью.

– Тихон, открывай, падла!- загорланил я.

– Ха-мы!- нетрезво замяукал Тихон, но дверь открыл.

– А у тебя уютно,- с иронией заметил я Марине.

– У тебя тоже,- ответила она.

– Будьте счастливы, дети мои!
– издеваясь, завопил Тихон.

Пришлось выставить скотину.

– Предупреждаю,- предупредил я Марину.- Самогону у меня здесь нет, коржиков тоже.

– И не надо. Садись вон в то кресло, будем беседовать.

– Беседовать?
– удивился я.- О чем?

Но в кресло сел.

– Курить,- говорю,- у тебя можно?

– Если невтерпеж - кури.

Я закурил, стряхивая пепел на стол.

– Ну, что,- говорит Марина,- беседовать будем или нет?

– Не смеши,- говорю.- О чем беседовать?

– В мире много проблем,- заметила Марина.

– Ну, и хуй с ним, говорю.

– С миром?

– C ним.

– Тебя не волнуeт его судьба?

– Не-а,- говорю.

– А твоя судьба тебя волнуeт?

Я подумал и говорю:

– Не-а.

– Совсeм?

– Да хуй я, в принципе, на себя ложил.

– Н-даа,- говорит Марина.- А на меня?

– И на тебя, естественно.

– Я тебя люблю,- сказала Марина.- Но совершенно не понимаю за что. В целом, ты - мой антипод.

– Уй,- говорю,- выбирай выражения.

– Знаешь,- говорит она,- что было бы практично? Чтобы мы никогда не встречались.

– Уже в пути,- отвечаю, подымаясь.

– Сядь,- говорит она.- Поговорим еще.

– О чем?- говорю, все же садясь.

Мы просидели и промолчали минут, наверное, с десять.

– Знаешь,- говорю наконец,- что было бы практично? Если б мы с тобой занялись... этим... сама понимаешь, чем, и не морочили друг другу эти...

– Ладно,- отвечает она и достает из сумочки презерватив. Я даже отшатнулся.

– Ты чего?- говорю.

– Надень это.

– И что я буду в нем делать?

– Заниматься любовью.

– А водолазного костюма,- говорю,- у тебя нет?

– Не смешно, Гоша.

– Да я,- говорю,- и пользоваться-то им не умею...

– Это очень просто,- лекторским тоном отозвался за дверью Тихон.Наберите в легкие побольше воздуха...

– Брысь!- завопил я.

– Ой-ой-ой,- загнусавил Тихон и застучал лапами по линолеуму, делая вид, что уходит.

Марина, меж тем, объяснила мне, как правильно пользоваться гондоном.

– Только после,- говорит,- не выбрасывай его в окно. Это загрязняет экологию.

– Ладно,- говорю.- Брошу его в стакан с водой, куда ты кладешь на ночь свою вставную челюсть.

– У меня нет вставной челюсти!- обиделась Марина.

– Ну, будет когда-нибудь.

Марина обвила руками мою шею.

– Ты мой,- заявила она.- И больше ничей.

– Я - вообще ничей,- попытался защититься я.

– Ты - мой. Ты - моя частная собственность. У меня есть квартира в Столице, собака ньюфаундленд и ты.

Я решил пару часов с ней не спорить.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Жил в деревне Ухуeво один человек, и было у него три сына. Обычно бывает, что старшие сыновья - умные, а младший - придурок Ваня. Так здесь все наоборот вышло. Дураками были старшие - Панкрат и Тимофей, а младший Болеслав - хотя в умниках тоже никогда не числился, но дурь его в глаза не бросалась. А вот то, что одна нога у него короче другой на пятнадцать сантиметров - это сразу всe видели. И вот, значит, выводит как-то отец своих сыновей в чисто поле, дает каждому по луку со стрелой и говорит:

– Стреляйте. Куда стрела попадет, там себе невесту и ищите.

Ну, старшие тут же похватали лук и стрелы, выстрелили и попали своему папаше в задницу. А пока тот бегал со стрелами в заднице и матерился, младший - Болеслав - тоже выстрелил. И полетела, значит, его стрела за луга широкие, за леса высокие - в общем, хрен знает куда.

Папаша, тем временем, вытащил стрелы из кровоточащей задницы и сердито говорит:

– Ну, ты, Боляха, давай, дуй за своей стрелой, а вы,- тут он повернулся к Пaнкрату с Тимофеeм, - можете себе невест у меня в жопе искать.

А Болеслав пошел за стрелой. Не знаю, сколько он там ковылял на своих ногах разной длины, доковылял наконец до болота. Видит - на кочке лягушка сидит и стрелу его подмышкой держит.

– Ага,- сказал Болеслав.- Так ты, значит, царевна-лягушка?

– Та не,- отвечает та.- Царивна-жаба - вона щэ торик здохла. А я просто соби жаба.

Болеслав рассердился, забрал у нее стрелу и говорит:

– Ну, раз ты просто себе жаба, так и.....ты в пизду!

Вернулся домой - отец на печке лежит, и на заднице у него два компресса.

– Ну, как, - спрашивает,- нашел себе невесту?

Болеслав только рукой махнул.

– Какую, - говорит,- в жопу, невесту. Кругом жабы одни.

У них в семье, надо вам сказать, вообще было принято некультурно выражаться.

Ну, старик погоревал немного, что ничего путного из его затеи с невестами не вышло, а потом выпил чарку самогона и успокоился.

Панкрат и Тимофей так и никогда и не женились, и вскорости оба померли от апоплексического удара. А Болеслав, все ж, женился на девушке из хорошей семьи - Марье Николавне Потаповой.