Коллапсис

Эрик без объяснений указал в угол верхней полки, где сидел плюшевый заяц, которого ему связала их бабушка. Обычная игрушка, немного странного розового цвета, как морская капуста, непропорциональная, несимпатичная, но не страшная. Однако разве детской фантазии объяснишь это среди ночи.

– Мой глупый маленький брат, это всего лишь игрушка, она не кусается.

– Нет, кусается! Он пытался отгрызть мне ногу! – всхлипнул мальчик и топнул ногой, как самый настоящий капризный ребёнок. – Сам ляг на кровать и посмотри!

Никк понимал, что это лишь предлог заманить себя в кровать до самого утра. Но с одним Делрой согласился, охраняя сон Эрика, заяц выглядел устрашающе в ночных тенях, будто притаившийся в ночи хищник. Никк и сам не смог уснуть, всю ночь следил за скалящейся зубастой игрушкой. А на следующее утро под задорное хлопанье в ладоши брата, забравшись на стол, стащил игрушку с полки. И, направляясь в школу, незаметно выбросил никому не нужную безобразную игрушку в мусорный контейнер, воровато оглянувшись, не застигнутый на своём преступлении.

* * *

Никк недоверчиво ощупывал грудь, расстегнув пуговицы на больничной рубашке, но на бледной коже не было ни царапинки. А Пол Райли с ехидной улыбкой и недобрым взглядом, закинув ногу на ногу, постукивал ручкой по колену.

Откровение о детских воспоминаниях и игрушке откровенно позабавили мужчину, но он сдержался от едких комментариев.

– Я чувствовал, как он воткнул в меня нож, я ощущал настоящую боль, – настаивал на своём Никк после подробного описания инцидента с электросном. На что Пол Райли заверил его, что когда Никк уснул, его на кушетки отвезли в палату и переложили в койку. Всего лишь сон. Очень дурной, скверный сон.

– Может, вы слишком сильно впечатлились минувшим днём?

– Я познакомился с пациентами.

– Правда? Какими же?

– Джеком Тракером, Бэнни и Дэниелом Холвудом. Мы были у него в палате, этот мальчик показался мне…

– Таким похожим на Эрика?

Никк вздрогнул от законченной мысли, произнесённой Райли. Доктор пожал плечами на его удивление.

– Это объяснимо. Дэниел напомнил вам Эрика. Отсюда и сон. Мистер Делрой, это был кошмар. Причём я бы сказал, крик подсознания. Это ваши угрызения совести. Вы корите себя за то, что положили Эрика в клинику, будучи неспособным помочь ему. Вы ищете с ним встречи, но не можете найти его. Неудивительно, что вы вспомнили именно этот отрывок из детства. Заяц как нечто уродливое всплыло у вас в подсознании, это ваша совесть била вас ножом.

– Совесть?

– Я так понимаю, вы всегда были оплотом, защитой младшему брату?

– Именно так.

– И были необычайно близки и дружны?

– Да.

– Боже, меня сейчас стошнит. – И с видом человека, который едва сдерживался то ли не заплакать, то ли не рассмеяться, а может и то и другое, Пол вычурно скривился, мелко отмахнувшись.

– Простите? – опешил Делрой, не понимая причины подобного заявления и резкой смены настроения.

– Я о вашей тошнотворно-смазливой истории идеального старшего брата. Вы так правдоподобно её рассказываете, будто сами верите в свою ложь. Вот не знаю, смеяться мне или плакать.

Поражённый обухом безжалостных слов Делрой растерялся, он не знал как вести, себя и что говорить. Как поражённый пулей, он пытался найти моральную опору от жестоких ударов Райли, голос которого превратился в белый шум.

– Я вас не понимаю, мистер Райли. Что вы такое говорите? То, что я рассказал, правда.

– Вы вините своего брата в смерти родителей? – так невзначай спросил Пол с сочувствующим видом.

– Нет, – резче, чем следовало, отрезал Никк, даже не заметив враждебности по отношению к Райли.

– Тогда почему вас так заинтересовал Дэниел Холвуд?

– Я просто навестил его с Джеком Тракером, не преследуя никакой цели. Вы сами говорили не искать ни в чём причины. – Никка распирало возбуждение от радости того, что он нашёл, чем парировать Райли.

– И именно поэтому вы не задумались о причине, по которой ваш брат находился в депрессии долгие годы?

Никк принял это за риторический вопрос, только стиснул зубы. А Райли продолжил:

– Тем не менее ваша история гнусная ложь.

– На основании чего вы сделали подобные выводы?

Райли достал из-под медицинской карты Никка другую карту, которая всё это время лежала на его коленях.

– На основании слов Эрика Делроя, – и торжествующе расправил личное дело Эрика.

Никк отодвинулся, больше непроизвольно, как от возможного удара. От улыбающегося человека – лицедея в белой шкуре врача.

– Мистер Делрой, вы рассказали мне свою правду. Правда же вашего брата заключена в этих страницах, с прямо противоположной вам историей. Где вы, когда Эрик пришёл к вам ночью в слезах, прогнали его, заявив, что если он ещё раз разбудит вас, то зайка выпотрошит его и расчленит.

– Это неправда.

– Правда – вещь относительная, весьма относительная.

– Я могу с ними ознакомиться? – Никк протянул руку к карте брата, но Райли цокнул языком и уронил папку обратно на колени, спрятав её за личным делом Никка Делроя.

– Увы, но нет, это конфиденциальная информация. И я должен буду вернуть это дело лечащему врачу Эрика.

– Всё, что написано на этих страницах, ложь. Всё, что я рассказал, правда, – Никк пытался говорить спокойно, сохраняя самообладание, но щурящийся взгляд и тянущаяся улыбка только раззадоривали его гнев, как ветер огонь.

– Нет, мистер Делрой, ведь по этому делу во всех записях Эрик говорит, что вы издевались над ним в детстве.

– Простая мальчишеская забава!

– Считали его обузой…

– Это было сказано в порыве гнева один раз!

– И винили в смерти родителей.

– Заткнись! – вскричал Делрой, подорвавшись с места, возвысившись над наигранно удивлённым Райли. Доктор возмущённо вздохнул.

– Ваша детская ненависть к брату, мистер Делрой, могла быть обусловлена простой ревностью. Насколько мне известно из данных анамнеза, вы не родные братья, а единокровные. Отсюда могло родиться нездоровое соперничество и непринятие. Подумайте хорошенько и ответьте себе. Не пытались ли вы отыграться на Эрике за выбор вашего отца?

– Я рассказал вам правду, – процедил сквозь зубы Никк, насильно заставив себя сесть на койку, но он всё ещё следил за Полом исподлобья, готовый в любой момент на защиту и атаку.

– Я же сказал, правда – вещь относительная. И хочу заметить, зависящая от ряда факторов: убеждений, принципов, чувств, эмоций, мировоззрения. В этом нет ничего предосудительного, не нужно так нервничать. Одну и ту же информацию несколько людей воспримут по-разному, и пересказ их будет разительно отличаться. Это естественная реакция восприятия психики.