Коллапсис
Шрифт:
– Ты блефуешь, – Джек не собирался оборачиваться и говорил необычайно тихо, но достаточно громко, чтобы услышал Никк.
– Не блефую.
До боли Джек сжал кулаки и зажмурил целый глаз. Вкус свободы был слишком сладок, пьяняще-сладок, особенно для такой вольной натуры как он. Сами стены давили на Тракера. Делрой прав: для него бы не составило труда при желании соорудить бомбу, достаточную, чтобы разворотить замок от двери. Он даже знает, из чего её сделает и где достанет материалы. Но это поднимет шум. Никому ещё не удавалось сбежать из Медитокса. Охрана, пускай её и не видно невооружённым взглядом, здесь такая, словно они не в частной психиатрической
– Могу тебе только дать совет: попытаться проникнуть в отделение через Дэниела. Его собираются перевести в эту треклятую башню для буйных. Попробуй попросить его, ему терять нечего, – осипшим голосом ответил Тракер.
Он слышал, что Делрой идёт следом за ним, и так получилось, что палаты с Холвудом у них находились по соседству. Тракер остановился напротив палаты Дэниела. Охраны нет, что странно, учитывая, каким буйным и проблемным был его «брат» по лечащему врачу. Насторожившись, он дёрнул за ручку двери, которая проскрипела как расстроенная скрипка в неумелых руках. Пустота из запаха пропахших потом простыни, одеяла и подушки, разбросанных по всей палате. Следы царапин на полу. И страх и отчаяние, отпечатавшиеся последним криком, будто стены сохранили его эхо.
– Его нет, – растеряно прошептал Джек, и в горле встал ком. Пускай он сам говорил, что Дэнни рано или поздно отправят в башню. Но это были просто слова. А теперь… Башня забирала всех. И если он продолжит общение с Делроем… нет, если он останется здесь, его постигнет та же участь. А восточная башня Джека не прельщала.
Делрой прошёл боком, Джек загородил собой проход, и тем же оторопелым взглядом пробежался по палате.
– Что здесь происходит? – отчеканил металлический бас, заставляющий дрожать саму душу.
Джек и Никк вздрогнули и обернулись. Позади них стоял Пэйн с застёгнутым на все пуговицы халатом, безэмоциональным, как у мёртвой рыбы, взглядом смотря на них как на пустое место. Держа под мышкой толстую папку, он накренил голову вбок, заглянув в палату.
– А, мистер Пэйн, – с наигранным радушием поприветствовал Джек, но голос выдавал дрожь. – Хотел спросить у Дэниела, почему он пропустил завтрак, а тут такое.
– Дэниела Холвуда отправили в отдел для буйных тяжелобольных сегодня утром. Но вас двоих это не должно заботить. Вам, – и выделив последние слова, пристально взглянул на Делроя, – стоит думать о своём состоянии.
Никк нервно сглотнул, он прекрасно распознал намёк в свою сторону. Но не смог сдержаться от ответного удара.
– Очень сложно думать о выздоровлении, когда на каждом углу трубят об ангелах или страшных монстрах, церберских башнях и зыбучих песках.
Ни единый мускул не дрогнул на лице изувеченного врача, чьё тело послужило чистым холстом для ножа. Резко сделав шаг вперёд, от которого попятился Джек, Пэйн подошёл к Делрою. Никк оставался на месте, как воплощение самого вызова. И не разрывая зрительного контакта, Блэйз Пэйн промолвил глубоким, леденящим голосом:
– Бояться нужно не монстров, бояться следует людей. Самый страшный и опасный монстр – человек, а не ваши пляшущие по стенам тени и собаки с окровавленной пастью.
Никк с гордо поднятой головой обогнул Пэйна и покинул брошенную палату. Убедившись, что Делрой удалился, Пэйн перехватил Джека, собирающегося также ретироваться.
– Джек, прекрати это.
– Что это? – включил дурачка Тракер.
– Общаться с Делроем. Однажды он уже заставил тебя нарушить внутренний порядок, заставит и второй. Ты ведь не хочешь меня злить? Я думал,
ты сможешь обойтись без отдела для тяжелобольных. У меня были на тебя планы.– Я тоже думаю, что мы сможем обойтись без него, – криво улыбнулся Тракер. И когда Пэйн отпустил его, потёр место, где остались красные полосы от цепких пальцев лечащего врача. В эту минуту, вопреки предупреждению Пэйна, в душе Джека поселились грызущие сомнения. Чья карта в этой партии окажется выигрышной.
Сомнения стали оковами для Никка Делроя. Ободок наручников сомкнул его по рукам и ногам, затормаживая каждое движение. Ведь Никк не был уверен в том, что видел прошлой ночью. Но одни сомнения сменяются другими – совсем как день сменяется ночью. И этой ночью стала для него случайная встреча, когда он искал Брайена Фейбера, а нашёл другого.
Безобразного жирного монстра из своего сна. Который, к слову, оказался вовсе не жирным, как он его видел. Это был округлый, лысый мужик с выражением лица застигнутого врасплох на месте преступления воришки. Со сжатыми в тиски челюстями и круглыми выпученными глазами. Он будто в возмущении и испуге хотел выкрикнуть: «Это не я, не я воровал морфий, это всё они!». Он шёл навстречу и хрустел, так смачно чавкая, что у Никка непроизвольно заурчало в животе. Врач доставал из халата, где прошлой ночью квакали жабы, сухари и кидал их в рот, крошки падали на белый халат. И когда он вытряхивал их небрежным жестом, двойной подбородок складывался в складку.
– Оливер Стоукс?
Клацнув зубами мимо сухаря, Оливер Стоукс воровато оглянулся, будто мог существовать иной Оливер и тоже Стоукс. Выпученным взглядом, спрятав руки в карманы, он воззрился на Делроя, нахмурив брови, вероятно решив, что придаст себе подобным образом серьёзный вид.
– Да, это я. У вас ко мне есть вопрос?
– Нет, – Никк заметил, что карман слишком выпирает для того, чтобы в нём лежали только сухари, и вряд ли бы Оливер переживал из-за недостающих хлебобулочных изделий на кухне по его вине. Делрой качнул головой и обогнул Стоукса. Ошибки быть не может, до этого он ни разу не встречал этого мужчину, а значит то, что он видел прошлой ночью – страшная реальность.
Никк до этого никогда посещал кабинета Пола Райли. Лечащий врач всегда приходил сам, как и любая болезнь. Поэтому когда Делрой постучал в дверь, Райли искренне удивился появлению на своём пороге именно этого пациента.
– Мы можем поговорить, мистер Райли?
– Вы уже соскучились по мне? У кого-то явно проглядывается латентный мазохизм, – и приглашающе раскрыл дверь шире, жестом указав проходить.
Кабинет ничем не отличался от обычного в госучреждениях: светлый, стены выбелены явно не так давно, кругом идеальный порядок, какой может быть у больного, страдающего обсессивно-компульсивным расстройством. Делрой задержался у пасторальной картины с пейзажем на хутор с одноэтажными домами. Нечто изысканное и прекрасное было в простой бытовой сельской природе.
– Смотрю, вам понравилась эта картина, – заметил Райли.
– Да, она такая умиротворяющая, простая, но со своей изюминкой.
– О, не могу не согласиться, на меня она тоже возымела успокаивающий эффект. Я прописал себе её созерцание два раза в день: утром и перед сном.
– А кто автор?
– Могу вас уверить, вам известно имя автора. Рейхсканцлер Германии – Адольф Гитлер.
– Что? – опешил Делрой. Наверное, Пол Райли единственный человек, способный выбить его из колеи. Не это ли признак профессионализма.