Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

²Петровский замок.Джон Ллойд Стивенс «Случаи во время путешествия в Грецию, Турцию, Россию и Польшу» (2 тома, Нью-Йорк, 1838), II, 72–73: «Педровский [sic] — место, дорогое сердцу каждого русского… Замок — старое и своеобразное, но интересное строение красного кирпича с зеленого цвета куполом и белыми карнизами… Главное место прогулок… величественный старый лес».

Вот как описывает Петровский парк в 1845 г. один из второстепенных поэтов Михаил Дмитриев в своих «Московских элегиях» (Москва, 1858), с. 40–41:

Весело смотрит на них наш Петровский готический замок! Круглые башни, витые трубы, остросводные окна, Белого камня резные столбы, темно-красные стены! В темной, густой и широкой зелени сосен старинных Весел и важен он, дед между внучат младых и веселых!

Этот Михаил Дмитриев (1796–1866) был племянником Ивана Дмитриева и пушкинским зоилом.

^4–14Огонь уже занимался повсюду, когда 3/15 сент. 1812 г. Наполеон входил в Москву. Он перебрался из своей резиденции в горящем Кремле в центре Москвы, в Петровский замок в западном пригороде 4 сент. Следующий день был облачным. Ливень ночью и дождь шестого числа затушили пожар.

XXXVIII

Прощай, свидтель падшей славы, Петровскій замокъ. Ну! не стой, Пошолъ! Уже столпы заставы   ⁴  Блютъ: вотъ ужъ по Тверской Возокъ несется чрезъ ухабы. Мелькаютъ мимо бутки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари,   ⁸  Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, огороды, Купцы, лачужки, мужики, Бульвары, башни, казаки, ¹²  Аптеки, магазины моды, Балконы, львы на воротахъ. И стаи галокъ на крестахъ.

^6–14В этом калейдоскопе впечатлений есть некий отзвук сна Татьяны.

⁹Бухарцы.Жители Бухары (Бохара), русской Азии, к северу от Афганистана. В Москве они торговали восточными товарами, такими как самаркандские ковры и халаты.

¹³львы на воротах.Львы из железа или алебастра, выкрашенные в гадкий зеленый цвет и водруженные, обычно парами, на воротах дома или перед ними в качестве геральдического знака. В пасти они часто держали внушительные железные кольца, бывшие, однако, чисто символическими, поскольку не имели ни малейшего отношения к открыванию ворот.

В романе Писемского «Тысяча душ», своего рода русском «Красном и черном» — и таком же ничтожном в смысле литературного стиля, есть забавный пассаж о львином орнаменте (ч. IV, гл. 5): «Каждый почти торжественный день [действие происходит в провинциальном городе] повеса этот и его лакей садились на воротные столбы, поджимали ноги, брали в рот огромные кольца и, делая какие-то гримасы из носу, представляли довольно похоже львов».

XXXIX

Вероятно — воображаемый пропуск, создающий ощущение некоторой неопределенной повторяемости обыденных впечатлений.

XL

Въ сей утомительной прогулк Проходитъ часъ, другой, и вотъ У Харитонья въ переулк   ⁴  Возокъ предъ домомъ у воротъ Остановился. Къ старой тетк, Четвертый годъ больной въ чахотк, Он пріхали теперь.   ⁸  Имъ настежь отворяетъ дверь Въ очкахъ, въ изорванномъ кафтан, Съ чулкомъ въ рук, сдой Калмыкъ. Встрчаетъ ихъ въ гостиной крикъ ¹²  Княжны, простертой на диван. Старушки съ плачемъ обнялись, И восклицанья полились.

³У Харитонья.Москвич определял свое местожительство по близости его к той или иной церкви. Упоминаемый здесь святой мученик пострадал на Востоке при Диоклетиане около 303 г.

Пушкин поселил Лариных в том же месте проживания «высшего света», где сам провел в детстве несколько лет. Приход св. Харитонья располагался в восточной части Москвы, поэтому Ларины, въехавшие в западные ворота, должны были пересечь весь город.

Наш поэт родился (26 мая 1799 г.) в арендовавшемся, ныне не существующем, доме в Немецкой улице (переименованной в улицу Бауманскую в честь молодого революционера, убитого в 1905 г. в столкновении с полицией). Осень и зима 1799 г. прошли в Михайловском — имении матери в Псковской губернии. После короткого пребывания в С.-Петербурге семья Пушкина вновь жила в Москве с 1800 по 1811 гг., переезжая на лето в Захарьино (или Захарово) — имение, купленное в 1804 г. (и проданное в 1811 г.) бабушкой поэта по линии матери — Марией Ганнибал — в Звенигородском уезде, милях двадцати пяти от Москвы. Пушкины жили (с 1802 по 1807 гг.) в доме № 8 по Большому Харитоньевскому переулку. Дядя нашего поэта — Василий Пушкин жил в Малом Харитоньевском переулке. Этими сведениями я обязан отчасти господам Левинсону, Миллеру и Чулкову, соавторам книги «Пушкинская Москва» (Москва, 1937), и Н. Ашукину, автору исследования «Москва в жизни и творчестве A. C. Пушкина» (Москва, 1949).

XLI

Княжна, mon ange! — Pachette! — Алина! — Кто бъ могъ подумать? — Какъ давно! На долго ль? — Милая! Кузина!   ⁴  Садись — какъ это мудрено! Ей Богу, сцена изъ романа... — А это дочь моя, Татьяна. — Ахъ, Таня! подойди ко мн —   ⁸  Какъ будто брежу я во сн.... Кузина, помнишь Грандисона? — Какъ, Грандисонъ?... а, Грандисонъ! Да, помню, помню. Гд же онъ? — ¹²  «Въ Москв, живетъ у Симеона; Меня въ сочельникъ навстилъ: Недавно сына онъ женилъ.

¹²у Симеона.Симеоновский переулок — того же прихода (см. коммент. к XL, 3). Св. Симеон Столпник старший (390?—459) был сирийским отшельником, проведшим тридцать семь унылых лет на столбе высотой около шестидесяти шести футов и шириной в три фута.

¹³По Сочельнику определяется дата приезда Татьяны и ее матери в Москву (январь или февраль 1822 г.).

XLII

А тотъ... но посл все раскажемъ. Не правда ль? Всей ея родн Мы Таню завтра же покажемъ.   ⁴  Жаль, разъзжать нтъ мочи мн; Едва, едва таскаю ноги. Но вы замучены съ дороги; Пойдемте вмст отдохнуть...   ⁸  Охъ, силы нтъ...устала грудь... Мн тяжела теперь и радость, Не только грусть...душа моя, Ужъ никуда не годна я... ¹²  Подъ старость жизнь такая гадость...» И тутъ, совсмъ утомлена, Въ слезахъ раскашлялась она.

¹А тот.«Тот» здесь может означать «последний». Действительно, не вполне ясно, говорит ли тетя Алина еще о сыне прежнего поклонника ее кузины или имеет в виду того, «другого Грандисона», ухаживавшего ранее за ней, Алиной.

XLIII

Больной и ласки и веселье Татьяну трогаютъ; но ей Не хорошо на новосель,   ⁴  Привыкшей къ горниц своей. Подъ занавскою шелковой Не спится ей въ постел новой, И ранній звонъ колоколовъ,   ⁸  Предтеча утреннихъ трудовъ, Ее съ постели подымаетъ. Садится Таня у окна. Рдетъ сумракъ, но она ¹²  Своихъ полей не различаетъ: Предъ нею незнакомый дворъ, Конюшня, кухня и заборъ.